Михаил Харитонов - Путь Базилио

• Название: Путь Базилио
• Автор: Михаил Харитонов
• Жанр: Научная Фантастика

Первый том романа. Соответствует 1–7 главам сказки Толстого. Черновой вариант, начат 9 мая 2013 года, закончен 14 января 2016 года. Правдиво, жизненно, покровосрывно и крышесносно.

---

Далее жираф предложил несколько ништяков, самым непонятным из которых оказался корень, напоминающий то ли уменьшенную копию орудия труда Попандопулоса, то ли ректальный термометр. Кот поинтересовался, не предназначена ли эта штука для втыкания в задницу, и, к своему удивлению, получил положительный ответ. Оказалось, что этот редкий, дорогостоящий артефакт защищает своего носителя от нападения пресловутой барабаки с холодными губами. Баз заявил, что без анального огораживания он как-нибудь обойдётся. И получил в ответ характерный взгляд, который коту не понравился: жираф, похоже, решил, что этого клиента он больше никогда не увидит. Это-то кота не волновало, но за сим логически следовала попытка подсунуть гнилую снарягу. Так что Баз решил переиграть и корешок всё-таки взял. А заодно потребовал проверки всех артефактов на годность. После недолгих препирательств жираф достал печатную книгу толщиной с собственный палец — руководство по сталкингу — и предложил коту произвести необходимые тесты собственноручно. Кот книгу взял и вежливо сообщил, что изучит её ночью, каковую он намерен провести в «Штях», занимаясь сборами и подготовкой. О том, намерен ли он возвращать руководство, Базилио тактично умолчал.

Потом жираф показал ему комнату оружия, на удивление маловпечатляющую. В основном там лежало холодное железо. Было также несколько старых тесла-устройств разного назначения, кое-как переделанных под боевые и охотничьи нужды — все маломощные и ненадёжные. Жираф сразу сказал, что тесла стоит дорого и продаётся только за артефакты.

Кот вооружаться не собирался, но, тем не менее, осмотрел комнатку во всех диапазонах и был вознаграждён: среди штамповки и дрянных поковок он заметил на удивление ровную полоску металла, отсвечивающую в микроволнах фиолетовым. В обычной оптике это оказалось лезвие небольшого ножа с серебристой рукояткой, на вид ничем не примечательное, кроме отличной заточки и полного отсутствия следов коррозии. Базилио решил, что это или артефакт, или дохомокостная работа, и изъявил желание приобрести вещицу. Осторожный жираф внимательно осмотрел ножик и тут же его припрятал, зато на кота посмотрел с уважением.

Экипировку завершала бутылочка беленькой. Жираф специально предупредил, что кристалловскую брать не стоит — в Зоне эффект очистки усиливался до такой степени, что спирт казался родниковой водой. Базилио внял и взял литр обычной. Всё хозяйство жираф упаковал в объёмистый мешок и как бы невзначай спросил, когда кот планирует вернуться и на какую добычу рассчитывает. Базилио туманно пообещал когда-нибудь быть и что-нибудь принести. Длинношеее пожевало губами и пожелало удачи — как показалось коту, не вполне искренне.

Вернувшись в общий зал, Базилио обнаружил перемены к лучшему. Куда-то исчез Попандопулос, пропал также и гусь, зато петух заметно посвежел: блестел глазами и вовсю жрал что-то мясное, выхватывая клювом из миски дымящиеся куски и пропихивая их в утробу в два глотка. Похоже, бодрящая «бусина» для него всё-таки нашлась, а, может и не одна. Кот решил, что артист манкирует обязанностями и пора бы приступать к культурной программе, о чём и сообщил кроту. Тот скривился, но спорить не стал, оторвал разлакомившегося Защекана от миски и буквально вытолкал в зал — петь.

Защекан и в самом деле оказался вполне профессионален и к тому же умел чувствовать настрой аудитории. Начал он с заветного: вышел к стойке, поклонился честному люду, прочистил горлышко и исполнил a capella святую песнь Круга Песнопений Григория Лепса о Рюмке Водки На Столе — то есть о вечной любви всех живущих к Дочке-Матери. У петуха оказался на удивление приятный мужественный голос с задушевной хрипотцой. Публику пробрало, стали подтягивать, Боба торжественно поднёс артисту первую. Петух лихо выпил, всклекотал, откуда-то взялась педобирская балалайка, свинка утёрла слёзки и вытащила флейту, и скоро под сводами «Штей» зазвучала иная музыка, куда менее благочестивая.

Начал выхухоль, заказавший артисту песнопенье Кожаного Оленя о Монике, Играющей В Слоника. Песня была, конечно, заветная и благочестивая, но всё-таки что-то с ней было не так — во всяком случае, тех чувств, которые вызывали великие творения древних мастеров, она не вызывала, отчего и звучала редко. К тому же петух своим исполнением как-то особенно подчёркивал вот эту сомнительную нотку. Зато выхухолю это нравилось, как щекотка за ушами: он хрюкал, сипел, подёргивал хоботком, а потом щедро одарил артиста.

За сим Защекан исполнил, уже по собственной инициативе, народную балладу о Зелёной Ограде — как педобира, в мыслях согрешившего против Дочки-Матери, поймали и обесчестили развратные поняши, с одобрения самой небесной покровительницы, презревшей маловера. Базилио эта песня тоже была не по душе: будучи пресвитерианином и не почитая Соборный Культ истинной верою, он всё же не одобрял насмешек над священнослужителями. Зато публика свистела, аплодировала и дружно подпевала «опа-опа, так ему и надо». Кротяра пошёл с шапкой по залу и вернулся несколько подобревшим.

Потом петух выпил по второй, зарядил третью, раздухарился, пошёл плясать фасонной выходкой, с топотом и присвистом, голося что-то неразборчиво-похабное. Кот прислушался.

— Ох, жистёночка моя похомотная! — причитал петух, выделывая ногами немыслимые антраша. — Дурь-параша-скобейда обхохотная… — он закрутился на полу, не переставая при этом дико наяривать на балалайке. — Да кручина моя мужичинная затесалася в место причинное! — выкрикнул он он на одном дыхании, уйдя в пронзительнейший фальцет.

Базилио решил, что тема половой зрелости занимает в творчестве потёртого артиста слишком много места. Но публика велась: в зале заметно оживилось. Даже позорный волк, сидящий в углу в обнимку с упоенным в дымину конём-первоходом, поднял уши и отшарил лыбу.

— Пьяненький, пьяненький, ых! — пьяненький иду! — верещал Защекан, стуча себя в грудь локтём и глухо ухая. — В полдороги пьяненький, плюгавенький в пизду! Ой, иду-качаюсь я, за мной земля кончается, подрочил бы на бегу, тока кончить не могу!

— Тра-та-та, тра-та-та, вот она, феличита! Ой ты бунька бятая, скобейда похатая! — нестройно заорали еноты.

Базилио в очередной раз подумал, до чего же всё-таки опустилась современная культура, особенно по сравнению с заветными образцами. Он вспомнил, с каким чувством благочестивый педобир воспевал Тишину, и ему стало грустно и противно.

— По форелевой реке мы плывём на лодочке! Мой хуец в твоей руке, а в моей — сто водочки! — блажил петух.

— Бугага, бугага, бугагашечки-га-га! — немелодично заорал гусь, вытянув шею.

— Давай-давай-давай-давай! Бабье мясо повалём поваляй! — внезапно взвизгнул крот, изображая вдруг нахлынувшую лихость.

— Тра-та-та, тра-та-та, похотища-блякота! Ос-тос-первертос, хламидомоноз! — орали еноты, стуча по столу пустыми кружками.

Сисястая зебра встала, и, тряся крупом, вскарабкалась на стол. Тот крякнул, но выдержал. Зебра ударила копытом и закружилась, колыхая надутыми грудями и отчаянно рассекая воздух гривой. Свинка раздувала щёки, выводя на флейте непотребные рулады.

— И-й-йух! Залупонь моя гола! Блядь какая стоебушка была! По ебалу малафья потекла! Накатила суть! Агаааа! — отжаривал петух что-то бессмысленно-похабное. Гребень его поднялся и зарозовел.

— Не могу молчать! — не выдержал волк. — Ща спою! — пообещал он и обещанное немедленно исполнил, издав протяжный, душераздирающий вой. Пьяный конь открыл глаза и повёл взором, исполненном какой-то блудной тоски.

Базилио молча встал, подхватил мешок и отправился в сортир — отлить и передохнуть от галдежа и непотребства.

В сортире он обнаружил Попандопулоса и гуся. Гусь выглядел довольным, у козла были масляные глаза. Кот понял, что Септимий не только профессионал задних дел, но и их же любитель, а проще говоря — жопник. К мужеложцам Баз, как христианин, относился крайне отрицательно, хотя и был вынужден мириться с их существованием. Присвистнув сквозь зубы, он задрал повыше хвост и помочился в напольный лоток для крупных существ, подпустив в струю секрет из прианальных желез — что называется, пометил территорию. Амбре поднялось такое, что порочная парочка спешно покинула помещение, не завершив начатого. Кот проследил за ними через стенку и увидел, что любовники скрылись в биллиардной.

Добравшись в своих воспоминаниях до этого момента, Базилио попытался припомнить, зачем он, собственно, это сделал. Кот отлично знал, что его метящий секрет практически невыводим, и что он, по сути, испортил помещение, причём надолго. С другой стороны, гусь и козёл не сделали ему ничего плохого, скорее даже наоборот. Базилио полагал, что никогда не следует причинять лишнего зла, вредить без выгоды или необходимости — эта доктрина соответствовала и Святой Библии, и жизненному опыту. Наконец, нанесённый непосредственно жопникам вред был невелик: так себе, мелкая шкода, даже не помешавшая извращенцам завершить начатое. Как ни крути, а подобное поведение свидетельствовало о потере самоконтроля. Возможно, решил он, виной тому была кристалловка, чистая только на вкус… Но, так или иначе, в общий зал он вернулся уже на взводе.