Татьяна Иларионова - Немцы на государственной службе России. К истории вопроса на примере освоения Дальнего Востока

• Название: Немцы на государственной службе России. К истории вопроса на примере освоения Дальнего Востока
• Автор: Татьяна Иларионова
• Жанр: История
• Год: 2009
• ISBN: 978-5-98604-179-7

В книге профессора, доктора философских наук Т.С.Иларионовой впервые в обобщенном виде представлена история привлечения на государственную службу Российской империи иностранцев, прежде всего немцев, их вклада в исследование и освоение Приамурья и Приморья, в установление отношений нашей страны с государствами Дальнего Востока.

Книга рассчитана на всех тех, кто интересуется проблемами отечественной истории, истории российских немцев, прошлым Дальнего Востока.

---

Царь Петр сохранял хорошие отношения с Идесом и после его возвращения из Пекина. В письме Виниусу из Азовского похода (от 21 октября 1695 г.) Петр наказывает передать поклоны Ромодановскому, Тихону Стрешневу, Гавриилу Головкину (это все первые лица в государстве) и Елизарию Избранту и сказать, что письма получены, но отвечать недосуг. Отвечая Петру, Виниус в своем послании от 5 ноября того же года подтверждает, что поклон «Елизарью Избранту передал»[191].

Другие сохранившиеся записи свидетельствуют о светском образе жизни Избранта. «Вечером 14 февраля 1696 г., – записал Гордон, – я ужинал в обществе царя и других лиц у Избранта». 24 января 1697 г., как отмечает тот же Гордон, была отпразднована свадьба Избранта с дочерью видного купца Немецкой слободы Мюнтера. Об этом имеется соответствующая запись того же числа в книгах евангелической церковной общины в Москве: «Повенчаны бывший посол к китайскому королю Эварт Изебрад и Анна Мюнтер»[192].

Собираясь поехать в Китай, Идес добивался звания «купчины», но в резолюции на челобитную не сказано, получил ли он это звание. Бранд называет Идеса коммерции советником в Архангельске. Термин «Commerzien Rath», как объясняет Брикнер, в немецкой литературе того времени обозначал не что иное, как «гость». Однако из документов не видно, чтобы Идесу удалось стать «гостем».

После возвращения из Китая Идес покидает привычную ему торговую деятельность и обращается к промышленной. В этом немалую роль сыграли и сложившаяся к этому времени политическая обстановка, и новые задачи, ставшие перед Россией. Дела Избранта Идеса в 1697–1698 гг. пошли хорошо. Его промышленная деятельность – это судостроение в Воронеже, пороховой завод под Москвой, оружейный завод в Туле – была настолько известна, что к нему посылали мастеров и подьячих для изучения дела, для выяснения норм расхода железа и заводской калькуляции. По-видимому, для того времени заводы Идеса, особенно тульский, представлял собой передовое предприятие мануфактурного типа. Затем он переносит свою кораблестроительную деятельность из Воронежа в Архангельск. В 1700 г. Петр поручил Елизарию Избранту построить в Архангельске пять трехмачтовых торговых кораблей. В августе они были спущены на воду: «Те купецские корабля, которые по имянному его великого государя указу строил у Архангельского города корабельного строения комиссар Елизар Избрант, сделаны тверды и к морскому водному все удобны, против иных из заморских кораблей, которые строят за морем в разных государствах».

Одно из этих судов было продано Елизарию Избранту за 3600 рублей, причем взята с него только половина этой суммы, остальную за его службу в строении кораблей брать не велено».

М.И.Казанин пишет, что Идес был подчинен Адмиралтейскому приказу, возникшему после некоторых административных преобразований из расформированного в 1699 г. Владимирского судного приказа, ведавшего до того корабельными и судостроительными делами. Должность, которую занимал Идес, называлась «комиссар Адмиралтейского приказа», т. е. уполномоченный по кораблестроению.

Избрант Идес умер в 1708 г. в Вологде[193].

А Адам Бранд вскоре после возвращения в Москву уехал за границу и больше никогда в Россию не возвращался. В Любеке он снова взялся за торговлю. Первое издание своих записок о путешествии в Китай Бранд выпустил в Гамбурге в 1698 г.[194].

Но самая удивительная судьба была у шведа Лоренца Ланга. Это был один из многих западноевропейцев, поступивших на российскую службу при правлении Петра I. В качестве специального посланника в 1715 г. он был отправлен в Китай для защиты коммерческих интересов России. Путь его лежал через Тобольск, Томск, Енисейск, Иркутск, а также озеро Байкал, после чего он прибыл в Пекин, где прожил два года. После превосходного рапорта Ланга царь решил в 1719 г. снова направить его в Пекин, но теперь в качестве консула для наблюдения за российскими купцами. Миссия Ланга, однако, прервалась, когда китайский суд отменил торговые льготы России из-за спора по поводу господства над монголами[195].

В 1720 г. Ланг был секретарем чрезвычайного посольства лейбгвардии Преображенского полка капитана Льва Измайлова и последним был оставлен в Пекине в чине «агента Российского для надзирания и управления купечества». В июне 1722 г. Ланг покинул Пекин. А в июне 1727 г. он снова в качестве секретаря сопровождал в Пекин уже посольство графа Саввы Владиславича-Рагузинского, принимал участие в заключении Буринского договора. После этого он вновь отправился в Пекин – с караваном Молокова. Следующая его поездка была в 1731 – 1732 гг. – Ланг был назначен директором второго после заключения Кяхтинского трактата казенного каравана комиссара Молокова. В Пекине ему был оказан хороший прием, Ланг получил аудиенцию у императора, вел успешно торговлю и 8 сентября выехал из Пекина. Наконец, он также возглавлял в качестве директора третий казенный караван комиссара Ерофея Фирсова, а после возвращения из Пекина в июне 1739 г. был назначен вице-губернатором Иркутска.

Архивные источники свидетельствуют о деятельной натуре Ланга: он все время писал в Петербург о необходимости укрепления острогов в русско-китайском порубежье; отбирал и отправлял для работы по описанию незнакомых мест геодезистов с тем, чтобы были составлены карты. Лоренц Ланг похоронен на Немецком лютеранском кладбище в Иркутске[196].

Помимо дипломатических и торговых дел лютеранину Лоренцу Лангу пришлось вплотную заниматься делами православной миссии в Пекине.

Глядя на опыт иезуитов в их деятельности в Китае, Россия также стала использовать православное миссионерство как дипломатический инструмент [197]. Первый миссионерский поход был предпринят в 1685 г. В 1695 г. Тобольский митрополит Игнатий отправил в Пекин верхотурского священника Григория и тобольского диакона

Лаврентия с антиминсом, богослужебными книгами и церковной утварью[198].

Но первая русская духовная миссия появилась в Пекине в 1716 г. Члены миссии нередко нищенствовали, поскольку жалованье им из России порой задерживали на год, а то и больше. Оторванные от родины монахи жили только надеждой вернуться домой. В течение почти ста лет в Китае сменилось восемь духовных миссий[199].

Миссия не оправдала надежд российского правительства: своими промахами в нравственной жизни миссионеры испортили первое хорошее впечатление китайцев о представителях православия. Членам миссии, не имевшим прочного нравственного фундамента, «подвиг жизни среди замкнутых, презиравших европейцев китайцев был очень тяжел, а порою и не выносим»: пьянство, драки, воровство членов миссии становились проблемой межгосударственных отношений. Агенту Лангу было поручено произвести следствие над одним из священников в Пекине и вывезти его в Россию. Наказание в духе времени было весьма жестоким: Ланг подверг виновного в беспутстве архимандрита телесному истязанию и затем в цепях, под стражей на его коште провез по всему пути от Пекина до Петербурга. Последний был судим, лишен сана[200].

Лоренц Ланг также оставил свои записки о поездках в Китай. Э.П.Зиннер позже опубликовал их вместе с очерками других западноевропейцев, путешествовавших по России[201].

С.М.Соловьев особое внимание уделил роли Ланга в посольстве Льва Измайлова. «В 1719 г. Петр отправил к богдыхану лейб-гвардии Преображенского полка капитана Льва Измайлова в чине чрезвычайного посланника, – писал историк. – Измайлов торжественно, с большою пышностью въехал в Пекин и объявил богдыхановым ближним людям, что приехал от его императорского величества с любительною грамотою для подтверждения и возобновления прежней дружбы; что для избежания всяких споров в грамоте находится один богдыханов титул, а императорское величество изволил только подписать высокое имя свое без титулов… Измайлов объявил иезуитам, что если они будут радеть императорскому величеству, то государь отблагодарит за это их общество: позволено им будет посылать письма через Сибирь посредством русских людей и другие многие вольности получат. Иезуиты объявили готовность служить посланнику. На аудиенции богдыхан сказал во всеуслышание, что он хотя имел и имеет древние законы, запрещающие принимать грамоты у чужестранных послов, однако теперь, почитая императора российского как своего равного друга и соседа, оставляет прежние законы и принимает грамоту из рук посланника. Но от коленопреклонения Измайлов освобожден не был. Богдыхан объявил ему, что из дружбы к императорскому величеству он устроил нарочно для него, посланника, пир, на котором присутствуют все знатные люди; спрашивал, знает ли он астрономию или другие какие художества и есть ли при нем люди, умеющие играть на инструментах. Измайлов отвечал, что он астрономии не учился, а музыканты у него есть, которые играют на трубах и на скрипках. Потом богдыхан спрашивал у посланника, какие науки в России, Измайлов отвечал, что есть в России всякие науки и ученые: математики, астрономы, инженеры, архитекторы и другие разные художники и музыканты. Богдыхан спрашивал, не противно ль посланнику, что иезуиты помещены выше его. «Я их держу не чиновными людьми, – говорил богдыхан, – они живут в государстве моем более двухсот лет и никакого другого дела не имеют, кроме религиозного, в чем я им не препятствую; притом это люди ученые и много людей в моем государстве научили разным наукам, и сам я у них математике и астрономии выучился». Спрашивал, не противно ли посланнику, что он разговаривает с ним чрез иезуитов, и передали ли иезуиты, что он оказывает к императорскому величеству любовь. Измайлов отвечал, что довольно слышал от иезуитов о дружбе его к императорскому величеству, что его, богдыханова, милость является ко всем, а особенно к ученым людям, о чем и в Европе известно…