Владимир Михайлов - Восточный конвой [ Ночь черного хрусталя. Восточный конвой]

• Название: Восточный конвой [ Ночь черного хрусталя. Восточный конвой]
• Автор: Владимир Михайлов
• Жанр: Научная Фантастика
• Год: 1996
• ISBN: 5-86067-040-0

В сборник произведений В. Михайлова «Восточный конвой» вошли написанные в жанре фантастического боевика повести «Ночь черного хрусталя» и «Восточный конвой».

---

— Еще в реке… о камень или корягу…

Он поднял ее на руки, хотя она и на этот раз попыталась было протестовать, и понес к матине, испытывая странное, самому ему непонятное чувство, ощущение ноши, которая не тяготит, напротив, прибавляет сил, чуть ли не в воздух поднимает. «Маленькая ты, — подумал он, — легонькая…»

Он бережно опустил ее наземь — посадил невдалеке от вытащенного из машины и теперь лежавшего на травке под деревом тела. Ева взглянула и невольно вскрикнула.

— Вы его знаете, Ева?

— Это же доктор Карлуски! Мой шеф по клинике… Он должен был сейчас находиться с детьми. Ничего не понимаю…

— Это точно он? — быстро, требовательно спросил Милов.

— Я работаю с ним шестой год… — Ева, встав на колени, поискала у лежавшего пульс, подняла веки. — Еще теплый… Снимите с него… или хотя бы расстегните… Рубашку тоже… По-моему, пуля, хотя я, конечно… Почти нет крови — скорее всего, внутреннее кровоизлияние…

Она еще что-то говорила — Милов не слушал. «Он бежал, — думал Милов. — Значит, меня все же опознали и его предупредили. Убили его случайно? Если нет — значит, они сами рвут свою цепочку. Решили затаиться, переждать? Или что-то другое? Так или иначе, в Центре теперь делать нечего. Остается город. Кармугант шесть, квартира тринадцать, ключ „Дромар“… Да. Город».

— Какой ужас! — сказал Граве, он был ошеломлен. — Теперь просто необходимо вызвать полицию сюда…

— Давайте без лишних слов. Займемся делом, — и Милов стал влезать в кабину через левую переднюю, не помятую дверцу. Приглушенно взвыл стартер — раз, другой. Мотор не заводился. Милов вылез, поднял капот, посмотрел.

— Тут электронное зажигание. Граве, вы в нем смыслите?

— Надо посмотреть… — ответил Граве осторожно. Он подобрался к мотору справа, пришлось даже опуститься на колени, — с минуту смотрел.

— Милф, в багажнике должны быть инструменты — сумка…

— Тут их три.

— Самую маленькую… — Граве принял сумку, раскрыл, снова наклонился над мотором. — Ага, ясно — все просто, Милф, вы и сами бы поняли… Найдите мне кусочек фольги, здесь просто сгорел внутренний предохранитель.

— У меня есть сигареты, — сказала Ева.

Милов несколько мгновений смотрел на нее очень пристально, словно то, что у женщины оказались сигареты, было случаем из ряда вон выходящим.

— Интересно, а какие вы курите?

— Салем, — сказала она, — при случае, по настроению… Вот вам фольга.

Минуты через две мотор взревел. Милов, сидя за рулем, включил задний. Машина, завывая и пробуксовывая, все же выползла на дорогу. Остановилась. Мотор ровно работал на холостых. Граве из канавы критически посмотрел на нее.

— Ничего, — сказал он, — не очень помялась. Он очень аккуратно съехал.

— Видимо, жил еще секунду-две, — сказал Милов.

— Неужели мы так и оставим его — бросим на дороге? — сказала Ева. — Он был хорошим врачом, прекрасным человеком…

Милов посмотрел на нее как-то странно.

— Мир праху его, — сказал он. — Но нам нужны живые.

— Там, впереди, обычно дежурит дорожная полиция, — предупредил Граве. — Я полагаю, нужно остановиться и сказать им, дать все необходимые объяснения. Иначе…

— Посмотрим… — ответил Милов неопределенно.

— Прошу вас, не относитесь к этому легкомысленно. Мой гражданский долг… Видите? Вот они стоят! Тормозите, прошу вас.

— Это не полиция, — сказал Милов. — Какие-то штатские. Им мы не обязаны давать показания.

Впереди, близ щита с названием города, и в самом деле стояли трое. Один из них повелительно взмахнул рукой, приказывая остановиться.

— Шутник, — проворчал Милов сквозь зубы. Он включил правый поворот и подвернул чуть ближе к обочине, что-, бы можно было подумать, что машина сейчас остановится. Но, почти поравнявшись со стоявшими, резко нажал на газ. Машина рванулась, едва не сбив стоящего у самого полотна.

— Пригнитесь, Граве, — посоветовал Милов.

В зеркале заднего обзора он видел, как один из оставшихся позади поднял автомат, но как-то нерешительно — и опустил, так и не выстрелив. Однако тот, которого чуть не сбили, вытянул руку с пистолетом. Прозвучал выстрел, но машина была уже далеко.

— Разве можно стрелять! Мы же не сделали ничего такого! — возмутился Граве.

— Сукины дети, — сказал Милов.

— Но, господин Милф, вам все же следовало остановиться. Пусть это и не полиция, но все-таки… Я не понимаю: вы к ним относитесь враждебно, по-моему, но ведь, если я вас правильно понял, вы тоже сторонник защиты природы, не так ли?

— На такой дороге, — сказал Милов мрачно, — в два счета можно пропороть шину… О чем вы? Да, о природе… Я — за ограничение, а может, и за прекращение этой бесконечной кавалерийской атаки, когда техника вкупе с прикладной наукой скачет с криком и свистом и размахивает саблями… Но если защита природы сопровождается убийствами и пожарами, то это уже не защита, а что-то другое… пока еще не знаю, что. Скажите лучше, здесь всегда такое безлюдье?.. Ева, как вы там?

— Вполне прилично, — ответила лежавшая на заднем сиденье Ева. — Все же машина — прекрасный продукт цивилизации. Пешком я далеко не увала бы…

— Ничего, Ева, — сказал Милов. — Я бы унес вас, и далеко.

— Не надо, Дан, — сказала она. — Пожалуйста.

— Что же это такое… — начал было Граве, — и умолк, словно прикусил язык.

Они въехали в город. Но не в тот, из которого Граве выехал прошлым утром, чтобы, как обычно, провести рабочее время, надзирая за многочисленными компьютерами Научного центра. Нет, внешне многое осталось прежним: гладкий асфальт улицы с аккуратной белой разметкой, узкие дома под красной черепицей, старинные шпили церквей, а впереди — серые силуэты современных деловых и жилых башен. Уже настал для улицы час быть оживленной: обычно люди в эту пору спешили на работу, шли за покупками, совершали утреннюю — для укрепления здоровья — пробежку; собаки тоже требовали моциона. Однако сейчас тихий пригород скорее смахивал на поле недавно отгремевшего сражения.

Тротуары, прежде к этому часу уже чисто выметенные и обрызганные водой, сейчас тут и там были усеяны осколками стекла, обломками каких-то ящиков, картонными коробками с фирменными наклейками. Краем глаза Милов заметил валявшуюся рядом с тротуаром мужскую шляпу и машинально шевельнул рулем, чтобы объехать ее.

Ставни магазинов были закрыты, на втором и третьем этажах многих домов окна смотрели пустыми глазницами и на ветру парусили выплеснувшиеся наружу гардины.

Лежал на боку автомобиль; другой, подальше, догорал, испуская струйки сине-серого дыма, он был покрыт пятнами пены или порошка из огнетушителей. Ударило запахом сгоревшей резины. На краю проезжей части валялся круглый обеденный стол без ножки.

Докатился глухой рокот — словно вдалеке что-то взорвалось.

Распахнулась дверь утреннего кафе, оттуда вывалилось несколько человек, пестро одетых, но все — с дубовыми листьями на груди, на рукавах, у одного — на каскетке. Они тащили, держа за руки, человека — ноги того волочились по земле. Глянув в зеркало, Милов успел увидеть, как его приподняли и стали бить головой об стену дома; человек не пытался вырваться — видимо, был уже без сознания, а может, и мертв.

Дальше на улице стояли двое с охотничьими ружьями и тоже с дубовыми листьями. Они проводили машину взглядами, один что-то крикнул, но не двинулся с места. Граве съежился на сиденье. Милов заставил себя не прибавлять газу у он ехал даже чуть медленнее, чем разрешалось в городе.

Обычных прохожих не было заметно, даже ни одной собаки не попалось на пути.

Проехали перекресток; на нем стоял волонтер — с карабином, с дубовыми листьями на плечах. Он скользнул по машине равнодушным взглядом. Граве схватил Милова за плечо:

— Остановитесь, пожалуйста — спросим у него…

Милов дернул плечом, сбрасывая ладонь соседа.

— Может, лучше спросите у этого?

Он кивнул влево: там, впереди, у тротуара, валялось тело в черном полицейском мундире — форменная каскетка откатилась в сторону, ноги были подогнуты, словно полицейский в последний миг пытался уползти, укрыться, но не успел. Граве откинулся на спинку сиденья, тяжело задышал.

— Куда же поедем теперь, Граве? — спросил Милов. — Будем искать полицейский участок? Или, может быть, остановимся вот тут?

Слева по движению, на двери, за которой, судя по вывеске, помещалась часовая мастерская, виднелся кусок ватмана в поллиста, на нем косо, корявыми буквами было написано: «Запись добровольцев». Около двери стояло несколько молодых парней. Они тоже поглядели на машину, один крикнул, разглядев Еву через боковое стекло: «Эй, куда бабу везешь, давай сюда!», другой сделал вид, что расстегивает брюки, остальные засмеялись. Хорошо, что Ева не видит, — подумал Милов невольно. Однако слышать-то она наверняка слышала, но промолчала, лишь закрыла глаза.