Андре Кастело - Жозефина. Книга первая. Виконтесса, гражданка, генеральша

• Название: Жозефина. Книга первая. Виконтесса, гражданка, генеральша
• Автор: Андре Кастело
• Издательство: Северо-Запад
• Жанр: Историческая проза
• Год: 1994
• ISBN: 5-8352-0369-1

В ряду многих страниц, посвященных эпохе Наполеона, «Жозефина» Андре Кастело, бесспорно, явление примечательное. Прилежно изучив труды ученых, мемуары и письма современников и не отступая от исторических фактов, Андре Кастело увлекательно и во многом по-новому рассказывает о судьбе «несравненной Жозефины», «первой дамы Империи». Повествование первой части «Жозефины» (1964) — «Виконтесса, гражданка, генеральша» — начинается временем, «когда Жозефину звали Роза»: о том, что она станет императрицей, история еще не догадывалась. Мы узнаем о «санкюлотке и монтаньярке», «веселой вдове», которая станет госпожой Бонапарт, о Жозефине-консульше, перед которой открывается дорога к трону.

Удивительная, неповторимая судьба блистательной и несравненной Жозефины! Грациозная, полная невыразимой прелести креолка, гибкая и обворожительная, с матовым цветом лица, дивными глазами, вкрадчивым мелодичным голосом… Очаровательная Жозефина, кружившая головы мужчинам и легко увлекающаяся сама, кроткая и легкомысленная, преданная и кокетливая, задумчивая и страстная. Жозефина, склонная к «зигзагам любви», сотканная «из кружев и газа».

В начале книги она — безвестная креолка с Антильских островов, Золушка, которой еще только предстоит стать царицей бала. Впереди — несчастливый брак с Александром де Богарне, рождение детей — Евгении и Гортензии, встреча с Наполеоном Бонапартом, который страстно полюбит ее и принесет ей в дар Империю, а потом расстанется с ней, и — кто знает? — не утратит ли он тогда счастливую звезду, приносившую ему удачу.

---

Когда «смотр» кончался, начинался «торжественный марш». Жозефина усаживалась у камина, и послы подводили к ней впервые прибывших в Сен-Клу иностранцев. Они называли их, а г-жа Бонапарт при каждом имени наклоняла голову и, наполовину привстав, произносила: «Очень рада… Очень приятно… Счастлива вас видеть!»

В Сен-Клу Бонапарт завтракает чаще всего в одиночку и — если позволяет погода — на террасе, расположенной на одном уровне с его кабинетом. Обедают здесь чуть позднее, чем в Париже, потому что в шесть вечера — обеденное время в Тюильри — Жозефина и Бонапарт совершают в коляске прогулку по парку.

По воскресеньям консул с женой присутствует на мессе с музыкальным сопровождением, которую служит епископ Версальский, и сидят на тех местах, где помещались прежде король и королева. Тем самым Жозефина оказывается в более высоком положении, нежели два других консула, роль которых все очевидней уменьшается. Камбасерес просто подает руку г-же Бонапарт, чтобы провести Жозефину через галерею к ее молитвенной скамеечке. «Было довольно пикантно наблюдать в великолепной галерее Сен-Клу за лицами бывших членов Конвента, этих современных Брутов, которые столько раз клялись у алтаря Отечества, что тот, кто попытается узурпировать верховную власть, падет под их ударами, — замечает г-жа де Ремюза. — Вот он, узурпатор, в самой гуще их он играет роль повелителя столь же умело, сколь неловко они подвизаются на амплуа придворных».

* * *

10 октября, перед концом дня, за Жозефиной приезжают в Сен-Клу из Мальмезона: Гортензия рожает. В десять вечера г-жа Бонапарт становится бабушкой крупного мальчугана.

— Вот наш дофин, — кричат женщины, окружающие Гортензию.

Дочь Жозефины на седьмом небе от счастья. Луи, кажется, тоже счастлив. Не в силах отделаться от мысли, что жена его понесла от своего деверя, он поклялся, что, если ребенок появится на свет до истечения девяти месяцев, он в жизни больше не подпустит к себе Гортензию. К счастью, маленький Наполеон Шарль родится через девять месяцев после пребывания родителей в Мальмезоне. Но передышка, данная Луи своей жене, оказывается короткой.

Конец октября 1802. Жозефина снова в консульской поездке. Евгений сопровождает мать и отчима, отбывающего в Руан верхом, в то время как жена следует за ним в карете. Проезжая через Мант, кортеж съезжает с дороги на Эврё для осмотра поля боя при Иври[264]. Бонапарт приказывает восстановить обелиск, воздвигнутый там, где Генрих IV отдыхал после сражения. В семнадцать часов, въезд в Эврё, где «г-жа Бонапарт, доступная и благожелательная», «позволяет» двадцати девушкам продекламировать ей стихи и поднести букет цветов, «скромный дар невинности».

На фасаде префектуры Эры виднеются сплетенные шифры г-на и г-жи Бонапарт, сопровождаемые словами: «Неизменен и в браке, и в победах». Начинаются речи. Мэр заявляет Жозефине:

— У меня пятеро детей…

Ей слышится «пятнадцать», и она приходит в восторг…

На другой день консульский караван минует Лувье и ближе к вечеру достигает Руана. 3 1 октября Бонапарт и Жозефина присутствуют на мессе, которую в капелле префектуры служит архиепископ Камбасерес, брат второго консула. Прелат не осмеливается протянуть дискос главе государства и его супруге. Поэтому Бонапарт, вернувшись в свои апартаменты, восклицает:

— Этот человек не оказал мне почести, положенной государю: он не дал мне поцеловать дискос. Я, конечно, плюю на его дискос, но желаю, чтобы кесарю воздавалось кесарево.

И на другой день пишет второму консулу: «Г-н архиепископ, которого здесь очень любят и чтут, соблаговолил отслужить для нас мессу, но не предложил нам святой воды и не произнес проповедь. Мы возьмем свое завтра, в День всех святых».

1 ноября Бонапарт, стоя, шесть часов подряд принимает городские власти. Жозефина стоически переносит эту каторгу с «любезностью и кротостью, неизменно отличающими особу, к которой были обращены знаки почтения», — гласит «Монитёр».

Тем не менее она находит время написать Гортензии:

«Курьер уезжает, и я еле успею от всего сердца расцеловать тебя, твоего мужа и своего внука. Мы все здоровы, в Руане царит радость; население с самого приезда Бонапарта толпится под его окнами и ежеминутно желает его видеть. Люди не знают, каким еще именем его назвать, это форменное безумие. Посылаю тебе песенку, которую распевают на улицах… Прощай, за письмом уже пришли. Бонапарт и Евгений обнимают, а твоя мать всей душой любит тебя».

После пятидневной остановки поездка в Гавр, где местный кюре встречает Жозефину такими словами:

— Одним из прекраснейших дней станет для гаврского кюре и его причта этот день, когда им дозволено принести дань восхищения вашим добродетелям.

То же повторяется в Дьепе, Жизоре и Бове. Жозефина на редкость умело играет роль государыни. В Дьепе девочка Эрминия Флуэ подносит ей букет. Жозефина снимает с себя один из браслетов и надевает его на руку Эрминии, которая, ничуть не оробев, протягивает ей другую руку, и Жозефина со смехом снимает и отдает ребенку второй браслет.

Повсеместно население следует примеру Руана, где Жозефине подарили сорок горшков варенья и столько же бутылок вина. Гурне-ан-Бре подносит ей сыры, корзину бургундского и пятьдесят фунтов масла, «великолепной продукции нашего края».

Как только муниципальный совет Бове узнал, что 13 и 14 ноября через их город проедут г-жа Бонапарт и первый консул, мэр г-н де Лашез зарылся в архивах ратуши и ознакомился с «протоколами, касающимися посещения города королями Франции, в частности въезда в него Генриха II и Екатерины Медичи в 1555».

Немедленно создается почетный эскорт, правда, с более стыдливым названием роты конных волонтеров. Для них шьется нарядная трехцветная форма: голубая шинель, белые мундир и панталоны, красный султан.

Городские власти, пожарные, военный оркестр, подразделение 43-й полубригады, почетный эскорт отправляются поджидать г-на и г-жу Бонапарт на мост Сен-Жан, где сооружена увитая лентами и дубовыми ветками триумфальная арка. Знамя, которое Жанна Ашетт[265] отняла в 1472 у бургундцев, окружено девочками, каждая из которых держится за ленту, привязанную к древку трофея. Там же выставлены подарки, приготовленные для первого консула и Жозефины: великолепный откормленный баран весом в девяносто кило, образцы различных местных тканей[266] и, наконец, полсотни бутылок бургундского и шампанского.

В момент появления гостей девушки, предводимые дочерью мэра шестилетней Зоэ де Лашез, протягивают знамя Жозефине, а та просит, чтобы оно «хранилось у нее в спальне», пока она будет находиться в городе.

Как только первый консул с женой прибывают в префектуру, перекрещенную в консульский дворец, перед ними начинают дефилировать приглашенные дамы, но Бонапарт «жестом указывает на сидящую чуть позади него прекрасную креолку, словно приказывая им воздавать почести не ему, а его жене».

В архиве академического общества Бове хранится описание газового платья в бело-розовую полоску и тюрбана в тон ему, в которых Жозефина была на данном в тот день балу. В муниципальном архиве также хранится меню[267] поданного в полночь ужина. Сесть смогли только Жозефина и ее дамы. Мужчины ели стоя у буфетных столов.

На следующее утро епископ Амьенский отслужил мессу. Перед алтарем были поставлены две молитвенные скамеечки — для г-на и г-жи Бонапарт. Перед возвращением в Сен-Клу Жозефина дала «частную аудиенцию» маленькой Зоэ де Лашез и подарила ей бриллиантовое — думаю, что недорогое — колье и медаль.

Вечером 1 4 ноября, когда первый консул с женой прибывают в Сен-Клу, гремит пушка, а когда в январе становится известно, что на острове Тортю скончался муж Полетты, бедный Леклерк, Жозефина и ее дамы надевают придворный траур. 1 2 марта первый консул с женой присутствуют при чеканке первых золотых с его изображением.

Ему с Жозефиной недостает только монаршего титула.

* * *

В воскресенье, 1 3 марта, Бонапарт играет с внуком Жозефины, когда ему докладывают, что дипломатический корпус, а также особы, которые ждут представления первому консулу, собрались. Бонапарт, сопровождаемый Жозефиной, буквально врывается в гостиную и набрасывается на английского посла лорда Уитуорта:

— Вы хотите войны. Мы враждуем уже пятнадцать лет. Это слишком долго. Но вам нужна война еще на пятнадцать лет, и вы меня к ней принудите.

Пятнадцать лет! Первый консул ошибся всего на два года.

Затем, повернувшись к представителям России и Испании, он продолжает:

— Англичане хотят войны, но если они обнажат шпагу первыми, последним вложу ее в ножны я. Они не уважают договоры.

Уитуорт молчит. Бонапарт вновь повышает голос:

— Почему вы вооружаетесь? Против кого эти меры предосторожности? У меня во французских портах нет ни одного снаряженного линейного корабля. Но если вы их готовите, я сделаю то же самое. Сломить Францию вам, может быть, и удастся, запугать — никогда!