Ирина Судникова - Исторические рассказы и анекдоты из жизни Русских Государей и замечательных людей XVIII–XIX столетий

• Название: Исторические рассказы и анекдоты из жизни Русских Государей и замечательных людей XVIII–XIX столетий
• Автор: Ирина Судникова
• Издательство: Русский издательский центр
• Жанр: Анекдоты
• Год: 2012
• ISBN: 978-5-4249-0006-8

Данная книга составлена из шести сборников XIX века и представляет читателю собрание наиболее редких и малоизвестных исторических анекдотов о царствованиях Государей Петра I, Екатерины II, Павла I, Александра I, Николая I, Александра II, Александра III.

Рассчитана на широкий круг читателей.

---

— К чему мне? Я и так награжден не по мере заслуг моих, но по величию благости царской.

В Измаиле подвели ему редкую лошадь, которой не было цены, и просили принять ее в память знаменитого штурма, но он отказался, сказав:

— Нет, мне она не нужна. Я прискакал сюда на донском коне, с одним казаком, на нем и с ним ускачу обратно.

Один из присутствовавших генералов заметил, что теперь он поскачет с тяжестью новых лавров.

— Донец всегда выносил меня и мое счастье, — отвечал он. (1)

* * *

Кто-то заметил при Суворове про одного русского вельможу, что он не умеет писать по-русски.

— Стыдно, — сказал Суворов. — но пусть он пишет по-французски, лишь бы думал по-русски. (1)

* * *

— Знаешь ли ты, — спросил Суворов вдруг вошедшего к нему генерала Милорадовича, — трех сестер?

— Знаю! — отвечал Милорадович.

— Так, — подхватил Суворов. — ты русский, ты знаешь трех сестер: Веру, Надежду и Любовь. С ними слава и победа, с ними Бог! (1)

* * *

Перед сражением при Рымнике принц Кобургский, командовавший союзными нам австрийскими войсками, сказал Суворову:

— Посмотрите, какое множество турок мы имеем против себя!

— Это-то и хорошо, — отвечал Суворов. — чем больше турок, тем больше будет замешательства между ними и тем удобнее можно их разбить. Все-таки их не столько, чтобы они нам заслонили солнце. (1)

* * *

Мать одного из офицеров, находившихся под командой Суворова, прислала ему письмо следующего содержания:

«Семьдесят лет живу на свете, шестнадцать взрослых детей схоронила, семнадцатого, последнюю мою надежду, молодость и запальчивый нрав погубили: Сибирь и вечное наказание достались ему в удел, а гроб для меня еще не отворился… Государь милосерд, граф Рымникский милостив и сострадателен: возврати мне сына и спаси отчаянную мать Лейб-гренадерского полка капитана Синицкого».

Суворов отвечал:

«Милостивая государыня! Я молиться Богу буду, молись и ты, и оба молиться будем мы. С почтением пребуду и проч».

Когда ему удалось испросить Синицкому прощение, он с коленопреклонением помолился перед образом и тотчас написал его матери:

«Утешенная мать! Твой сын прощен… Аллилуйя! Аллилуйя! Аллилуйя!..» (1)

* * *

Генерал N. был большой говорун и отличался тщеславием, так что даже в походах его сопровождала карета, украшенная гербами и отделанная бархатом и золотом. При торжественном вступлении наших войск в Варшаву Суворов отдал следующий приказ:

«У генерала N. взять позлащенную его карету, в которой въедет Суворов в город. Хозяину сидеть насупротив, смотреть вправо и молчать, ибо Суворов будет в размышлении». (1)

* * *

Суворов уверял, что у него семь ран: две полученные на войне, а пять при дворе, и эти последние, по его словам, были гораздо мучительнее первых. (1)

* * *

Находясь во время путешествия Екатерины II на Юг в 1787 году в Киеве. Суворов встретился во дворце с французским полковником Ламетом, будущим деятелем революции. Видя незнакомое лицо иностранца, Суворов подошел к нему и спросил отрывисто:

— Откуда вы родом?

— Француз, — отвечал Ламет, несколько изумленный и неожиданностью, и тоном вопроса.

— Ваше звание? — продолжал Суворов.

— Военный, — отвечал Ламет.

— Чин?

— Полковник.

— Имя?

— Александр Ламет.

— Хорошо! — сказал Суворов, кивнув головой, и повернулся, чтобы идти.

Ламета покоробило от такой безцеремонности, он заступил Суворову дорогу и, глядя на него в упор, стал в свою очередь задавать тем же тоном вопросы:

— Вы откуда родом?

— Русский. — отвечал нисколько не сконфуженный Суворов.

— Ваше звание?

— Военный.

— Чин?

— Генерал.

— Имя?

— Суворов.

— Хорошо! — заключил Ламет.

Затем они оба расхохотались и расстались приятелями. (1)

* * *

Князь Николай Васильевич Репнин отправил к Суворову с поздравлением своего любимца, майора, очень ему преданного и очень бойкого. Суворов принял его чрезвычайно вежливо, но всячески старался уловить в «немогузнайстве». но никак не мог. На вопросы: сколько на небе звезд? сколько в реке рыб? — майор сыпал: миллионы! Наконец Суворов делает ему вопрос:

— Какая разница между князем Николаем Васильевичем и мною?

Ответ затруднительный, но майор не теряет присутствия духа и отвечает:

— Разница та, что князь Николай Васильевич желал бы произвести меня в полковники, но не может, а вашему сиятельству стоит лишь захотеть.

Это Суворову так понравилось, что он тотчас его поздравил с этим чином. (1)

* * *

Один храбрый и весьма достойный офицер нажил нескромностью своею много врагов в армии. Однажды Суворов призвал его к себе в кабинет и выразил ему сердечное сожаление, что он имеет одного сильного злодея, который ему много вредит. Офицер начал спрашивать: не такой ли NN?

— Нет, — отвечал Суворов.

— Не такой ли граф Б.?

Суворов опять отвечал отрицательно. Наконец, как бы опасаясь, чтобы никто не подслушал. Суворов, заперев дверь на ключ, сказал ему тихонько:

— Высунь язык, — и когда офицер это исполнил, Суворов таинственно сказал ему:

— Вот твой враг. (1)

* * *

В Польскую войну чиновники, состоявшие в штабе Суворова, проиграли значительную сумму казенных денег. Когда Суворов о том узнал, то шумел, бросался из угла в угол, кричал: «Караул! Караул! Воры!» Потом оделся в мундир, пошел на гауптвахту и, отдавая караульному офицеру свою шпагу, сказал:

— Суворов арестован за похищение казенного интереса.

Потом написал он в Петербург, чтобы все его имение продали и деньги внесли в казну, потому что он виноват и должен отвечать за мальчиков, за которыми худо смотрел. Но Екатерина велела тотчас все пополнить и написала к Суворову: «Казна в сохранности». (1)

* * *

В другой раз Кутайсов шел по коридору Зимнего дворца с Суворовым, который, увидя истопника, остановился и стал кланяться ему в пояс.

— Что вы делаете, князь, — сказал Суворову Кутайсов, — это истопник.

— Помилуй Бог, — сказал Суворов, — ты граф, а я князь, при милости царской не узнаешь, что этот будет за вельможа: надобно его задобрить вперед. (1)

* * *

Однажды за обедом шел разговор о трудностях узнавать людей. «Да, правда. — сказал Суворов. — только Петру Великому предоставлена была великая тайна выбирать людей: взглянул на солдата Румянцева, и он офицер, посол, вельможа, а тот за это отблагодарил Россию сыном своим. Задунайским».

«Вот мои мысли о людях: вывеска дураков — гордость, людей посредственного ума — подлость, а человека истинных достоинств — возвышенность чувств, прикрытая скромностию». (4)

* * *

Суворов любил все русское, внушал любовь к родине и нередко повторял: «Горжусь, что я Россиянин!» Не нравилось ему, если кто тщательно старался подражать французам в выговоре их языка и в манерах. Тогда подобного франта он спрашивал: «Давно ли изволили получать письма из Парижа от родных?» (4)

* * *

Помощником Суворова при построении крепостей в Финляндии был инженер, генерал-майор Прево де Люмиан. А известно, что Суворов, если полюбит кого, то непременно называл по имени и отчеству. Так и этот иностранец получил от Суворова наименование Ивана Ивановича, хотя ни он сам и никто из его предков имени Ивана не имели, но это прозвище так усвоилось генералу Прево де Люмиану, что он до самой кончины своей всем известен был и иначе как Иваном Ивановичем не назывался. (4)

* * *

Суворов любил, чтобы каждого начальника подчиненные называли по-русски, по имени и отчеству. Присланного от адмирала Ушакова с известием о взятии Корфу иностранного офицера он спросил: «Здоров ли друг мой Федор Федорович?» Немец стал в тупик, не знал, о ком спрашивают, ему шепнули, что об Ушакове; он, как будто очнувшись, сказал: «Ах, да! Господин адмирал фон Ушаков здоров». — «Возьми к себе свое «фон», раздавай, кому хочешь, а победителя Турецкого флота на Черном море, потрясшего Дарданеллы и покорившего Корфу, называй Федор Федорович Ушаков!» — вскричал Суворова с гневом. (4)

* * *

Один генерал любил говорить о газетах и безпрестанно повторял: в газетах пишут, по последним газетам и т. д. Суворов на это возразил: «Жалок тот полководец, который по газетам ведет войну. Есть и другие вещи, которые знать ему надобно и о которых там не печатают». (4)

* * *

Милостию и ласкою Император Павел I как будто хотел наградить Суворова за претерпенные им страдания. Он сам надел на него цепь ордена Святого Иоанна Иерусалимского большого креста.

«Боже! Спаси Царя!» — воскликнул Суворов.

«Тебе спасать Царей!» — сказал Император. (4)

* * *

Перед отправлением Суворова в Италию навестил его П. Х. Обольянинов — любимец Императора Павла I, и застал его прыгающим чрез чемоданы и разные дорожные вещи, которые туда укладывали.