Дарья Беляева - Ночной зверёк

• Название: Ночной зверёк
• Автор: Дарья Беляева
• Жанр: Ужасы и Мистика

В некотором тоталитарном царстве-государстве, где быть злым означает быть мертвым, умница и неудачница Амти пытается выжить и найти свое место. В общем секс, расчленёнка и семейные ценности

---

— Угадаешь? — спросил он.

— Угадаю, — сказала Амти уверенно, но получилось, судя по всему, какое-то совсем не то слово. А потом Аштары у нее в глазах стали двоиться, и она сказала:

— Я схожу с ума, ведь я Инкарни. Мне кажется, я теряю свою собственную личность, и вскоре у меня не останется других желаний, кроме как взять автомат и пойти на улицу убивать случайных людей.

Если судить по лицам Эли и Аштара, получилось как минимум не так гладко, как Амти задумывала.

— Ты просто нахреначилась, — сказал Аштар, а Эли засмеялась.

— Вовсе нет, — сказала Амти, поднялась на ноги и упала на пол. Она посмотрела наверх, где голая лампочка одна освещала кухню, как луна на небе тоже была одна.

— Вот, — сказала Амти, показывая на лампочку и имея в виду вполне конкретную вещь. Вот так же они все, Инкарни, одиноки. Только никто не понял ее остроумного сравнения.

— Пора спать, котеночек, — сказал Аштар. Они с Эли помогли ей подняться. Ноги Амти держали очень условно.

— Извините, — сказала она.

— Ничего. Сегодня у тебя вполне уважительная причина нажраться.

Аштары продолжали двоиться у нее в глазах на протяжении всего пути до комнаты. В комнате, куда ее привели было темно и прохладно, это все, что Амти могла установить без попыток сфокусировать взгляд.

— Я пьяная? — спросила она у Эли.

— В слюни, — сказала Эли. — Но я все равно рада, что ты теперь у нас.

— Я хочу быть вам полезной, вы же меня спасли.

— Слушай, ты лыка не вяжешь, давай ты проспишься.

— Нет, ты не понимаешь, я очень хочу быть полезной!

Незаметно положение Амти в пространстве сменилось со вертикального на горизонтальное.

— Я не хочу спать, — сказала она.

— Тогда не спи, — ответил Аштар. — И если захочешь исторгнуть из себя выпитое, не делай это на ковер.

Спать Амти вовсе не собиралась, даже очки не сняла. Но как только дверь закрылась, она, запутавшись в одеяле, закрыла глаза. Сон не шел, в голове было пусто и странно, а на языке оставался дурной, горький привкус. Амти не знала, сколько она пролежала так. Пошевелиться было трудно, но и заснуть не получалось. Когда оцепенение сменилось сном, Амти тоже не поняла. Она вдруг снова была дома, хотя и не верила в это до конца. Отец и Шацар сидели на кухне, и Амти сидела вместе с ними. Она смотрела в телевизор. Там был точно такой же Шацар, в его неизменном строгом и дорогом костюме, в его неизменных перчатках.

Он говорил:

— Граждане нашего великого Государства всегда будут помнить и скорбеть о Войне, которая едва не уничтожила нас всех. Люди, родившиеся в последние три десятилетия не знают, что такое Война. Все погибшие в той Войне были такими же, как мы. Все они были людьми, все они имели магию, как мы, стремились к свободе и счастью, как мы. Теперь их нет из-за Инкарни. Если бы война шла так, как Инкарни хотели, не было бы и нас. Войну развязало абсолютное, концентрированное зло. А абсолютное, концентрированное зло не хочет на самом деле ничего, кроме погибели для себя и для всего остального мира. Теперь, благодаря нашей силе, доблести и смелости, мы загнали их в самые укромные норы, где они вынуждены прятаться, а не нападать. Мы не даем Инкарни пополнять свои ряды. В конечном счете все они вынуждены будут погибнуть. И тем не менее, мы должны знать, что наша война за свободное и светлое будущее не может быть закончена, пока хоть один из них жив, хоть один из них дышит, хоть один из них ходит по свету.

Амти смотрела на телеэкран, губы у Шацара не шевелились, но голос его был слышен, казалось, у нее в голове. Шацар был больше, чем бог в этот момент. Он был даже не просто всевластный генерал, не просто царь, он был…

Амти так и не успела додумать эту мысль, отец рядом сказал:

— Неужели моя девочка тоже этого заслуживает?

Амти обернулась, она увидела, что отец и Шацар пьют водку. Шацар своими красивыми, затянутыми в перчатки руками сжимал нож и вилку. На тарелке у него лежало сырое человеческое сердце. Он взрезал его, и кровь брызнула на его перчатки.

— Твоя девочка такая же, как все они, Мелам.

Шацар и отец одновременно опрокинули свои стопки, Шацар закусил человеческим сердцем, а отец сидел перед пустой тарелкой.

— И для всех счет должен быть предъявлен один.

Шацар постучал указательным пальцем по краю тарелки. Он обернулся к Амти, и она поймала взгляд его прозрачных, безжалостных глаз.

— Правда? — спросил он.

— Не знаю, — ответила она. — Я ведь еще ни в чем не виновата.

— Ты хочешь подождать, пока станешь?

— Кем ты станешь? — спросил отец.

— Я еще не знаю. Может, художницей?

Шацар и отец засмеялись одновременно, Амти сидела и перебирала край юбки.

— У тебя же бездна за спиной, девочка, — сказал Шацар. — И однажды она тебя пожрет.

Тогда Амти протянула руку, схватила сердце с тарелки Шацара, вгрызлась в него зубами. Вкус оказался горький.

— Пейте водку дальше, надеясь, что все закончится хорошо, — сказала Амти. — Потому что она пожрет вас всех.

Шацар и отец молчали, по радио передавали государственный гимн, прерывающийся скрежетанием, шепотками и криками.

— Малыш, — позвали ее, и Амти вздрогнула. Кто-то гладил ее по голове, сон рассеялся. — Малыш, ты в порядке?

Амти открыла глаза, увидела перед собой страшные, острые зубы и вздрогнула. В первые секунды ей казалось, что сон еще не кончился и теперь ей снился монстр. Но рука его, гладящая ее по волосам, была так нежна, что Амти расслабилась.

— Адрамаут? — спросила она хрипло.

Он закрыл один глаз, неподвижный и красный, кивнул.

— Ты уже запомнила мое имя, малыш. Как это здорово! — прощебетал он. — Аштар и Эли сказали, что ты перепила. Не переживай, алкогольная деградация не наступает от одного раза, тем не менее алкоголь, это специфический нервный яд, не шути с ним. На, возьми бутербродик.

Адрамаут порылся в кармане, достал оттуда сэндвич цветастой упаковке из ближайшего супермаркета.

— Не знал, что ты любишь, но все ведь любят ветчину.

Амти заметила, что другой карман у него промок от крови. Она сглотнула. Проследив ее взгляд, Адрамаут сказал:

— Забрал у твоего друга по имени Элиш.

— Он мне не друг.

— Вот видишь, как хорошо. А это, — он похлопал по карману. — Пригодится Апсу.

— Апсу?

— Не буду портить тебе сюрпризы, малыш. Скажи мне, тебе объяснили все?

Амти начала разворачивать бутерброд. Он показался ей дичайше вкусным, она, наверное, не меньше суток ничего не ела. Ведь забрали ее до завтрака. От мысли о том, что ее забрали из школы, на глаза снова навернулись слезы, и Амти сильнее вгрызлась в сэндвич.

— Очень вкусный, — вежливо сказала она.

— Не я готовил, но спасибо.

— Мне объяснили, хотя я не все поняла.

Одной рукой Адрамаут продолжал ее гладить, а другой достал из того же кармана, где покоился сэндвич, банку виноградной газировки и положил рядом с ней.

— Меня так еще не баловали, — засмеялась Амти.

— Это чтобы тебе, малыш, было не скучно слушать сказку, с которой я начну.

У него был ласковый голос и очень нежные руки. Амти смотрела на его острые зубы и жуткий, алый глаз, и не могла понять, как он мог быть Инкарни.

За окном все еще было темно, Амти завернулась в одеяло. Адрамаут сказал:

— Слушай, несмышленыш. История эта началась в те времена, когда тебя и вовсе на свете не было. И меня не было. И никого еще на свете не было, и света не было, а была только тьма тьмущая. Мать Тьма. И дальше была бы только она, если бы не случайность, ошибка, совершенная из-за Отца Света. Однажды безукоризненный порядок абсолютной темноты был нарушен, и мир взорвался. Появились ослепительные вспышки, материальный мир, скопления мусора и пыли, которые стали звездами и планетами. Появились живые существа, маленькие и большие, а среди них — существа способные посмотреть на себя и сказать «о, да я же существо, больше маленьких, но меньше больших». Человек от зари его существования, стремился расположиться в мире с комфортом и по возможности свое присутствие в нем продлить. Но всегда-всегда, когда нас с тобой еще и в помине не было, находились среди людей существа, которые несли в себе частичку той самой тьмы, которая была до начала времен. Во тьме не было ничего, и ничто было благом. Мать Тьма оставила в некоторых из людей частичку себя, ключ к открытию истинной сути мира. Эти люди должны были стать ластиками, которые сотрут ошибку. В самой их природе заложено было стремление разрушить себя, а вместе с собой — столько мира, сколько они смогут. Но мир, конечно, был не один. Их всегда было ровно два и без существования одного, невозможно было существование другого. Наряду с миром света, всегда существовал и мир тьмы. Люди, носившие в себе черноту небытия бежали в этот мир, когда не могли больше терпеть присутствие света. Там они ждали момента, когда можно будет уронить мир в бездну, из которой он вылез. А потом пришла Война, и они увидели этот момент, и мир почти скользнул за край. Но ничего у них не вышло, и они были загнаны в угол, вынуждены отступить в свой страшный, искаженный мир и затаиться там. Мир тьмы впервые стал постоянным домом для многих. Он был назван Двор, потому как первые пришедшие туда получили власть, став чем-то вроде царей. Они знали тайны и секреты этого мира, оттого с ними считались. Связь между двумя мирами почти порвалась, и новые Инкарни, такие как мы, уже не знали, как ходить в мир тьмы. Ослабнув без доступа к Матери Тьме, они стали легкой добычей для людей света. В частности, для героя Войны Шацара, который снискал народную любовь охотой на Инкарни.