Борис Шапошников - Воспоминания о службе

• Название: Воспоминания о службе
• Автор: Борис Шапошников
• Издательство: Вече
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 2013
• ISBN: 978-5-4444-1235-0

Маршал Б.М. Шапошников был одним из немногих офицеров царской армии, дослужившихся до высоких постов в Красной армии. Занимая должность начальника Генерального штаба РККА, он пользовался большим доверием И.В. Сталина, был автором многочисленных статей по теории военного искусства.

Воспоминания Б.М. Шапошникова рассказывают читателям о службе в Русской императорской армии. Автор детально отображает карьеру офицера в дореволюционной России, описывает все стадии прохождения службы и обучения в Академии Генерального штаба, размышляет о кровопролитных боях Первой мировой войны.

---

Дислокация частей германской и австро-венгерской армий не была для нас секретом. В сейфах штаба 14-й дивизии находились два документа, присланные из штаба Варшавского округа: схема развертывания австрийской армии по данным 1912 года и схема расположения 6-го германского корпуса на пятый день мобилизации, выполненная на кальке. Схема развертывания австрийской армии считалась достоверным документом.

Второй документ — схема расположения 6-го германского корпуса — вызывал сомнение. На схеме указывались только резервные и ландверные формирования, а дислокация некоторых полевых воинских частей не обозначалась. Во всяком случае, даже с уходом 6-го корпуса на запад на границе могли остаться еще части первой линии: для действия против Ченстохова — 65-й пехотный полк, расположенный в Ополе, и против Бендзина — 23-я пехотная бригада со 2-м уланским полком, ближайшие части которых находились в Гливице.

Как же решал генерал Орановский задачу по прикрытию мобилизации в южной части западного берега Вислы? Начальник дивизии решил собрать в кулак всю 2-ю бригаду 14-й кавалерийской дивизии. Разведка противника вдоль западной границы возлагалась на два разведывательных эскадрона, высылаемых от 14-го гусарского полка к станции Гербы и к деревне Конописки (к югy от станции Гербы), и на четыре конные сотни 14-й пограничной бригады. Четыре пешие сотни этой бригады отходили к Ченстохову и присоединялись к 7-му стрелковому полку, следуя вместе с ним на Иван-город.

От Ченстохова до границы было всего 14 километров. Для мобилизации 7-го стрелкового полка и ченстоховского сборного пункта необходимо было выиграть двое суток, а затем прикрыть отход на восток 7-го стрелкового полка. Одним словом, чем больше времени удалось бы выиграть, тем было бы лучше. Генерал Орановский намечал, возложив охрану Ченстохова на 7-й стрелковый полк, который для этой цели должен был выставить сторожевые охранения к западу от города, со 2-й бригадой во второй день мобилизации совершить набег на ближайший немецкий город Люблинец, чтобы активными действиями связать противника. Кельцевский район, удаленный от южной границы на 65 километров, в первые три-четыре дня войны был вполне защищен от активных действий противника. Для прикрытия направления вдоль левого берега Вислы, на север от Сандомира, в первый день войны из города Кельце и Пиньчува в Опатув двигались эскадроны 14-го уланского полка. Что касается Петркувского и Радомского районов, то, непосредственно охраняя сборные пункты мобилизации, они могли спокойно выполнить свои задачи. В дальнейшем действия 14-й кавалерийской дивизии (без драгунского полка) должны были сводиться к разведке противника на левом берегу Вислы с отходом в случае надобности на Ивангород. Боевые задачи районов в части, их касающейся, были сообщены начальникам районов. Командиры пограничных бригад знали, кому они подчиняются в случае войны, а у каждого из начальников отделов, которых в бригаде было четыре, хранились особые пакеты в красных конвертах с надписью: «Вскрыть в случае объявления мобилизации».

План боевой защиты, составленный генералом Орановским, был представлен начальнику штаба Варшавского военного округа осенью 1912 года.

Тщательно сделанная разработка требовала от 14-й кавалерийской дивизии большой подвижности и выучки. Если сравнить положение 14-й кавалерийской дивизии с 7-й австрийской кавалерийской дивизией по «документальному источнику», то бросается в глаза сосредоточение австрийцев в одном пункте и разбросанность 14-й дивизии почти на 300 километров. Самому же начальнику дивизии приходилось быть при «кулаке», т. е. выполнять обязанности командира бригады, которая была единственной реальной боевой силой.

Для проверки боевой готовности Сандомирской бригады штаб округа приказал в начале февраля командировать меня в это соединение. 26 февраля я выехал по железной дороге в Кельце и далее на Островец. Отсюда на Опатув и Сандомир мне пришлось уже ехать на почтовых, так как железной дороги на Сандомир в то время не было.

Приехав в Сандомир, я представился командиру бригады, пожилому полковнику. Вместе с ним выработали план моей поездки в части и подразделения для проведения офицерских занятий. Первое занятие я провел в штабе бригады. Предполагалось, что в Сандомире и в его окрестностях противник силами двух пеших сотен пограничников попытается переправиться через Вислу. Чтобы сорвать такую попытку, необходимо было организовать прочную оборону берега реки. Этому вопросу и было посвящено занятие в штабе.

На следующий день с помощником командира бригады по строевой части я выехал в подразделения бригады. Здесь мы отработали план действий разведки вдоль левого берега Вислы, провели занятие на тему: «Организация боя ядра конных сотен с переправляющимися через Вислу передовыми частями противника». Мы осмотрели также офицерские и унтер-офицерские посты пограничников. Офицерскому посту обычно подчинялись два соседних унтер-офицерских. Расстояние между ними 6—11 километров. Инструкция обязывала офицера ежедневно проверять унтер-офицерские посты и результаты проверки записывать в особую книгу. Такую книгу я однажды видел в батарее. Книга была привязана к подоконнику шнуром и скреплена печатью штаба бригады. Когда я обратился за разъяснением к помощнику командира батареи, он простодушно ответил, что офицеры проявляют леность: заставляют солдат привозить на офицерский пост книгу, чтобы расписаться, а когда ее привязали к столу, то нашлись такие офицеры, которые приказывали привозить книгу со столом для собственноручной подписи об осмотре поста; теперь же, пояснил мой собеседник, решили прикрепить книгу к подоконнику в расчете, что его не выломают. Оригинальная выдумка!

Мне вспомнилось, как в Ташкенте разбиралось дело о пограничнике, который заснул на посту. Я тогда был дежурным по окружному военному суду. Защищавший пограничника молодой капитан, только что окончивший Военно-юридическую академию, просил суд разъяснить, когда же в течение суток часовой может отдохнуть. Он огласил инструкцию. В первом ее параграфе говорилось, что часовой обязан обходить границу денно и нощно, как можно чаще. В результате подсудимый был оправдан. Это и напомнила мне книга, привязанная шнуром к подоконнику. Неужели нельзя было придумать иной способ контроля офицеров?

Мой приезд к пограничникам внес разнообразие в их монотонную жизнь. На занятия собиралось 15–20 офицеров, которые старательно выполняли порученные им задания, изучали уставы и тактику.

Через некоторое время я вернулся в Сандомир, откуда проехал в экипаже вдоль Вислы к Завихосту. Было уже темно, когда я на рыбачьей лодке пересек Вислу и оказался на Закликовском пограничном посту. Отсюда верхом в сопровождении вестового поехал к следующему посту. Здесь картина охрана границы была уже иная. Расстояние между постами ночью достигало 100 метров, днем — 400–500 метров. Кроме того, во второй линии разъезжали конные патрули. В Германии и Австрии границу охраняли редкие жандармские посты, которые днем объезжали свои участки на велосипедах, а ночью иногда обходили их. Контрабанда шла к нам, а не к ним. Да, очевидно, и секретная разведка у них была организована лучше, чем у нас.

Проведя два занятия на правом берегу Вислы, я добрался до большака, идущего на Янув, и решил уже в экипаже через Янув и Красник добраться до Люблина, чтобы затем по железной дороге вернуться в Ченстохов, где меня ждало много дел.

СЛУЖБА В ШТАБЕ 14-й КАВАЛЕРИЙСКОЙ ДИВИЗИИ

1913 году началась работа по переходу на новое мобилизационное расписание. Для частей 14-й кавалерийской дивизии этот переход вносил очень мало изменений, но все же приходилось самому на машинке делать выписки для полков из присланных штабом округа ведомостей и рассылать их исполнителям. Я подготовил также распоряжение о порядке распределения в полках топографических карт, о выдаче офицерам необходимой документации для хранения в полевой сумке, в кобурах седла, во вьюке офицерской лошади. Мы дали указания полкам, что они должны возить в двуколке полка обоза 1-го разряда и в обозе 2-го разряда. Эта кропотливая работа завершилась успешно.

Обучение молодых солдат и старших возрастов шло по установленной программе.

Русская кавалерия в 1912 году получила хороший кавалерийский устав, в котором и конный, и пеший бои признавались равноценными. Орановский учил дивизию комбинированным действиям. Это диктовалось необходимостью подготовки ее к будущей войне.

Началась работа по проведению в жизнь большой военной программы, по которой дивизия должна была сформировать кавалерийский полк. Она готовилась к приему людей и лошадей. В штаб дивизии приходили документы на ежегодный контингент молодых лошадей для полков. В каждом полку была своя масть. Драгуны сидели на рыжих конях, уланы на гнедых, а гусары большей частью на серых, но за недостатком коней этой масти поступали и караковые кони, которые в полку сосредоточивались в последнем, 6-м эскадроне.