Вильям Генри - Громила и Томми

• Название: Громила и Томми
• Автор: Вильям Генри
• Жанр: Короткие истории
• Год: 2008
• ISBN: 978-5-699-29376-6

«В десять часов вечера горничная Фелисия ушла с черного хода вместе с полисменом покупать малиновое мороженое на углу. Она терпеть не могла полисмена и очень возражала против такого плана. Она говорила, и не без основания, что лучше бы ей позволили уснуть над романом Сент-Джорджа Ратбона в комнате третьего этажа, но с ней не согласились. Для чего-нибудь существуют на свете малина и полицейские…»

---

О. Генри Громила и Томми

В десять часов вечера горничная Фелисия ушла с черного хода вместе с полисменом покупать малиновое мороженое на углу. Она терпеть не могла полисмена и очень возражала против такого плана. Она говорила, и не без основания, что лучше бы ей позволили уснуть над романом Сент-Джорджа Ратбона в комнате третьего этажа, но с ней не согласились. Для чего-нибудь существуют на свете малина и полицейские.

Громила попал в дом без особого труда (в рассказе на две тысячи слов требуется побольше действия и поменьше описаний). В столовой он приподнял щиток потайного фонаря и, достав коловорот и перку, начал сверлить замок шкафа, где лежало серебро.

Вдруг послышалось щелканье. Комнату залило электрическим светом. Темные бархатные портьеры раздвинулись – и в комнату вошел белокурый мальчик лет восьми в розовой пижаме, держа в руке бутылку с прованским маслом.

– Вы громила? – спросил он тоненьким детским голоском.

– Послушайте-ка его! – хрипло воскликнул гость. – Громила я или нет? А для чего же, по-твоему, я три дня отращивал щетину на подбородке, для чего надел кепку с наушниками? Давай живей масло, я смажу сверло, чтоб не разбудить твою мамашу, у которой заболела голова и она легла, оставив тебя на попечение Фелисии, не оправдавшей такого доверия.

– Ах ты, боже мой, – со вздохом сказал Томми. – Не думал я, что вы так отстали от времени. Это масло пойдет для салата, когда я принесу вам поесть из кладовой. А мама с папой уехали в оперу слушать де Решке.

Я тут ни при чем. Это только доказывает, сколько времени рассказ провалялся в редакции. Будь автор поумней, он бы в гранках исправил фамилию на Карузо.

– Замолчи, – прошипел громила. – Попробуй только поднять тревогу – и я сверну тебе шею, как кролику.

– Как цыпленку, – поправил Томми. – Это вы ошиблись. Кроликам шею не свертывают.

– Неужели ты меня не боишься? – спросил громила.

– Сами знаете, что не боюсь, – ответил Томми. – Неужели вы думаете, что я не отличу правду от вымысла? Если б это было не в рассказе, я бы завопил, как дикий индеец, а вы скатились бы по лестнице и на тротуаре вас бы зацапала полиция.

– Вижу, ты свое дело знаешь, – сказал громила. – Валяй дальше.

Томми уселся в кресло и поджал под себя ноги.

– Почему вы грабите чужих людей, господин громила? Разве у вас нет знакомых?

– Вижу, к чему ты клонишь, – злобно нахмурившись, сказал громила. – Старая штука. Твоя младенческая невинность и беззаботность должны вернуть меня к честной жизни. Каждый раз, как залезешь в дом, где имеется младенец, получается одна и та же история.

– Может быть, вы посмотрите жадными глазами на тарелку с холодной говядиной, которую буфетчик забыл на столе? – сказал Томми. – А то времени у нас мало.

Громила согласился.

– Бедненький, – сказал Томми. – Вы, должно быть, проголодались. Постойте, пожалуйста, в нерешительной позе, а я вам принесу чего-нибудь поесть.

Мальчик принес из кладовой жареную курицу, банку с вареньем и бутылку вина. Громила недовольно взялся за нож с вилкой.

– И часу не прошло, как я ел омаров и пил пиво на Бродвее, – проворчал он. – Хоть бы эти писаки позволили человеку принять таблетку пепсина перед едой.

– Мой папа тоже пишет книжки, – заметил Томми.

Громила поспешно вскочил с места.

– А ты говорил, будто он уехал в оперу, – прошипел он хриплым голосом, подозрительно глядя на мальчика.

– Я забыл сказать, – объяснил Томми. – Билеты он получил бесплатно.

Громила снова уселся на место и стал обгладывать куриную косточку.

– Зачем вы грабите квартиры? – задумчиво спросил мальчик.

– Затем, – ответил громила, вдруг залившись слезами. – Помилуй господи моего темноволосого мальчика Бесси, который остался дома.

– Ах нет, – оказал Томми, сморщив нос. – Это вы не так говорите. Прежде чем пустить слезу, вы должны рассказать, отчего вам не повезло.

– Да, да, я и забыл, – сказал громила. – Ну вот, раньше я жил в Мильвоки…

– Берите серебро, – сказал Томми, слезая с кресла.

– Погоди, – сказал громила. – Но я уехал оттуда. Другой работы я найти не мог. Некоторое время я поддерживал жену и ребенка, сбывая ассигнации Южного правительства, но увы! Пришлось бросить и это, потому что они не имели хождения. Я махнул на все рукой и с горя сделался громилой.

– А вы когда-нибудь попадались в руки полиции? – спросил Томми.

– Я сказал громилой, а не нищим, – ответил грабитель.

– Как же мы кончим рассказ, когда вы доедите курицу и у вас, как полагается, начнется приступ раскаяния?

– Предположим, – задумчиво начал громила, – что Тони Пастор закроется сегодня раньше обыкновенного и твой отец приедет с «Парсифаля» в половине одиннадцатого. Я окончательно раскаялся, потому что ты напомнил мне моего сыночка Бесси…

– Послушайте, – сказал Томми, – а вы не ошиблись?

– Нет, клянусь пастелями Б. Кори Килверта, – сказал громила. – Всегда у меня дома остается Бесси и бесхитростно болтает с бледнолицей женой громилы. Так вот я и говорю – твой отец откроет парадную дверь как раз в ту минуту, когда я буду уходить, нагруженный увещаниями и бутербродами, которые ты завернул для меня в бумажку. Узнав во мне старого товарища по Гарвардскому университету, он отшатывается…

– Не в изумлении, надеюсь? – прервал его Томми, глядя на него круглыми глазами.

– Он отшатывается назад, – продолжал громила и вдруг, поднявшись на ноги, начал выкрикивать: – Ра, ра, ра! Ура, ура, ура!

– Ну-ну, – сказал удивленно Томми. – Первый раз слышу от громилы на работе университетский клич, хотя бы и в рассказе.

– Не все тебе знать, – засмеялся громила. – Это я подпустил сценичности. Если такую штуку сыграть в театре, только этот намек на университетскую жизнь и может обеспечить ей успех.

Томми взглядом выразил свое восхищение.

– Вы в этом здорово разбираетесь, – сказал он.

– И вот еще в чем ты проврался, – заметил громила. – Тебе давно надо бы пойти и принести золотой, который мама подарила тебе в день рождения, чтобы я передал его Бесси.

– Но она не для того дарила мне золотой, чтоб вы передали его Бесси, – надувшись отвечал Томми.

– Ну, ну! – строго сказал громила. – Нехорошо пользоваться тем, что в рассказе попалась неясная по смыслу фраза. Ты понимаешь, что я хотел сказать. Что я там получу от этой литературной стряпни? Я теряю всю выручку да еще каждый раз обязан каяться, а достаются мне разные пустячки и сувениры от вас, ребят. Как же, в одном рассказе я получил в награду всего-навсего поцелуй маленькой девочки, которая застала меня врасплох, когда я вскрывал сейф. Да еще вся она была липкая от патоки. Вот возьму эту скатерть, накину тебе на голову да и залезу в шкаф с серебром.

– Ничего подобного, – сказал Томми, обхватив колени руками. – Потому что после этого ни один журнал не примет рассказа. Вы же знаете, что вам следует соблюдать единство.

– И тебе тоже, – угрюмо возразил громила. – Вместо того чтобы сидеть здесь, болтать глупости и отнимать хлеб у бедного человека, тебе бы следовало залезть под кровать и вопить благим матом.

– Ваша правда, дружище, – согласился Томми. – Удивляюсь, к чему нас заставляют это делать. По-моему, Совет по охране детства должен был бы вмешаться. Для ребенка моих лет и неестественно, и неприятно соваться под ноги взрослому громиле, когда он занят делом, и предлагать ему красные санки и коньки, лишь бы он не разбудил больную маму. А посмотрите, что они заставляют вытворять громилу! Кажется, редактор должен бы знать… э, да что толку!

Громила вытер руки о скатерть и, зевнув, поднялся с места.

– Ну, давай кончать, – сказал он. – Благослови тебя боже, мой мальчик, ты нынче не дал человеку совершить преступление. Бесси станет молиться за тебя, когда я попаду домой и распоряжусь на этот счет. Больше я не ограблю ни одной квартиры, по крайней мере до тех пор, пока не выйдут июньские журналы. Тогда придет черед твоей сестренки: она застанет меня, когда я буду извлекать из чайника четырехпроцентные облигации США, и попытается подкупить меня коралловыми бусами и слюнявым поцелуем.

– Напрасно вы жалуетесь, не вам одному плохо, – вздохнул Томми, сползая с кресла. – Подумайте, ведь я никогда не высыпаюсь. Нам обоим достается, старик. Я бы хотел, чтоб вам удалось вылезти из рассказа и в самом деле ограбить кого-нибудь. Может быть, вам повезет, если мы попадем в инсценировку.

– Вряд ли, – мрачно сказал громила. – Я, должно быть, всегда буду сидеть на мели, если юные дарования вроде тебя будут пробуждать во мне стремление к добру, а журналы – платить по выходе из печати.

– Очень жаль, – сочувственно сказал Томми. – Только я тоже ничем помочь не могу. Это уж такое правило семейной беллетристики, что громиле никогда не везет. Ему мешает или младенец вроде меня, или юная героиня, или в самую последнюю минуту его сообщник, Рыжий Майк, припоминает, что служил в этом доме кучером. Во всяком рассказе вам достается самая плохая роль.