Людмила Бояджиева - Возвращение Мастера и Маргариты

• Название: Возвращение Мастера и Маргариты
• Автор: Людмила Бояджиева
• Издательство: Квадранал
• Жанр: Социально-психологическая фантастика
• Год: 2005
• ISBN: 966-8400-26-7

Роман "Возвращение Мастера и Маргариты" относится к жанру сиквелл – продолжение любимой истории.

Соприкосновение с классическим материалом предопределило предельно деликатное и уважительное отношение автора к первоисточнику, стремление по возможности сохранить идейную и стилистическую верность ему, а все старания сводились к попытке привить "генетический код" романа М. А. Булгакова новой социокультурной ситуации.

Отважившись на продолжение культового романа, автор создал по сути новое, занимательное и в то же время общественно значимое произведение, затрагивающее серьезные вопросы прошлого и настоящего страны.

Для широкой читательской аудитории.

---

Пошуровав в сияющей массе, он извлек массивный кубок и передал Пальцеву:

– Личный ночной сосуд Ивана Грозного. В честь покорения Казанского ханства из золота отлит. Годок проставлен – 1552. Рубинчики неслабые, с вишню будут.

– Может… – засомневался, приходя в чувство Пальцев. – Может, не все переплавлять? Оставить ценные экземпляры для музеев? – Голос его дрожал.

– Сделаем подробную опись, вы глянете, отметите своей ручкой, что куда, – согласился коротышка.

В голове Пальцева зашуршала двойная арифметика. Первое соображение было чисто практическим: никто не способен оценить клад, а следовательно, при дележке, компаньоны его непременно обжулят. Второе касалось высоких материй: духовного права на владения сокровищем. Ведь что получалось клад, найденный в сегодняшней демократической России, достанется государству – бандитскому и грабительскому. Клад, раскопанный в условиях самодержавной власти принадлежит рачительному хозяину, пекущемуся о благе народа, о его исторической памяти. Следовательно, сокровища должны обнаружиться несколько позже, после того, как Хозяином станет Пальцев. А до этого времени пусть полежит на своем месте. Иностранцев, разумеется, придется убрать.

– Поздравляю! Потрясен до глубины души, – широко и восторженно улыбнулся Пальцев Мефистовичу. – Счастлив, что судьба послала мне таких компаньонов.

– А мы не довольны, – грек с громким лязгом захлопнул тяжелую крышку, погасив алмазную игру. В пещере воцарился опасный, давящий сумрак. Нехорошие мысли полезли в голову Альберта Владленовича. Фонарик на каске Мефистовича светился неоновой зеленью, а лица совсем не было видно.

– Истинные компаньоны в такой ситуации не должны держать камень за пазухой. Вы уверены, милейший, что ваш генератор, на который мы возлагаем серьезные надежды и за который щедро платим – не технический казус и не детская игрушка? – строго проговорил он, и голос заухал, как в бочке.

– Позвольте, на карту поставлено будущее страны! Моя жизнь, в конце концов! – благородно возмутился Пальцев, заметив, что срывается на фальцет.

– А если бы какой–то сообразительный и очень сведущий друг шепнул вам на ушко, что расчеты не верны? Не технические – ваши личные, – настаивал грек.

– Не понимаю, к чему вы клоните… – пожал плечами Пальцев, вспотев под проклятым комбинезоном, словно в сауне.

– Уточняю, – Мефистович присел на угол контейнера, как страдающий родственник на край могильной плиты. Скорбь пронизывала его траурную позу. И не синий комбинезон, а черное одеяние облегало жилистое тело – угольная ряса, из под которой сверкнул серебряной шпорой театральный какой–то сапог.

"Глюки" – подумал Пальцев. И резонно предложил:

– Здесь душновато, господа. Обсудим ситуацию чуть позже на свежем воздухе.

– Сейчас и здесь, – пророкотал грек. – Да и обсуждать, собственно, нечего. Я категорически настаиваю на следующем: вы навсегда забываете о своих смехотворных амбициях, наглых, жестоких, идиотских планах. Вы исчезните из Москвы, словно и не бывало. Денег в европейских банках у вас достаточно. Можете прихватить отсюда все, что понравиться. Подарок фирмы за послушание.

– Это ошибка, господа! Обидная ошибка! – горячо запротестовал Пальцев, внезапно догадавшись, откуда произошла утечка информации. И тут же увидел предателя. Из глубины невидимого коридора появилась Белла. Ослепительная и пугающая. Узкое чешуйчатое платье облегало гибкое тело, а по нему как на неоновой рекламе пробегали цветные лучи. Ярко алый рот широко улыбался. Похоже было, что вся она прозрачная, лишь вполне ощутимо щерились острые длинные клыки.

– Разве можно доверять женщине? Да еще такой! – возмутился Альберт. Изабелла Аркадьевна не может простить мне верность супруге. Я не имею морального права развестись с больной женщиной! – Все менее уверенно восклицал он, пятясь.

– Кончай выступать, не на собрании, – приблизившись вплотную, Белла обняла Альберта за шею холодной и липкой рукой. – Соглашайся, милый. Я не оставлю тебя.

Липким и холодным оказалось и ее обнажившееся тело, льнущее к потерявшему вдруг свой комбинезон, совершенно голому Пальцеву. Алые губы впились в его шею, присасываясь, словно пиявки. Пару раз охнув, и пропищав Осинскому: "Стреляй!", Пальцев потерял сознание.

Во флигельке "Холдинговой компании" было тепло и уютно. Возлежа на диване среди царских подушек трагически погибшего итальянского модельера, Роланд вращал свой глобус – вернувшись из подземелья, он просматривал мировые новости. Забавным казалось не только то, что светящийся шар совершенно похож на снимок Земли из космоса, но что висел он в воздухе абсолютно без всякой подставки, а информация поступала буквально из первых рук – без малейшего искажения и проницательного вмешательства комментатора.

– У арабов жуткие беспорядки, на здешнем Кавказе сплошной мрак. Меня поражает терпеливость людей… Ну скажи, кем надо быть, что бы равнодушно взирать на все это? – Роланд оттолкнул кончиком парчовой тапочки глобус и тот уплыл в глубь комнаты с легкостью воздушного шара.

– Вы стали сентиментальны, экселенц. Дает о себе знать негативное влияние здешнего климата, – заметил пристроившийся у камина с книгой Батон. – Где вы еще видели такой мерзкий август? И знаете, погоду испортили большевики. Вот здесь И. С. Тургенев пишет: "…который год стояло сухое, жаркое лето".

– Все портится. Их погода, их большевики, их демократы, мои нервы и даже мое хваленое бессмертие. А началось с колен! Тому, кто претендует на вечную жизнь, надо поменьше сгибать колени.

– А вы знаете, экселенц, не все так плохо. Есть отдельные позитивные впечатления, – солидно заметил Батон.

– Что–то произошло, пока мы копались с горшками русских царей?

– Произошло, экселенц, – Батон отложил книгу и присел на краешек кресла в позе услужливого секретаря. – Вы отбыли на объект, а в нашем фонде сегодня приемный день! И кому пришлось сесть за стол де Боннара и принимать посетителей? – Ба Тоне. В собственной черкеске. Уверяю, экселенц, одежда производит на людей значительно более сильное впечатление, чем мы предполагали. Он прямо весь расплылся и говорит: – Я не сомневался, что вы из наших!

– На прием явился черт?

– Ах, экселенц, черти здесь пока не в моде. Я имею в виду, естественно, внешний вид – шерсть, копыта и все такое. Пока не носят. Не из ложной скромности. Полагаю, из соображений гигиены и чисто практических ну кто, кроме котов станет тратить по несколько часов в сутки на вылизывание собственного костюма и обуви?

– Так кто же назвался нашим?

– Имелся в виду мой кавказский наряд. Сюда приходил работник рынка по имени Синагог – защитник купцов всякой такой… ну, не русской национальности.

– Синагог? М-да… Выходит, не черт и не чеченец? – изображая серьезность, Роланд расспрашивал сияющего от сознания хорошо проделанной работы кота.

– Экселенц, я не уверен насчет его национальных корней. Но это не главное. Господин Синагог весьма толково обрисовал положение на подведомственном ему торговом фронте и подарил нам досье, аккуратно собранные на своих конкурентов. Ситуация неприятная. Мафия, экселенц, коррупция, торговля наркотиками и прочий криминал.

– Так наш благотворительный фонд взял на себя полномочия правоохранительных органов? Не знал. Поздравляю.

– Оказывается, у нас дело поставлено значительно лучше, экселенц! В органах тоже ничего не делают, но берут значительно больше. Господин Синагог был счастлив, что я взял в рублях и совершеннейший мизер – хватило лишь на полное собрание сочинений Тургенева. Меня, в основном, про Му–Му интересовало.

– Ты взял деньги!? – разнервничавшись, Роланд зажег свой кальян и затянулся, выпуская голубой дым через ноздри.

– Нельзя обижать людей. Нельзя оставлять без надежды. Вот Шарль никакие сигналы общественности не оставлял без внимания. Я действовал в русле его принципов, принципов гуманизма. Я обещал просителю и слово свою сдержу. Сегодня там всех перестреляют, на рынке этом.

– О-о -о… Сплошная головная боль.

– Ну не абсолютно всех, конечно, экселенц. Самых, злостных, циничных и наглых. Взаимный отстрел хищников наркомафии.

– И по этому поводу ты так веселишься?

– Ах, экселенц, это к слову пришлось. Вы сами стали выспрашивать о пустяках. Меня тронула до слез другая история, – кот подушечками лап промокнул под глазами. – Говорят, моя порода очень слезливая. Чуть что теплая влага застилает взор. У Тургенева такое часто случается с дамами.

– Нечего было фасон менять. Настоящий черный, остромордый кот никогда не распускает нюни. Поэтому и ценится в наших кругах.

– Сейчас вы сами все поймете, экселенц. Пришел ко мне мужик и рассказал кошмарную историю. Ну, понимаете, экселенц, человек трудной биографии. Становление личности происходило в эпоху застоя и не в официальную сторону. Отсидел парень свое совершенно по глупости – за других более сообразительных отдувался. Понял, почем фунт лиха и когда здесь капитализм начался, ударился в торговый бизнес. Крутился как заводной, завел магазинчик свой, "мерседесом" прибарахлился, семейство кормит. Но поумнел не до конца, то есть не только людям верит, но и партнерам в бизнесе. А они что, святые? Должны были прислать нашему бизнесмену партию секенд–хенда из Америки. Дорогого, качественного. Получили здесь багаж, распаковали… – Батон заметил печаль на лице шефа и поспешил утешить: Ничего страшного, экселенц! Ни грамма героина, никакой там сектантской литературы. Кальсоны, экселенц. Бельишко мужское то ли армейского, то ли тюремного производства. Бывшее в употреблении, к тому же. И вот я подумал: не повезло мужику! И многие так подумали. Многие горестно всплеснули руками. А он обрадовался! Эк, говорит, судьба мне подфартила! Нагрузил полный багажник своего "мерса" американским бельишком и двинул прямо в родные пенаты, в Матросскую тишину, не к ночи будет помянута. Роздал исподнее тамошним клиентам. Говорит, такого праздника в этом учреждении еще не было. Не поверите, экселенц, плакал, когда рассказывал! Ну Шекспир прямо какой–то или Бетховен – так просветляет! Бывают же и в здешней жизни высокие моменты. Нельзя отрицать, нельзя… А после этого дела на душевном подъеме спонсировал наш благодетель издание весьма полезной книги под названием "Как выжить в современной тюрьме".