Михаил Первухин - Пугачев-победитель.

• Название: Пугачев-победитель.
• Автор: Михаил Первухин
• Издательство: КРОК-центр
• Жанр: Роман
• Год: 1994
• ISBN: 5-85779-079-4

По всей России, как гром, проносится весть о гибели императрицы Екатерины и наследника престола Павла Петровича во время морского смотра от бури. Пугачев побеждает, вступает в Москву и садится на древнем тронецарей московских и императоров всероссийских.

---

Он еще раз ошупал плечо. Боль была сильная, но крови не было. Тогда Иванцов сообразил, что он не ранен, а только контужен, и даже, может быть, не пулей, а обломком кирпича. Он попробовал поднять ружье, выпавшее из рук, но убедился, что одной рукой все равно ничего не сделаешь. «Как странно! — подумал старик. — И как глупо! Только что чуть не избавил Россию от антихриста Емельки, а теперь сам беспомощен, как младенец!»

Иванцов спустился внутрь храма, откуда выбрался на площадь. Едва он отошел шагов на тридцать, как весь верхний ярус колокольни вместе с горластой медной пушкой, профессором Фолиантовым и десятком семинаристов был срезан ядром из дальнобойного орудия батареи Курча. Другое ядро, каленое, влипло в купол. Купол задымился и последние дружинники, еще державшиеся на крыше храма, покинули свои места. Алипатов, бешено сверкая глазами, кричал в пространство:

— Вот я вас ужо! Злодеи! Злодеи!

Висок старого сержанта был рассечен пулей, и кровь заливала его щеку, покрытую жесткой щетиной седых волос.

К пролому подходили резервные части гарнизона, а с другой стороны туда напирала густая масса пугачевцев, шедших снова на приступ.

Вырвавшийся из свалки Пугачев проскакал до своей ставки и спрыгнул с коня у раскинутого на краю небольшой полусгоревшей рощицы шатра. Это была его «ставка».

— Упарился! — пробормотал он. — Чуть не ухлопал какой-то сучий сын! Арабчика уложил, подлец...

— А ты чего в драку полез? — непочтительно отозвался Зацепа. — Ты себя поберечь должон. Руки чешутся?

Пугачев хрипло засмеялся.

— Ретивое разгорелось! Я, брат, горячий человек. Погнали сволоту на приступ, ну, и меня потянуло.

— Не след. Совсем, не след! — продолжал ворчать Зацепа. — Не ровен час, ухлопают, в сам деле.

— Авось, не ухлопают. Вывернусь!

— На авось действовать не полагается. Не в казачьих урядниках ходишь, голубь, а в анпираторах. Тут надо с умом... Драться-то на кулачках и без тебя есть кому. Вот, сволоты-то сколько приперло. Пущай она в огонь, дурра, и лезет.

Пугачев засмеялся:

— А и наколотили же казанцы сволоты этой самой, — страсть одна! Тыщ пять, поди, будет за эти дни.

— Пять не пять, а около того. Да хошь бы и десять! Чего жалеть в сам деле?!

— Чего жалеть? — откликнулся «анпиратор». — Я и сам так полагаю: дуроломов в нашем царстве — хоть пруд пруди, хоть гать гати. Бей по тыще в день, и то до скончания века не перебьешь... Ха-ха-ха!.. Только как бы нам на Казани-то не нажечься... Зубаст, треклятый немчура! Кусается!

— Не нажжемся! — уверенно ответил Зацепа. — Сиволдаи одни отдуваются. Из казаков мало кого поцарапало. Хлопушина гвардия вся цела...

— А башкирят-то расчесали драгуны да казачишки!

— А тебе жалко? Башкиры-то самосевом растут... Как чекалки степные. Ничего, справимся с Казанью. Полячок да Изотов с антилерией больно ловко управляются. А не удастся Казань взять, — все равно: проскочим вперед да через Волгу перемахнем, по нетронутым еще местам прокатимся. Сволоты-то везде много. Может, и помимо Казани до Москвы дойдем... Отчего нет? Оченно просто.

— А дальше что? — спросил Пугачев.

— А там видать будет! Наше дело такое... Далеко заглядывать не для ча... Случись что, угрем вывернемся. Сволотой загородимся. Мы-то на конях, а она, сволота, на своих на двоих, на некованных... Ну, ей и будут тое место, что пониже спины, батогами греть да со спинки шкуру спущать. А мы в тое время то ли на Дону, то ли у персюков, то ли у турецкого султана в гостях! Нам везде ход...

Пугачев засмеялся. Доверчиво оглядел своего верного соратника:

— Ах, Зацепка, Зацепка! Ну, и подняли же мы томашу! Поди, и впрямь в знатные персоны выскочим!

— Выскочим — не выскочим, а уж пожить в свое удовольствие — поживем! Это верно! А по мне так: хошь день да мой, а отзвонил да с колокольни долой.

Подъехал безносый Хлопуша. Под ним был могучий вороной конь, на спине которого вместо попоны лежал кусок дорогой златотканной парчи.

— Наши опять сиволдаев на штурм погнали! — крикнул он. — А на речке чтой-то делается...

— Что такое? — насторожился Пугачев.

— Подходит к Казани какая-то флотилия гребная. На лодках малых... Да наши вовремя заметили. Дерут ихнего брата.

— Подкрепление к казанцам, что ли? — встревожился «анпиратор».

— Не должно быть! И всех-то лодок два десятка. Человек, значит, триста. Какое же это подкрепление? Передовые разве...

Пугачевым овладела тревога. Он снова вскочил на коня и поскакал к берегу Волги.

— Катай их! Бей их! — бесновался он, глядя на завязавшуюся в непосредственной близости от речной пристани схватку на реке: десятка два гребных катеров, полных солдат в мундирах, медленно подвигались к пристани, отбиваясь от яростно наседавших на них челнов мятежников.

— Эх, прозевали, анафемы! — кричал Пугачев. — Топи их! Жги их! Пушек сюда!

В это время с кремлевских батарей загремели пушки, и снаряды стали бить по бесчисленным лодкам пугачевцев. Сомкнувшееся, было, кольцо разорвалось. Флотилия гребных катеров прорвалась к пристани. Люди выскочили из лодок, выстроились колонной и, ощетинившись штыками, прошли в город под прикрытием кремлевских пушек.

— Жалко, что упустили, — ворчал, снова возвращаясь к своей ставке, «анпиратор». — Ну, да ничего! Прибыли немчуре Брандту не так уж много. В сам деле, будет ли еще три сотни-то?

Тем временем полковник Горелов, добравшийся на помощь гарнизону речным путем, уже объяснялся с фон Брандтом, который с первых же слов Горелова побледнел, как полотно.

— Не могу понять, ваше превосходительство, — говорил Горелов, — как это весть о великом несчастьи, постигшем российское государство, еще не проникла сюда!

— Мы от остального мира отрезаны девятый день...

— Но ведь и мятежники, насколько я понимаю, еще не осведомлены.

— Какая-то случайность... Но, господи, неужели это правда?

— Истинная правда! — ответил глухо Горелов. — Карает нас господь... И в обычное время сие горестное известие было бы чревато тяжкими последствиями, ибо пресечение династии всегда опасно для государства, а в такое время оно еще более ужасно. По моему мнению, государству действительно грозит гибель.

— Но как же сие несчастье произошло?

— Государыня давно уже собиралась произвести смотр военной флотилии Балтийского моря, только что снаряженной в Ревеле. Прекрасная погода последнего времени усугубила это желание. Кстати, к флотилии только что присоединился новый восьмидесятипушечный фрегат «Агамемнон», пришедший из Архангельска.

В одно воскресенье государыня с многочисленной свитой отплыла из Петергофа на своей яхте «Славянка». С ней были бывший канцлер граф Панин и новый канцлер граф Загорянский, Лев Нарышкин, статс-дама Воронцова-Дашкова, австрийский посол князь Брунненфельс, князь Василий Трубецкой, сенаторы Репьев и Козлов и многие другие. Едва начался смотр, поднялся туман, потом налетел жестокий шторм. «Славянка», оторвавшись от эскадры, пыталась укрыться в порту Петергофа. Суда разметало. «Паллада» оказалась выкинутой на берег у Гапсаля. «Венус» унесло к берегам Финляндии. Что же касается «Славянки», то она погибла со всеми, кто на ней был.

— Но каким образом?

— Во время бури и в глубоком тумане «Агамемнон... наскочил на какое-то судно и потопил его. По всей вероятности, это и была несчастная яхта государыни. Потом к берегу прибило гичку, на которой было два мертвых матроса с яхты, выкинуло некоторые предметы из обстановки императорских кают, наконец, тело сопровождавшей государыню Мавры Перекусихиной...

— А наследник цесаревич?

— Павел Петрович с супругой тоже были на «Славянке».

Наступило молчание. Потом фон Брандт глухо вымолвил:

— Говорите дальше, сударь!

— Что же дальше? Когда весть о несчастьи достигла Санкт-Петербурга, сначала никто не хотел верить этому. Все растерялись, не знали, что надлежит делать. Нашелся молодой граф Гендриков, недавно вернувшийся в Петербург из Парижа. По его настоянию собрался правительственный Сенат, и господа сенаторы организовали Временное правительство, во главе которого стал старейший сенатор светлейший князь Михаил Алексеевич Меньшиков. Сенат отправил курьеров в армию, чтобы вызвать генерала Румянцева, Потемкина и Суворова. Без их поддержки Временное правительство не может полагаться на помощь армии.

— Боже мой, боже мой, какое страшное несчастье! — шептал фон Брандт. По его морщинистым щекам текли слезы.

— Мы в это время находились в Ярославле, — продолжал Горелов угрюмо. — Весть о случившемся проникла в город. Горожане заволновались, началось волнение и среди солдат. Неведомо откуда появились люди, твердившие, что если государыни и Павла Петровича нет, то нет и смысла оказывать сопротивление Пугачеву. Накануне назначенного дня отплытия флотилии на помощь Казани в казармах вспыхнули беспорядки. Находившиеся там офицеры были перебиты. Генерал Бистром и его адъютант Зорин были подняты на штыки при попытке уговорить бунтовщиков. Часть оставшихся верными присяге солдат с несколькими офицерами ушли на берег. Я принял на себя команду. Мы с бою завладели катерами и, не имея возможности плыть вверх, пошли на Казань. Приставать к берегу по дороге мы не решались. Встретили одну баржу, от команды которой узнали, что смятение царит по всем окрестным селениям. В пятидесяти верстах от Казани узнали, что мятежники ведут отчаянные штурмы. Многие заколебались, но я настоял, и вот мы пробились к вам.,