Марк Беленький - Cпиноза

• Название: Cпиноза
• Автор: Марк Беленький
• Жанр: История

---

- Я остаюсь непреклонным, - заявил Спиноза.

- Тем хуже. Все кары ада обрушатся на твою голову, - пригрозил Саул.

- Расплата не велика, - шутил Спиноза.

- Ты и в этом мире будешь как проклятый влачить жалкое существование, - дал понять Менассе.

- Наполнять желудок и удовлетворять плотские желания может всякий, как бы ничтожен он ни был. Но я, - добавил Спиноза, - не ищу ни золота, ни наслаждений, ни денег.

- Что ты говоришь? - хотел остановить его Ицхок. - Оглянись, помолись господу!

- Молитва и ярость бессильны перед моим стремлением раскрыть тайну вселенной, - открыто заявил Барух.

- Я хотел избавить тебя от сатаны, - сказал Ицхок, - ты сам сатана.

- Кто тебя, несчастный, низверг в ад? - спросил Менассе. - Там ты действительно подружился с сатаной, и дьявольская нечисть прет из твоих нечестивых уст. Сгинь, сгинь, Асмодей! Молись предвечному, покайся, спасай свою настоящую и будущую жизнь!

- Проявление этаких дружеских чувств имеет одну цель, - пошутил Спиноза, - они проявляются по отношению к тому, кого собираются надуть.

- Опомнись! - крикнул не своим голосом Менассе.

- Барух Спиноза! Мы, - громко произнес Саул, - не собираемся вступать в спор с тобой, ибо греховность твоя очевидна. Слушай нас внимательно и постарайся понять. От имени судилища мы предлагаем тебе: нигде и никому ни письменно, ни устно своих богомерзких мыслей не высказывать. По субботам и праздникам по крайней мере посещать синагогу.

- Если выполнишь наши условия, - добавил Менассе, - мы обещаем возвести тебя в сан раввина. Ты понял нас?

- Я понял, - сказал Спиноза, - но удивлен. Вы сами требовали, чтобы я не лгал судилищу. Зачем же вы предлагаете мне лгать народу?

- Заслуги твоего отца молят нас быть милосердными! - пояснил Саул.

- А может быть, капиталы моего отца?..

- Не смей, - закричал Менассе, - разговаривать с судилищем в таком тоне! Капиталы всегда найдут себе достойного хозяина!

- Уже нашли. Я в этом уверен, - сказал Спиноза.

- Наше терпение иссякло, Барух. В последний раз, - подвел итоги Саул, - мы тебя спрашиваем: вернешься ли ты на путь праведный?

- Именно сейчас я очень твердо почувствовал себя на этом пути. Ваша истина - вера, а моя вера - истина, - отчеканил Спиноза.

- Нечестивец! Анафемы захотел? Предадим!.. - шипел Менассе.

- Это не принудит меня ни к чему такому, что я мог бы совершить вопреки своим убеждениям, - заключил Барух.

- Судилищу все ясно. Можешь идти, - сказал Саул.

Прежде чем уйти, Спиноза обратился к понуро сидящему Ицхоку.

- Рабби Ицхок, - сказал Барух, - мне жаль, что я огорчил вас, - и покинул судилище.

- Где недостаточно слов, господь дал камень, чтобы побивать, - бросил вслед уходящему Спинозе рабби Менассе бен-Израиль.

В этот же день на всех перекрестках Фляенбурга появилось объявление магамада 1 о том, что 27 июля в синагоге "Бет-Иаков" будет предан анафеме Барух Спиноза.

1 Магамад - совет общины (дреенеевр.).

Предстоящая акция вызвала оживленные обсуждения жителей еврейского квартала Амстердама. Кто-то под большим секретом сообщил, что рабби Ицхок объявил пост, не выходит из синагоги и читает поминальную молитву по Баруху, как по покойнику.

Вечером на улицы высыпало много народу. Вслух читали объявление, обсуждали предстоящую анафему.

Наступила ночь. Спиноза, взволнованный диспутом, не в состоянии был ни работать, ни уснуть. Он вышел на фляенбургскую площадь, которая в наше время называется "Ионас Даниэль Мейер". Через окно синагоги он увидел рабби Ицхока, который стоял у аналоя и молился. "Бедный рабби!" - подумал Спиноза. Как бы обращаясь к нему, Бенедикт произнес шепотом: "Видите, рабби, я не холодный рационалист, боль и досада присущи и мне... Но я не приду к двери синагоги кающимся грешником. Вы сами ускорили мое решение. Двух начал не может быть ни в природе, ни в человеке. Сказавший "да" должен сказать и "нет". Я это делаю с радостным чувством. Говорю "нег" общине, погрязшей в фанатизме. Говорю "нет" людям, которые все еще надеются убедить меня в моей неправоте. Говорю "нет" грузу страстей преходящих и непрочных, дающих лишь призрачное блаженство..."

Долго еще рассуждал Спиноза с самим собой.

Неожиданно из синагоги, как вспуганная птица, вылетел Ицхок.

- Стой, Барух, - обратился он к Спинозе, - послушай меня. Я старый человек, я видел на своем веку много горя... Ты себя обрекаешь на одиночество. Может ли быть что-нибудь хуже одиночества? Вернись к вере отцов, оставайся среди нас.

- Если я останусь, что ждет меня? - спросил Спиноза. - Перелистывание пожелтевших страниц Торы и бесплодное заучивание законоположений Талмуда?

- Ты будешь со своим народом, - сказал Ицхок. - Разве этого мало? Ты посмотри, сколько у нас здесь врагов. Нас не сжигают на кострах, но разве ты не замечал, как глядят на еврея, как разговаривают с евреем, как окружает его кольцо презрения? Что, кроме религии, объединяет нас, рассеянных по свету? Ты об этом подумал?

- Нет, рабби, - возразил Бенедикт, - от моего народа я не ухожу. Питаю надежду, что навсегда он сохранит меня в своем сердце, в своей памяти. И это потому, что я ухожу от тех, кто одурманивает народ. Подумайте, рабби, ведь мы живем в век семнадцатый! Это семнадцатый век и для моего народа. И я хочу видеть его свободным в обществе, где все люди объединены, как единое тело и единая душа, где человек человеку - бог. Нет, не останавливайте меня.

- Ты забыл, что наш народ избран богом!

- Избран? Чем, почему? Нет, рабби Ицхок, я не могу с этим согласиться. Народы отличаются друг от друга лишь в смысле различия общества, в котором они живут, и законов, которыми управляются. Разум и опыт учат, что для образования и сохранения общества нужны незаурядный ум и знания законов природы. Поэтому то общество будет спокойнее, более устойчиво и менее подвержено случайностям, которое основывается и управляется по большей части людьми разумными и старательными, и, наоборот, общество, состоящее из людей с умом необразованным, большей частью зависит от случая и менее устойчиво. Следовательно, не в религии основа жизни людей в обществе. Ненависть же к евреям обусловливается неразумными законами и глупостью управляющих обществом. Что касается самих евреев, то в настоящее время у них нет ровно ничего, что они могли бы приписать себе как преимущество перед остальными нациями.

- Прекрати свою нечестивую проповедь! - взмолился старый учитель. Пойми, Барух, что бог и его учение - наше спасение. Наша сила - в вере отцов.

- Религиозное учение, рабби, ослабляет наш дух, затемняет наш разум и направлено против истинной добродетели. Высшее счастье находит свое выражение в стремлении человека к древу познания добра и зла.

- Этот плод запретный. Он и толкает тебя в геенну огненную, - произнес со слезами в голосе Ицхок.

- Нет, рабби, вы глубоко заблуждаетесь. Подлинное блаженство, - сказал Спиноза, - состоит в размышлении и чистоте мыслей. Кто знает, что у него нет ничего лучше разума и здорового духа при физическом здоровье, тот, без сомнения, сочтет это благо самым существенным.

- Горе тебе, заблудшая овца! - воскликнул Ицхок.

Спиноза, покинув рабби, медленно пошел к себе, чтобы составить письменное сообщение совету общины о том, что возврата нет и быть не может.

Рабби бросился к синагоге. Усталый и измученный, он присел на ступеньках "Бет-Иакова" и задумчиво обратился к луне, взошедшей на небосклоне: "И ты, луна, когда-то согрешила, захотела быть больше солнца, а всемогущий бог тебя наказал и убавил твой свет. Теперь лицо твое полно раскаяния... Проклятие всевышнего гонит тебя по землям и морям, и нигде ты себе не найдешь места... Так и ты, Барух, будешь скитаться по миру жалким и ничтожным..."

Ицхок поднялся со ступенек и быстро вошел в синагогу, открыл кивот и, рыдая, громко произнес: "Бог! Бог Авраама, Исаака и Иакова! Адонай! Я, Ицхок Абоав, стою перед тобой с сокрушенным сердцем и молю тебя... Разбей окаменевшее сердце ученика моего Баруха Спинозы. Ты, всемогущий, все умеешь. Верни жестоковыйного в лоно нашего народа!"

Долго еще молился старый учитель Баруха. Затем он прилег на жесткую синагогальную скамью и с трудом уснул, томясь надеждой, что завтра, в день анафемы, Спиноза явится в совет общины с повинной.

Рано утром его разбудил служка, который пришел убрать помещение. Наступил день, полный сомнения и тревоги...

Огромная и пестрая толпа людей, заполнившая 27 июля синагогу, была свидетельницей мрачного зрелища. При колеблющемся свете черных свечей, под пронзительный аккомпанемент шофара 1 кантор мерным голосом, нараспев произносил слова древнего проклятия: "Члены магамада доводят до вашего сведения, что, узнав с некоторых пор о дурном образе мыслей и действий Баруха де Эспинозы, они старались совлечь его с дурных путей различными средствами и уговорами. Но так как все это ни к чему не повело, а, напротив того, с каждым днем приходили все новые и новые сведения об ужасной ереси, исповедуемой и проповедуемой им, и об ужасных поступках, им совершаемых, и так как все это было удостоверено показаниями свидетелей, которые изложили и подтвердили все обвинения в присутствии означенного Эспинозы, достаточно изобличив его при этом, то по обсуждении всего сказанного в присутствии господ хахамов 2 решено было с согласия последних, что означенный Эспиноза должен быть отлучен и отделен от народа Израилева, посему на него и налагается херем 3 в нижеследующей форме: