Андре Кастело - Жозефина. Книга первая. Виконтесса, гражданка, генеральша

• Название: Жозефина. Книга первая. Виконтесса, гражданка, генеральша
• Автор: Андре Кастело
• Издательство: Северо-Запад
• Жанр: Историческая проза
• Год: 1994
• ISBN: 5-8352-0369-1

В ряду многих страниц, посвященных эпохе Наполеона, «Жозефина» Андре Кастело, бесспорно, явление примечательное. Прилежно изучив труды ученых, мемуары и письма современников и не отступая от исторических фактов, Андре Кастело увлекательно и во многом по-новому рассказывает о судьбе «несравненной Жозефины», «первой дамы Империи». Повествование первой части «Жозефины» (1964) — «Виконтесса, гражданка, генеральша» — начинается временем, «когда Жозефину звали Роза»: о том, что она станет императрицей, история еще не догадывалась. Мы узнаем о «санкюлотке и монтаньярке», «веселой вдове», которая станет госпожой Бонапарт, о Жозефине-консульше, перед которой открывается дорога к трону.

Удивительная, неповторимая судьба блистательной и несравненной Жозефины! Грациозная, полная невыразимой прелести креолка, гибкая и обворожительная, с матовым цветом лица, дивными глазами, вкрадчивым мелодичным голосом… Очаровательная Жозефина, кружившая головы мужчинам и легко увлекающаяся сама, кроткая и легкомысленная, преданная и кокетливая, задумчивая и страстная. Жозефина, склонная к «зигзагам любви», сотканная «из кружев и газа».

В начале книги она — безвестная креолка с Антильских островов, Золушка, которой еще только предстоит стать царицей бала. Впереди — несчастливый брак с Александром де Богарне, рождение детей — Евгении и Гортензии, встреча с Наполеоном Бонапартом, который страстно полюбит ее и принесет ей в дар Империю, а потом расстанется с ней, и — кто знает? — не утратит ли он тогда счастливую звезду, приносившую ему удачу.

---

Неизвестно, предрекла ли и м-ль Ленорман, что Роза станет «почти королевой», зато гадалка, кажется, дала ей рецепт умиротворения поставщиков — пойти к кому-нибудь на содержание.

Как упрекать Розу за то, что одна, без мужа, с двумя малолетками на руках она принялась искать себе богатых и влиятельных покровителей? Маленькая креолка была житейски безоружна. Для Розы имела значение только любовь, и в этом была ее слабость. Разве природа не «соткала ее из кружев и газа», как скажет Бонапарт?

* * *

Дороже всего неотразимая креолка стоит маркизу де Коленкуру, отцу будущего наполеоновского обер-шталмейстера. Бывший генерал-лейтенант Людовика XVI не эмигрировал. Его жена состояла статс-дамой при графине д'Артуа, а с маркизом, обаятельным, но теперь уже пятидесятилетним мужчиной, Роза познакомилась еще перед революционной грозой у маркиза де Монморена в Фонтенбло. Теперь для начала хорошенькая вдова оказала де Коленкуру услугу, удачно отрекомендовав его сына Армана, которому в это трудное время пришлось стать простым вахмистром, хотя прежде он был уже лейтенантом. У второго сына, Огюста, вообще нет никакого места. Роза делает все, что в силах, но без особого успеха. К счастью, благодаря другим связям, Коленкур добивается благоприятного решения по своему делу, и ему выплачивают генеральскую пенсию за три года, с которой наша милая креолка взыскивает изрядную долю, что позволяет ей остаться элегантной женщиной, а это для нее — главное. Маркиз платит охотно: он по-настоящему влюбился в Розу. Генеральские пятьдесят четыре года не пугают тридцатидвухлетнюю вдову, хотя по сердцу ей, скорее, мужчины моложе, чем она сама, — и так будет вплоть до ее последнего любовника.

Андре Гавати полагает, что именно о Коленкуре думал Гош, когда писал своему другу Шампену, что «Роза причина всех моих горестей». Похоже, что Коленкур, «порабощенный полуденным бесом»[83], подумывает даже о разводе и женитьбе на соблазнительной вдове. Маркиза де Коленкур? Почему бы нет? У ее вздыхателя есть деньги и прекрасное поместье, которое не конфисковали. Однако в это время Роза еще надеется, что у Гоша хватит духу расстаться с глупенькой Аделаидой.

И потом, ее вскоре увлекут другие связи.

Через короткое время после переезда на Университетскую улицу г-жа де Богарне задумывает пригласить к себе Барраса. Наряду с Тальеном, Баррас был, безусловно, самым сильным человеком в Конвенте, получившим наибольшие выгоды от термидорианского переворота. Председателю Конвента, члену комитета общественной безопасности, командующему войсками Парижа, ему недолго оставалось ждать дня, когда он станет «директором», одним из пяти некоронованных королей Франции при Директории.

В начале 17 95 Роза пишет ему такую записку:

«Я уже давно не имела удовольствия видеть вас. С вашей стороны нехорошо забывать старую знакомую. Надеюсь, мой упрек вас проймет. Теперь я живу на Университетской улице, дом 371».

Баррас, разумеется, навестил ее, но не так, как этого хотелось Розе, которая в феврале снова подбивается к нему, о чем свидетельствует другая записка:

«Передайте Баррасу, что я четвертый день лежу с простудой, что, так и не навестив меня, он поступает очень дурно и что нужно быть ему настоящим другом, чтобы его простить».

Она стала его подругой и простила его. Любила ли она Барраса? Можно ли любить виконта и цареубийцу[84] Поля де Барраса, мужчину умного, красивого, элегантного, обаятельного в обращении, смелого, утонченного, мастера острот и в то же время являющего собой пример самой отвратительной порочности? Как бы там ни было, это Розу не остановило. Любил ли ее Баррас? Нет, он любил только деньги. Деньги и еще больше — роскошь! И чтобы иметь то и другое, был готов на все. Любил он и женщин, «богинь его разума», но был совершенно не способен любить одну из них.

— Демократия — вот что такое любовь, — повторял он.

Не брезговал он при случае и молодыми людьми. Этот тщеславный и циничный игрок, этот продажный политикан наслаждался не самой властью, а тем, что она может ему дать. О нем говорили: «Он любит трон, потому что тот — бархатный». Он наслаждается данной минутой, — заметил кто-то, хорошо его знавший, — «и живет изо дня в день наедине со своим умом, кошельком, любовницами и совестью». Последней у него, правда, было мало — вернее, вовсе не было. Тем не менее он услужлив. «Он легко оказывал услуги, — говорит г-жа де Шатене[85], — и здесь не делал различия между просителями, не чванился и не чинился», и Роза вовсю использовала его. Протекция «генерала»[86] помогла ей получить для Круасси корову, драгоценный подарок в условиях III года Республики, и — хотя Роза отнюдь не была наследницей своего покойного мужа — пару лошадей и карету в порядке компенсации за экипаж, оставленный Александром в Рейнской армии и реквизированный комиссарами Конвента.

Когда именно молодая женщина вступила в гарем Барраса, состоявший из новых, будущих и прежних его любовниц? Историки расходятся во мнениях на этот счет. Одни считают, что аппетитная вдовушка вошла в число подружек «генерала» с октября 17 94, другие — что зимой или весной 17 95. Согласно Андре Гавоти, а он лучше всех знает проблему, связь началась лишь на другой день после Вандемьера[87]. Не будем становиться ни на чью позицию. Если бы такой вопрос задали впоследствии обоим наиболее заинтересованным лицам, они, пожалуй, и сами не ответили бы на него. Для Поля де Барраса и Розы де Богарне телесная близость в контексте прочих похождений была не настолько уж важна, чтобы запоминать связанные с ней даты. Как позднее выразится Баррас, «г-жа де Богарне принадлежала к свите дам, составлявших компанию Тальену и мне».

К свите!..

А принадлежать к свите короля казнокрадов означало для Розы возможность расширить свои «дела». Речь теперь шла уже не о голове сахара или паре чулок! У г-жи де Богарне более широкие виды. Робер Ленде упоминает, что однажды к нему явился Уврар и предложил сто тысяч франков за контракт на военные поставки. Будущий министр финансов Директории, а тогда член Комитета общественного спасения закричал:

— Выйдите, сударь, или я вышвырну вас в окно!

— Не могу предложить вам больше, — невозмутимо отозвался банкир. — Баррасу и госпоже де Богарне я даю столько же.

Благодаря своим «делам», Роза 17 августа 17 95 может позволить себе расход явно не по средствам. В этот день она снимает у Жюли Карро, бывшей Луизы Жюли Тальма, принадлежащий этой девице легкого поведения небольшой особняк, расположенный неподалеку от шоссе д'Антен и предместья Монмартр, — дом N 6 по улице Шантрен[88], которую назвали так потому, что когда-то там квакали лягушки[89]. Это было очень уютное жилище, восхитительная прихоть особы, состоящей на содержании, — м-ль Карро состояла на нем у виконта де Сегюра. Решетчатые ворота между двумя домами — особняками д'Аржансон и де Сен-Шаман — позволяли по узкой аллее длиной в 90 метров, обсаженной липами, добраться до маленького дворика-сада[90]. У входа в него располагались два флигелька — конюшня, где помещалась пара вороных, и каретник, где стоял экипаж, полученный от Республики. Посреди красивых деревьев, производивших впечатление парка, возвышалась осуществленная мечта — небольшое зданьице в четыре окна по главному, увенчанному аттиком фасаду и примыкающая к дому ротонда, откуда через высокие застекленные двери можно было попасть в сад. В полуподвале помещались кухни и погреба, на втором этаже комнаты повара Галлио, горничной Луизы — она заменила Агату Компуэн — и гражданина Гонтье, дворника и слуги одновременно.

На высоком первом этаже, куда входили через крыльцо с несколькими ступенями, располагались прихожая, обставленная дубовым буфетом, шкафом и стенным умывальником; маленькая гостиная, служившая также столовой и потому меблированная стульями красного дерева с черными сиденьями и круглым столом с откидными краями, У стены — две опирающиеся на нее консоли с мраморной отделкой. На других стенах эстампы, обрамляющие стенные шкафы, которые тоже остеклили и в которых поблескивает теперь серебряная посуда. Ротонда приспособлена под будуар. Там красуется фортепьяно, но комната служит, прежде всего, туалетной. В ней множество зеркал — висячих и трюмо, что позволяет Розе любоваться собой во всех ракурсах, а это, наверное, было красивое зрелище. Четвертая, и последняя, комната — спальня. Она меблирована заново. Г-жа де Богарне купила новые кресла с «запрокинутыми спинками», которые обтянула голубой нанкой, и кушетку из бронзированного дерева. Она привезла с Университетской улицы свою арфу секретер из гваделупского лимона, столик того же дерева с мраморной крышкой и бюст Сократа, не совсем, может быть, уместный в обстановке, столь далекой от мудрости.

Ни для Гортензии, ни для Евгения комнаты не предусмотрены. Дети находятся в пансионах: Гортензия у г-жи Кампан[91], а Евгений, вернувшийся из армии, поручен заботам гражданина Патрика Мак Дермота, директора «Ирландского колледжа», тоже расположенного в Сен-Жермене. Поэтому Роза может жить на свой вкус, а мы знаем, что это означало.