Исаак Розенталь - Провокатор. Роман Малиновский: судьба и время

• Название: Провокатор. Роман Малиновский: судьба и время
• Автор: Исаак Розенталь
• Издательство: Российская политическая энциклопедия
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 1996
• ISBN: 5-86004-049-0

В книге исследуется одна из наиболее скандальных и загадочных страниц революционного движения в России. Судьба полицейского агента и видного большевика Р. В. Малиновского рассматривается на фоне важнейших событий XX века, в связи с представлениями современников о соотношении политики и нравственности. Выясняются причины распространения провокаторства, особенности психологии провокаторов, преемственность между царской охранкой и органами ВЧК. Книга основывается на ранее недоступных историкам архивных документах.

---

драматизации событий приводила к голословным заявлениям о «считанном» количестве провокаторов, проникших в ряды якобы надежно от них защищенных большевиков[4]. Еще недавно утверждалось, что тема Малиновского исчерпана[5].

Труднее всего оказалось признать дело Малиновского частью истории революционного и рабочего движения. Забыта была даже та ограниченная трактовка, какую предложил, публикуя обвинительную речь на суде над Малиновским, Н.В.Крыленко, назвавший этот суд «развязкой одного из трагических эпизодов борьбы пролетариата»[6]. Стремление преодолеть стереотипы в освещении темы характерно для «перестроечной» популярной литературы и публицистики, но оно часто обесценивается легковесностью, искажениями фактов и домыслами[7], — вообще количество их в сочинениях о Малиновском необозримо.

Зарубежные специалисты по русской истории также нередко пытались восполнить отсутствие недоступного им документального материала слабообоснованными предположениями. Вместе с тем, не будучи скованными внешними запретами, они верно указали на уникальность провокации в России начала XX века как политического и психологического явления и первыми включили эту тему в контекст исследования истоков тоталитарной системы в СССР[8]. Советскими историками относительно больше изучена связь провокаторства с правительственной политикой последних лет существования российской монархии. В настоящем исследовании, наряду с этим, рассматривается взаимосвязь провокаторства с развитием РСДРП и становлением большевизма, несущей опорой которого после прихода большевиков к власти стали ВЧК и учреждения — ее преемники.

Особого внимания заслуживает аспект этой темы, впервые в отечественной исторической литературе выделенный С.В.Тютюкиным и В.В.Шелохаевым на основе материалов расследований 1914 и 1918 гг. — соотношение политики и морали, политических целей и средств их достижения в практике большевиков[9]. Анализ перипетий дела Малиновского способствует лучшему пониманию особенностей российской политической культуры и революционной субкультуры, выяснению условий ее формирования. Биография рабочего — социал-демократа, ставшего провокатором, находится на пересечении истории «верхов» и «низов» общества, и рассматривая ее, нельзя не говорить об окружении Малиновского, о среде, в которой он вырос и жил, и еще шире — о его времени.

О специфике биографической литературы не раз высказывались писатели и историки. Для нашей темы представляет интерес мнение признанного мастера в этой области научно-художественного творчества Андре Моруа. Размышляя над особенностями эволюции биографического жанра, Моруа отмечал, что в XX веке лучше, чем в прошлом, понимают «сложность и переменчивость человеческой натуры»; биографу нужно видеть, продолжал он, что личность «состоит из ряда неоднородных личностей, которые временами сосуществуют в ней, а временами сменяют друг друга». Моруа ссылался на открытия великих русских писателей, в особенности Достоевского, на анализ Пруста и с некоторым сомнением — на Фрейда (нельзя все же умалять, полагал он, значение свободной воли человека, преувеличивая бессознательное). Признавая, что человеческая природа изменяется крайне медленно, он указывал на редкие периоды в истории человечества, когда за очень короткий срок в сознании происходят глубочайшие перевороты. Очевидно, таким периодом можно с полным правом считать и «время Малиновского».

Не менее важно то, под каким углом зрения Моруа оценивал документальный фундамент биографического исследования: «Мы хотим, чтобы использовались все документы, если они помогают по-новому взглянуть на тему, и чтобы ни робость, ни восхищение, ни враждебность никогда не побуждали биографа пренебречь или обойти молчанием хотя бы один из этих документов», — таково обязательное условие привлекающей читателя подлинности биографии, хотя, добавлял Моруа, «возникает опасение — а не потонет ли личность в этой груде бумаг?»[10].

Книга основана на материалах всех трех документальных комплексов, о которых сказано выше. Материалы первого, партийного расследования дела Малиновского находятся в Российском центре хранения и изучения документов новейшей истории (РЦХИДНИ, быв. ЦПА НМЛ при ЦК КПСС), второго и третьего — в Государственном архиве Российской федерации (ГАРФ, быв. ЦГАОР СССР). Теперь они в основном опубликованы. Часть материалов расследования 1917 г. вошла в семитомную публикацию «Падение царского режима», изданную под редакцией И.Е. Щеголева в 20-е тт.[11]. В 1992 г. издан сборник, в который вошли другие материалы этого расследования вместе с материалами следствия и суда 1918 г. и воспоминаниями, ранее публиковавшимися, но ставшими библиографической редкостью[12]. Наконец, в 1993 г. опубликованы материалы партийного расследования 1914 г., тщательно прокомментированные Ю.Н.Амиантовым и Л.Н.Тихоновой[13]. Сохраняет познавательную ценность сборник документов Московского охранного отделения «Большевики», составленный в 1918 г. М.А.Цявловским и в настоящее время дважды переизданный — с комментариями И.Е.Горелова в Москве и A. С.Серебренникова в Нью-Йорке[14]. Использованы и другие источники, архивные и опубликованные, в том числе единственные в своем роде по объему и характеру сведений, хотя и пе во всем точные воспоминания Г.Е.Зиновьева, также открытые лишь в последнее время[15].

При этом учитывалось, что свидетельским показаниям свойственны все достоинства и недостатки мемуаров. Так, далеко не каждый из свидетелей и авторов воспоминаний мог удержаться от соблазна представить себя более прозорливым в отношении Малиновского, чем другие. Тем более не приходится целиком полагаться на показания самого провокатора, к тому же не отличавшиеся постоянством. Сопоставив все имеющиеся данные, в том числе из документов, синхронных описываемым событиям, автор попытался прояснить наиболее запутанные моменты этого дела, не скрывая, однако, от читателя невозможности и сегодня окончательно ответить на все возникающие вопросы.

Одним из первых импульсов к разработке данной темы явилось обсуждение доклада об источниках дела Малиновского, с которым автор книги выступал в 1967 г. в Московском историко-архивном институте, в кружке, руководимом С. О. Шмидтом; участникам этого обсуждения, а также В.А.Бессонову, А.Е.Иванову, B. Т.Логинову, 3.И.Перегудовой, С.С.Урбанчику, В.В.Шелохаеву, оказавшим большую помощь в работе над книгой, автор выражает глубокую благодарность.

Глава I. ПРОВОКАТОРЫ

Вокруг меня ровесники стучат — Один на всех и все на одного.

И. Губерман

В наше время слово «провокация», по-прежнему оставаясь зловещим, стало от частого употребления слишком привычным, восприятие его притупилось. Так было не всегда. Заимствованное при Петре I в Западной Европе, в широкий речевой обиход оно вошло в России лишь в начале XX века, в связи с деятельностью политической полиции, с запозданием отразив почти столетний ее опыт. Строго однозначной трактовки это понятие никогда не имело, но общее во всех предлагавшихся и бытовавших толкованиях заключалось в том, что они так или иначе были связаны с — центральной для исторических судеб России проблемой противостояния власти и общества (вопрос о провокации в ходе военных действий и в дипломатии мы оставляем в стороне).

Первый, не самый распространенный тогда вариант обвинения в провокации адресовался политике самодержавия в целом. Под таким углом зрения рассматривал, например, всю политическую историю России в XIX веке — от Александра I до Александра III — В.О.Ключевский. Правительство, записал он в апреле 1906 г. в дневнике, «вело чисто провокаторскую деятельность: оно давало обществу ровно столько свободы, сколько было нужно, чтобы вызвать в нем первые ее проявления, и потом накрывало и карало неосторожных простаков»; «общественное недовольство поддерживалось неполнотой реформ или недобросовестным, притворным их исполнением», и в результате даже открытая оппозиция загонялась в «подпольную крамолу»[16]. Царствование Николая II предоставило достаточно новых фактов в подтверждение такой характеристики.

Оговорки Ключевского относительно невольного провокаторства таких деятелей, как Сперанский или Александр ІГ, не означает, что все это обобщение — не более, чем метафора. Мысль о виновности правительства в возникновении и развитии революционного движения входила существенной частью в идеологию русского либерализма, определяя сложное отношение либералов к действиям революционеров. Но Ключевский-ученый уловил при этом определенную закономерность, действовавшую даже раньше, чем со времен Александра I, на протяжении нескольких столетий. Она объясняет циклический и вместе с тем кризисный характер развития России: взаимное провоцирование насилия сверху и снизу формировало механизм, который препятствовал преобразованию традиционного общества, консервируя устаревшие институты, вызывая антицивилизационные повороты в политике, способствуя распространению радикальных и экстремистских взглядов и настроений[17].