Петр Замойский - Восход

• Название: Восход
• Автор: Петр Замойский
• Издательство: Художественная литература
• Жанр: Советская классическая проза
• Год: 1966

В автобиографической повести «Восход», составляющий трилогию с произведениями «Подпасок», «Молодость», писателем сатирически представлены методы руководства колхозами, примеры бездумного администрировния. Время, о котором пишет автор — годы нэпа и коллективизации. О том, как жили люди в деревнях в это непростое время, о становлении личности героев расскзывается в повести. Творчество Петра Ивановича Замойского в известной мере открывало пути «деревенской прозе» 1960-х гг. В своих произведениях писатель вывел целый ряд реальных исторических лиц, которые были показаны им в конкретной обстановке, причём большинство описанных автором событий подтверждаются документально.

---

Но хуже всех, даже хуже синих, красивых васильков, нежно воспетых некоторыми поэтами, седая полынь. Она — владычица сорных трав. Не дергай, не жги ее весной на корню, не пропахивай, не борони — и она в два-три года покроет собою все поля и огороды.

С этими-то сорняками и борются сейчас полольщицы, мимо которых едем мы с Андреем. То тут, то там виднеются на загонах их согнутые спины.

Андрей задремал. Что там гадать! Пока я был в салотопне, он приложился к бидону. Спрыгнув, я пошел сзади телеги.

Вот уже близко полольщицы. Вероятно, они сильно утомились, так как то и дело разгибались, чтобы дать спине отдохнуть.

С большим любопытством уставились они на нашу подводу с дремлющим Андреем. Кто-то из них насмешливо что-то крикнул, но Андрей даже ухом не повел.

Затем свои взоры они устремили на меня. Каждый чужой человек всегда вызывает интерес, попадись он в селе или на поле.

— Бог помочь! — крикнул я им, остановившись, чтобы закурить.

— Иди к нам на помочь.

— Сейчас закурю. Попить у вас есть?

— Есть, да не про вашу честь, — ответила девушка с загорелым лицом, покрытым пылью.

— Ну, не надо, — отказался я. — А вот работаете вы плохо. Как на поденщине.

— А мы и так на поденной, — ответила пожилая женщина, передавая из фартука в фартук траву курносой девушке.

— Оно сразу видно. Лишь бы день прошел. За что только вам хозяин денежки отваливает?

— Куда едешь? — спросила девушка и вытерла пыль с лица. Она была хороша собой.

— Невесту сватать, — ответил я.

— Этого добра хватит, — подсказала пожилая и, шмыгнув носом, рассмеялась.

— На примете-то есть? — спросила вторая и лихо поправила платок.

— Есть, — задорно ответил я.

— Девка аль вдова?

— Пока не узнал. Говорят — незамужняя.

Это их повергло в веселье. Как же, едет человек сватать, а не знает кого.

— Сам-то небось женат уж раз десять, — опять проговорила старая. — Вам теперь воля.

— Я вдовец, — отрекомендовался им. — Трое детей, один грудной. Маму им ищу. У вас, случайно, нет подходящих вдов?

— С детьми аль как? — спросила молодуха.

— Мне все равно, лишь бы щи варила да кашу солила.

— Корова есть?

— Два ведра молока в день. Прокисает, не съедаем.

Они опять рассмеялись. Забавно чешет языком вдовец.

— Чем ты теперь, милый, занимаешься? — спросила молодуха и шагнула ко мне.

Надо бы идти. Андрей уехал далеко, и как бы холера лошадь не свалила его где-нибудь?

— Чем? Самогонку варю, на базар вожу.

— А если по правдышке? — серьезно спросила молодая.

— Тебе зачем знать?

— Больно интересно говоришь. И врешь ты поди, что такой. И одет не как все, а во френче,

— Какая невидаль — френч! Теперь мода такая. А сама ты кто? — спросил теперь уже я.

Не успела она ответить, за нее крикнула старшая:

— Вдова она. Ты глянь получше. Вот тебе и жена. Бери ее хоть сразу с собой — и под венец.

— Типун тебе на язык, — пожелала вдова. — Эка сваха. Чай, такие дела не сразу. Нет, скажи — ты кто? — вновь насела на меня вдова.

— И совсем я не вдовец, — сознался я.

— Холосто-ой? — разочарованно ответила вдова. — Это дело не подходит. Вон бери тогда Аннушку. Девка хороша, а жениха на примете нет.

Аннушка, полная, с чуть раскосыми карими глазами девушка, фыркнула и отвернулась. Она правда была хороша.

— Ладно, на обратном пути договорюсь. Вы из какого села?

— Из Горсткина, — ответила вдова.

Сердце у меня замерло. Из Горсткина! А я — то разболтался. Ведь они, конечно, знают Маркиных, знают и Лену, и все семейство.

Преодолевая смущение, вдруг охватившее меня, я решился все-таки кое-что разузнать.

— Из Горсткина? А я думал — это все еще оборкинские поля. В Горсткине мы остановимся. Там у меня знакомые.

Это вызвало у них еще больший интерес. Тут даже Аннушка направилась к нам.

Между тем подвода спустилась под уклон, к небольшому ручью. Мост там плохой. Как проедет лошадь, если кучер спит? Ну, шут с ним, с Андреем. Тут такой разговор…

— Кто же у тебя в нашем селе знакомцы?

— Маркина Арина! — единым духом выпалил я и к досаде своей почувствовал, как кровь бросилась мне в лицо.

— Арина Маркина? Да это наша соседка, — всплеснула старая обеими руками.

— И Костя мой знакомый, — добавил я. — Он жив?

— Воюет, — ответила старая соседка.

Некоторое время вдова испытующе смотрела на меня, потом как бы про себя проговорила:

— Так, так, так! — Помолчала, прищурившись. — А Федору, случайно, не знаешь?.. Да что ты все краснеешь? Федору, мельничиху?

— Что-то не помню, — глухо ответил я.

— Зато она тебя помнит.

— То есть как помнит? — уже я удивился, и уши мои загорелись. — Откуда она меня знает?

— Ври, ври! Теперь и я признала тебя. А зовут тебя Петя. Что, угадала?

Лучше бы сквозь землю мне провалиться. Доболтался я. А вдруг она «все» знает? Разве в деревне что утаишь?

— Да, это я.

— Ну вот. А это ихнее поле. Две десятины Федора арендовала. Мужа, мельника, небось помнишь. Ну, которого ты арестовывал. Теперь он дома. Зайди навести его.

— Спасибо, — осекшимся голосом ответил я.

— Ну, ее навести. — Она вновь прищурила глаза.

— Федору?

— Зачем? Очень ты в ней изнуждался!.. Ельку. Меня не признаешь? Я тебя сразу признала по руке.

Да, теперь я вспомнил. Приходила такая женщина в дом Лены. И тетка Арина прямо ей сказала: «Нечего тебе, знаем, зачем пришла. Иди, иди!»

Но вдове я все же не сознался, что вспомнил ее. Смеясь, она толкнула ко мне Аннушку. Передо мной предстала девушка с чуть раскосыми бровями, похожими на крылья молодой ласточки, под которые глубоко уходили карие глаза, с полными загорелыми щеками, с чуть приподнятым носом. Когда засмеялась, показались белые, как горошины, зубы.

Девушка ростом невысока, но удивительно плотная, как налитая. Полнота ее была не излишней, — ни прибавить, ни убавить нечего.

— Меня-то ты должен вспомнить, — заявила Аннушка.

— Постой, постой, — притворился я, — вроде что-то знакомое.

— Чего там гадать! В лес вместе ходили гулять. Я Елькина подруга. Помнишь, в лесу Федя меня отозвал, а Лена пошла с тобой? И вы сидели на луговине. А ты цветы рвал и ей подносил.

— Зачем об этом рассказывать? — упрекнул я, узнав подругу Лены. — Что было, то прошло.

— Мы знаем — отказали они тебе. Все Федора дура. Она расстроила. А ты обиделся, ушел и не являлся. Теперь-то зайдешь к ней?

— А зачем? — в открытую начал я разговор, раз так получилось. — Зачем? Ее, наверное, просватали?

Наступило молчание. Оно, как мне показалось, длилось долго. Сердце замерло. Я ждал ответа, но они молчали.

— Знамо, не ходи к ним, Петя, — прервала молчание вдова.

— Это почему же? — вступилась Аннушка. — Проехать и не наведать?

— А ты, дуреха, — резко оборвала вдова, — не понимаешь ничего. Небось человек пережил невесть сколько, теперь, гляди, дай бог, забыл, а ты его натрафляешь. Зачем она ему?

Посмотрев на Аннушку, вдова полушепотом с укором, не глядя на меня, намекнула ей:

— Ведь ты же знаешь…

— Ну и что?

— А то. Твою подругу не поймешь. У нее, видать, нет в голове своего. То с одним сидит, то с другим.

— Сидит! Это я знаю, что такое. «Сидеть» значит быть с кем-то вдвоем, уединившись куда-нибудь от других. Или сидеть где-либо на бревнах, а то в сарае на соломе, а зимами оставаться на посиделках до самого утра. И тоже вдвоем. «Ходить» — значит ходить вместе по селу под ручку, о чем-то болтать и не уступать девки никому, не пускать ее в хоровод. Да и сама она не пойдет, если ей парень по душе. Словом, ухаживать за девушкой, считая ее своей невестой. А она будет считать парня своим женихом.

Но не всегда бывает, что те, кто «сидит» или «ходит», обязательно поженятся. И редко, очень редко случается, что они еще до свадьбы зайдут слишком далеко. А позволено все: подарки, конфеты, подсолнухи, кисеты, а дальше объятия, воркованье о любви, ну, поцелуй в темноте. И только.

«С кем же „сидит“ Лена?» — ножом резала меня мысль, и горечь наполняла сердце. Хотелось узнать — и боялся. Почувствовал, как вновь ожила во мне безудержная, слепая любовь к Лене.

— Мало ли с кем сидит! — возразила Аннушка. — Ты вот сидела с Николаем года два, а вышла за Федора. А с Федором и при народе-то всё были поврозь.

— Ничего ты, Аннушка, не смыслишь. Я глаза отводила.

— А Лена ни Ваньку хромого, ни Ефимку не любит, хошь Ефимка и гармонист. Отвязаться от них — это, правда, она не может. Несмелая.

За таким жгучим разговором я совсем забыл про Андрея. А он, видимо, ждал-ждал меня и вот повернул назад.

— Ты что тут пропал, начальник? — закричал он, сойдя с телеги.

Увидев кувшин, попросил воды. Девочка робко передала кувшин, и Андрей, обливая черную свою бороду, жадно принялся пить.