Леонид Васильев - Древний Китай. Том 1. Предыстория, Шан-Инь, Западное Чжоу (до VIII в. до н. э.)

• Название: Древний Китай. Том 1. Предыстория, Шан-Инь, Западное Чжоу (до VIII в. до н. э.)
• Автор: Леонид Васильев
• Издательство: Восточная литература
• Жанр: История
• Год: 1995
• ISBN: 5-02-017867-5

Том I трехтомника «Древний Китай» посвящен истории возникновения в бассейне Хуанхэ древнейших очагов цивилизации и государственности (Шан, Западное Чжоу). В книге даются краткий очерк предыстории Китая, а также характеристика древнекитайских источников и истории изучения китайских древностей.

---

Казалось бы, дело сделано. Шанцы сметены с лица земли, во всяком случае, как политическая сила. Владычеству чжоусцев вроде бы ничто более не угрожает. С субъектом высшего божественного культа все улажено. Великая миссия Чжоу-гуна успешно завершена. Но так ли все было на самом деле? Ведь несмотря на трансформацию Шанди и Неба, проблема легитимности власти, столь остро стоявшая в бассейне Хуанхэ именно потому, что политическая культура населения была ориентирована на шанскую идеологию высшей власти, как бы повисла в воздухе. Пусть чжоусцы сумели одолеть шанцев во второй раз, ликвидировали государство Шан и даже заставили самих шанцев строить для них новую столицу в новом центре нового Чжунго. Но значит ли это, что чжоусцы тем самым утвердили свое право на власть в Поднебесной и что при новой раскладке сил не встанет снова вопрос о легитимности их власти?

Чжоу-гун, бывший, бесспорно, наиболее умным политиком своего времени, во всяком случае в регионе бассейна Хуанхэ, первым уловил слабость позиции по-прежнему малочисленного и потому остро нуждавшегося в легитимации этноса чжоусцев. Уловил — и предложил свой вариант решения проблемы, который оказался столь подходящим и удачным во всех отношениях, что в конечном счете обеспечил господство чжоусцев в Китае на протяжении почти восьми столетий.

Теория «мандата Неба» (тянь-мин)

Речь о знаменитой и не раз уже упоминавшейся раннечжоуской теории мандата Неба. Шанцы не были знакомы с обожествлением Неба, да и сам знак тянь («небо») в их текстах практически не отличался от знака да («большой», «великий»), а тот же знак с дополнительной горизонтальной чертой снизу («великий на земле») использовался для обозначения понятия «ван». Общая идея всей этой графики, как на то в свое время обратил внимание Г.Крил, в том, что «великий» (ван) связан одновременно и с землей, и с небом, где обитают предки-ди (см. [194, с. 498—502]). Иными словами, шанское небо (с малой буквы) было лишь местожительством божественных предков и в качестве такового графически ассоциировалось с великим посредником между земными реалиями и божественным могуществом предков, т.е. с ваном.

Чжоусцы заимствовали у шанцев важнейшие принципы духовной культуры, мироустройства и мировоззрения, ибо альтернативы у них просто не было. Вместе со всем прочим в духовную культуру Чжоу пришла и потребность получить санкцию свыше, ибо только она может дать им легитимность. Стремление к обретению такого рода санкции хорошо видно на примере У-вана, который сетовал на то, что он не ощущает небесного благоволения. Страх перед внешними силами, покровительствовавшими шанцам, сыграл, видимо, немалую роль в его стремлении сохранить после победы общность и протогосударство Шан, пусть даже при контроле со стороны чжоусцев.

Ситуация резко изменилась после начала мятежа. В главе «Шуцзина» «Да гао», где, как уже упоминалось, наиболее полно рассказано о нем и сопутствующих ему обстоятельствах, также рефреном звучат фразы о том, что немилостивое Небо наслало беду на дом Чжоу, что нельзя пренебрегать указаниями Шанди, что воля Неба неизвестна и, наконец, что мандат Неба нелегко удержать (см. [255, т. 3, с. 362—373]).

В других главах «Шуцзина», стоящих в тексте рядом с «Да гао» и, по общему мнению, одновременных с ней, идея о мандате Неба развивается более обстоятельно. Так, в «Шао гао», где воспроизведен текст выступления Чжоу-гуна перед перемещенными в район p. Лo шанцами уже после подавления мятежа, сказано, что августейшее Небо и Шанди склонны изменять свой мандат: прежде им владели правители Ся, но затем утратили его, потом им стали владеть правители Инь — и тоже потеряли, так что факт остается фактом — теперь мандат в руках чжоуского вана (см. [255, т. 3, с. 425—427]). Аналогичные идеи изложены в главах «До ши» и «До фан».

Если развернуть всю сопровождавшую их аргументацию, то суть ее сведется примерно к следующему. Некогда Небо дало приказ (мандат) управлять Поднебесной династии Ся, но ее правители оказались не на высоте, и Небо изменило свое решение, дав мандат шанскому Чэн Тану. Затем не на высоте оказался Чжоу Синь, и Небо снова изменило свое решение, вручив мандат чжоуским правителям. Отсюда явствует, что чжоуские ваны управляют Поднебесной не по праву голой силы и успешного завоевания. Напротив, они успешно воюют и одолевают противника именно потому, что за ними — Великое Небо.

Из текста «Шуцзина» явствует, что идея о мандате Неба была обстоятельно сформулирована именно в связи с мятежом (в «Шао гао» она лишь намечена пунктирно, без всякой аргументации, в последующих главах — «До ши» и «До фан» — обстоятельно аргументирована). Все три главы написаны в связи с акциями Чжоу-гуна или прямо от его имени. И это естественно: поскольку Чэн-ван в те годы был еще подростком, руководил чжоусцами и вторично усмирял шанцев именно Чжоу-гун, что необходимо специально подчеркнуть, ибо слова о мандате Неба в «Шао гао» вложены в его уста.

Похоже на то, что вся аргументация была выдвинута и разработана самим Чжоу-гуном. Конечно, можно было бы, приняв во внимание сравнительно более позднее время составления даже первого слоя «Шуцзина», предположить, что она, как и стоящая в центре ее идея небесного мандата, была разработана позже и включена в соответствующие главы задним числом — подобного рода примеров в древнекитайских текстах с их назидательной ориентацией более чем достаточно. К счастью, в распоряжении исследователей есть аутентичный документ — надпись на бронзовом сосуде «Да Юй дин», датируемая временем правления сына Чэн-вана, Кан-вана (1004—967 гг. до н.э. — по Чэнь Мэн-цзя). В ней содержится следующая фраза: «Великий и славный Вэнь-ван получил великий мандат Неба» [105, т. 6, с. 33—34]. Из этого неопровержимо явствует, что для сына Чэн-вана идея о мандате была уже устоявшейся и само собой разумеющейся. Таким образом, можно с достаточной уверенностью утверждать, что идея мандата Неба была сформулирована на рубеже XI—X вв. до н.э., т.е. вскоре после завоевания и, скорей всего, после вторичного поражения шанцев. А коль скоро так, то нет серьезных оснований сомневаться, что выдвинул и разработал ее именно Чжоу-гун, быть может, не один.

Сакрально-политическая теория подобного рода была жизненно важна для чжоусцев и всего населения бассейна Хуанхэ, включая самих шанцев, к которым Чжоу-гун с ее изложением прежде всего и обратился. Она давала чжоусцам право на власть в Поднебесной, легитимировав его в терминах и понятиях привычной для всего региона шанской политической культуры.

Весьма существенно, что чжоусцы не создавали новых политических принципов, не противопоставляли какой-то собственной, своей политической культуры прежней. Напротив, они убеждали шанцев шанскими же доводами, для чего, собственно, и использовали попеременно и практически в одинаковом смысле, в аналогичной позиции и идею о предках шан-ди в ее уже существенно трансформированном виде (Шанди), и Небо, к которому в Шан как к божественной силе не относились, но которое тем не менее фигурировало там в ритуальной практике в качестве местожительства шан-ди.

Чжоу-гун, лучше других осознававший ситуацию, не мог не быть в числе авторов подобного рода идеи. Но мало того, что он умело побил шанцев их же оружием, причем в той сфере сакрально-духовного и ритуально-политического, где их традиции и позиции были неизмеримо сильнее чжоуских. Заслуга его и его окружения в том, что идея мандата Неба не только сделала власть чжоуского вана легитимной, но и придала ей независимость от Шан и шанских предков-ди, сохраняя должный пиетет перед ними и не порывая с чтимой традицией. Разберемся, как все это произошло.

Идентифицировав вчера еще только шанских, а теперь уже как бы общих, всекитайских предков шан-ди с их местопребыванием, Небом, чжоусцы никак не погрешили против традиции: своих предков считали живущими на Небе и сами шанцы. Но результатом был важный сдвиг в сакрально-духовных представлениях. Постоянно употребляя оба термина и имея в виду обе высшие инстанции параллельно и во взаимозаменяемом контексте, чжоусцы подготавливали общественное мнение к тому, что коль скоро Великие Предки, быть может, даже в новой интерпретации Великий Первопредок (Шанди), и Великое Небо одно и то же, то почему бы не предпочесть именно Небо как безликую абстрактную божественную силу, которой и принадлежит бесспорное право ведать делами на земле, поступками людей.

Действуя таким образом, причем, насколько можно понять из анализа текстов «Шуцзина», планомерно и постепенно, Чжоу-гун сумел заставить общественное мнение принять новую трактовку — благо политическая позиция ослабленных перемещением шанцев тому способствовала. Как говорится, и овцы целы, и волки сыты. Но это было далеко не все. Скорей напротив, был заложен лишь фундамент для мощного идеологического сооружения, ставшего со временем бастионом легитимности Чжоу.