Анна Климова - Осенняя женщина

• Название: Осенняя женщина
• Автор: Анна Климова
• Издательство: Книжный Дом
• Жанр: Современные любовные романы
• Год: 2012
• ISBN: 978-985-17-0361-2

Первый роман из мелодраматической дилогии («Осенняя женщина» и «Сердце странника») рассказывает о запутанной истории девушки, которая после тяжелого недавнего прошлого ищет способ примирить себя с окружающим миром и находит его в любви к таинственному молодому человеку. Светлые чувства, преодолевающие все препятствия, все внутренние разногласия, всю гордыню, весь страх и ненависть, и есть главное в жизни влюбленных…

---

— Да, Нина Францевна, давайте напоследок попьем кофейку. А то что-то в горле пересохло, — быстро поддержала ее Семеновна, занимавшаяся страхованием в частном жилом секторе и напоминавшая бабушку из рекламного ролика о молоке.

Однако все эти отвлекающие маневры оказались запоздалыми. Инесса Михайловна покраснела и вызывающе уставилась взглядом на Диму. Она жаждала публичных дебатов.

— И он очень опасен, если хочешь знать.

— Даже так? Что ж, не знал, но теперь буду знать. Если увижу такую дуру с пятиэтажный дом и с жалом на хвосте, обязательно побегу за флейтой. А то пылится на антресолях без дела.

— Ты зря шутишь! Пути Господни неисповедимы! Вот!

— Какие уж тут шутки? Только у меня к вам один вопрос, Инесса Михайловна. Вы сами не шутите? Потому что весь ваш бред можно воспринимать только так.

— А Содом и Гоморра тоже шутки? — взвилась она, повысив голос так, что женщины поморщились. — Бог сжег города, потому что там не было ни одного праведника!

— Ну, нашу столицу такая участь минует. Одна праведница на нашем счету имеется. Только вот что же наша праведница за деньгами два раза в месяц топает? Что же она не сыта манной небесной?

— Мир в грехах погряз! Живя среди грязи, испачкаться недолго!

— Среди грязи? — иронично засмеялся Дима.

— Да, да! Среди грязи! Особенно вы — молодежь! Все поносите, ничему не верите, над всем смеетесь, ничего не любите, все осуждаете! А жить по правде — это не по вам! Нет!

— А вы живете по правде, когда говорите одно, а делаете другое?

— Дима! Инесса Михайловна! — взмолилась Семеновна, всегда бравшая на себя роль третейского судьи.

— Безбожники! Всем на Страшном суде достанется! Вот увидите! Ничего не зная, разве можно говорить?

— Если я ничего не знаю, то не раскрываю рот и не несу разную ахинею, от которой уши вянут!

— Мирским людям не понять!

— А вы не мирская?

— Нет, не мирская! Не мирская!

— А чего ж вы тут, а не в монастыре? Деньги получаете, Кузьмичу нашему в глаза сюсюкаете, а за спиной грязью его поливаете? Что же вы ему прямо в лицо не скажете все, что вам не нравится?

— А я помолюсь и покаюсь! А на вас грехи не прощенные и не отмоленные!! — Инесса Михайловна покраснела и надулась, словно воздушный шарик. Потом молча подхватила сумочку сорвала с вешалки плащ и гордо удалилась.

Повисла неприятная пауза. Дима злился на себя за то, что втянулся в этот бесполезный и глупый спор, ничего, кроме неловкости и злости, не дающий.

— Дима, да не цепляйся ты к ней! — сказала Юля, поправляя прическу и тоже собираясь домой.

— Действительно, — поддержала ее Нина Францевна. — Ты же знаешь, какая она. Покраснела вся. Видели? Да? Такая злая.

— Не могу я спокойно слушать, как она чушьню разную несет! — поморщился Дима.

— Бабы, Димочка, говорят о многом, но не ко всему стоит прислушиваться, — мягко улыбнулась Семеновна.

— Нет, ну она тоже цаца, — сказала Нина Францевна. — Веришь — и верь себе тихонько. Так она как начнет орать. Прямо я не знаю. Правда ведь? Пятнами вся пошла. Разве христиане такие должны быть? Нет чтобы по-доброму, тихо, мирно. Зачем кричать?

— Не знаю, как вы, а я не хочу больше говорить о ней, — пожала плечами Юля. — Хватит с меня того, что я от нее наслушалась за целый день. Все, девчата, до завтра.

Через несколько минут офис опустел.

Сколько раз Дима давал себе слово не принимать глупость человеческую вообще и глупость отдельных представителей человечества близко к сердцу, но всякий раз какая-то пружина внутри него срывалась. Вся злость, весь протест против пещерного невежества, все раздражение разом выплескивались наружу, увлекая за рамки сдержанности, как бегуна увлекает далеко за финишную черту сила инерции. И более всего Диму бесило то, что сама Инесса Михайловна уже на следующее утро делала вид, будто ничего не произошло. Ласковым голосом просила отыскать такую-то папку или демонстративно вступалась за Диму перед Кузьмичом. Это походило на своеобразный поединок, в котором ожесточенные наступления перемежались с ловкими отступлениями по всем правилам церемонной дипломатии, скрывавшей бог знает какие выгоды. Иногда он спрашивал себя: «Да что ты, в самом деле, вообще дергаешься из-за нее? Плюнь и разотри!» Однако у Инессы Михайловны находилась очередная глупость, на которую Дима не мог не отреагировать. Как-то Тимофей сравнил ее с игроком, собирающим очки для громадного приза — увлекательной поездки в рай. Что ни говори, а у Тимофея имелся солидный запас забавных сравнений, которые он, впрочем, озвучивал только в крайних случаях. Вот у кого можно было поучиться выдержке, так это у Тимофея. Дима знал его с универа, и они как-то случайно подружились, несмотря на разницу в три курса. Потом их пути-дорожки разошлись на несколько лет. Кажется, после смерти родителей он уехал куда-то за кордон. О том, где жил и что делал все эти годы, Тимофей не распространялся. А если и говорил, то скупо и скучно. Без энтузиазма. Бывали моменты, когда казалось, что Тимофей ограждает себя от всего мира пуленепробиваемой прозрачной перегородкой. Звучало это, конечно, глупо. Типичная пародия на хакера-полуночника, зацикленного на проблемах взлома чужих компьютеров. Хотя даже тихое хакерство должно предполагать какую-то одержимость, страстность, различить которую не составляет труда. Однако факт оставался фактом — Дима не узнал о своем друге ничего нового за два года совместной работы и вечеринок вне работы. Тимофей жил в квартире родителей, погибших в автокатастрофе, имел деньги и мало о них говорил. Вот и все, что знал Дима. Он просто появился однажды вечером на пороге его квартиры и, самым подлым образом улыбаясь, попросил помочь с работой.

Черная дыра, а не человек! И еще деньги. Контора хоть и платила стабильно, но совсем не осыпала своих сотрудников золотым дождем. И уж, конечно, на машину с такими зарплатами не заработаешь. А Тимофей фордик на рынке прикупил. Машинка подержанная, но свою денежку все равно стоила. Подсказал бы, где эту денежку подобрать. Друг называется.

Его размышления в опустевшем офисе прервал телефонный звонок.

— Да! — резко ответил он.

— Приветик, Димуля, — услышал он приторно-кукольный голос Дашки. — Как твои делишки?

— Ничего, — вполне адекватно буркнул он, забыв о ПРАВИЛАХ РАЗГОВОРА С ДАШЕНЬКОЙ.

— А чего такое с моим Димочкой? — тут же насторожилась она, услышав в его ответе необычные серьезные нотки. А серьезность была включена Дашкой в черный список вещей, которые ее совсем не прикалывали. Серьезность раз и навсегда объявлялась вне закона.

— Ничего такого, — ответил он, смягчаясь. — Просто устал.

— Ах, он устал, бедненький! Может, это намек на то, что сегодня мы не пойдем туда, куда он собирался вести свою любимую девушку?

— А куда я собирался вести?

— В кино, конечно же!

— Слушай, вообще-то я сегодня действительно не в настроении, ага. Давай в следующий раз.

— В следующий раз я не хочу. К тому же Тимка уже взял билеты. Его Майка мне пять минут назад звонила. И чего, я теперь одна, как дура, с ними поплетусь? Спасибо, мой золотой. Очень надо.

Трубка обиженно замолчала, но гудков не последовало. На том конце провода Дашка дисциплинированно ждала ответа. Она вообще была дисциплинированной девушкой. Это ее качество простиралось настолько, что Дашка никогда не бросала трубку первой.

В какой-то бесконечно малый отрезок времени Дима почувствовал себя вдруг странно и неуютно. Как если бы в самый разгар веселья кто-то неожиданно умер. Всего минуту назад все было отлично и замечательно. Музыка, танцы, смех. И вдруг все обрывается, глохнет. Словно выключенный телевизор. На лицах тревога и обескураженность.

«Может, жениться?» — мелькнула мысль, ободряемая внутренним инстинктом.

Дашка послушно ждала все это время. В трубке отдаленно звучало что-то про адреналин, который бьет по глазам. Дашка мурлыкала в унисон. Дима представил, как она стоит, босая в прихожей квартиры своей тетки, у которой жила, жует резинку, крутит пальцем телефонный провод и строит глазки своему отражению в огромном трюмо.

— Даш, ты меня любишь? — неожиданно для самого себя спросил он.

— Ага, — охотно откликнулась она, вероятно, одним плечом придерживая трубку, а пальчиками устраняя обнаруженные изъяны в новой прическе, за которую она могла бы не платить 20 баксов (как похвалилась позавчера), а просто поспать одну ночь в неудобной позе.

— Ага — не тот ответ, которого ждешь в таком случае, — неловко хохотнул он, уже матеря себя за этот дурацкий вопрос.

— Ну, люблю. Димка, не тяни резину! Я уже вся готовая. А ты облом такой устроить хочешь. Чего ты, в самом деле? — перед зеркалом она надула губки, чтобы пройтись по ним помадой.

— Что там за кино? — устало поинтересовался Дима, словно не решил секунду назад бросить этот разговор и рассеять Дашкины опасения по поводу своего нежелания идти в культпоход.