Леонид Ефанов - Князь Василий Долгоруков (Крымский)

• Название: Князь Василий Долгоруков (Крымский)
• Автор: Леонид Ефанов
• Издательство: АСТ, Астрель
• Жанр: Историческая проза
• Год: 2002
• ISBN: 5-17-010529-0

О жизни и деятельности одного из самых известных военачальников «екатерининской эпохи», генерал-аншефа В. М. Долгорукова (1722–1782) рассказывает новый роман писателя-историка Леонида Ефанова.

---

Замерзая на студеном ветру, под легкий перезвон колоколов соборной Троицкой церкви российские солдаты провели на стенах всю ночь, так и не сомкнув глаз. Татары же, у жарких костров, отдыхали, радуясь хитрой уловке хана. Лишь под утро вконец иззябший Корф, поняв, что неприятель обвел его вокруг пальца, оставил на стенах усиленные посты и вместе с батальонами отправился в казармы.

Днем Керим-Гирей объехал крепость, еще раз внимательно осмотрел бастионы, пересчитал пушки и окончательно отказался от намерения ее штурмовать. Подняв свое войско, он обошел Святую Елизавету и, спалив дотла стоявшие неподалеку села Аджамку и Лелековку, устремился дальше.

Жаждавший сражения Корф предложил Исакову послать в погоню гарнизонную кавалерию. Но генерал, округлив глаза, раздраженно замахал руками:

— Ни в коем случае, полковник!.. Мы выведем батальоны в поле, а басурманы повернут и порубят всех!

Отказ звучал убедительно, но по тому тону, каким он был произнесен, Корф понял, что комендант трусит и хочет отсидеться за мощными каменными стенами.

«Батальоны бережет… Ишь какой заботливый», — пренебрежительно думал полковник, шагая по протоптанной в скрипучем снегу дорожке к казарме.

Исаков так и не вышел из крепости. А Керим-Гирей, оставляя за собой пылающие села, продолжал беспрепятственно углубляться в Елизаветинскую провинцию.

Однако обремененное большой добычей войско двигалось все медленнее, становилось трудно управляемым. На упреки барона Тотта, не раз высказывавшего недовольство этими обстоятельствами, Керим отвечал однообразно:

— Можешь перерезать весь скот и пленников…

Но главные неприятности, как оказалось, были впереди. Внезапные жестокие морозы словно серпом выкашивали слабеющее ханское войско. В одну из ужасных ночей, когда к двадцатиградусному морозу прибавился тугой ледяной ветер, разметавший все костры, Керим-Гирей враз потерял 3 тысячи человек и 13 тысяч лошадей.

Утром место ночевки представляло собой огромное, засыпанное снегом, бугристое кладбище.

Отощавший барон Тотт, замотав побелевшее лицо шерстяным шарфом, едва шевеля стылыми непослушными губами, стал умолять хана прекратить этот безумный поход.

— Потери вашей светлости будут такими, что их не восполнят никакие приобретения, — сипел барон.

Керим-Гирей, сдирая с бороды сосульки, злобно накричал на него. Но понимая, что набег обречен, повернул войско к польской границе…

(Посланный Воейковым в Елизаветинскую провинцию секунд-майор Грачев объехал в марте разоренные земли и составил подробные ведомости понесенных убытков. Позднее — в реляции от 24-го апреля — Федор Матвеевич, основываясь на подсчетах майора, донесет Екатерине:

«Взято в плен мужского полу 624, женского 559 душ; порублены, найдены и погребены 100 мужчин, 26 женщин; отогнано рогатого скота 13567, овец и коз 17100, лошадей 1557; сожжено 4 церкви, 6 мельниц, 1190 домов, много сена и прочего…»)

5

Как ни опустошителен был набег татар на российские земли, но он не мог определить исход предстоящей войны, ибо она, по сути дела, еще не начиналась. Да и решаться все должно было не в коротких стычках с татарскими отрядами, а в баталиях с турецкими войсками в Молдавии и Валахии. Даже Крым, представлявший несомненную угрозу для России, при всей важности его стратегического местоположения, не мог стать полем генерального сражения, после которого победившая сторона продиктует поверженной свои условия мира. Главные силы турок были на юго-западе, и дорога к миру пролегала именно в тех землях.

Еще в минувшем декабре Захар Чернышев подготовил план действий каждой российской армии на предстоящую весенне-летнюю кампанию и передал его на утверждение Екатерине и Совету. Императрица в делах военных разбиралась плохо, поэтому полностью доверилась опыту и знаниям бывалого генерала — пятого января план был одобрен и в виде высочайших рескриптов разослан командующим армиями.

В большом, на шести листах, рескрипте, полученном Румянцевым, предполагалось, что турки станут действовать с двух сторон: «из Молдавии и от Хотина в Польшу и еще прямо к границам нашим». Кроме того, допускалась возможность турецкого удара со стороны Кубани с целью захвата и восстановления разоренной ранее крепости Азов. И если армия Голицына предназначалась для противостояния неприятелю «в первом месте», то Румянцеву надлежало защитить новороссийские и киевские границы от угрозы вторжения со стороны Крыма и Бендер.

Готовя свой план, Чернышев, разумеется, не знал, какой путь предпочтут турки, но, придерживаясь высказанного на ноябрьском заседании Совета мнения, считал, что они пойдут в Польшу на соединение с барскими конфедератами.

Второй армии по плану отводилась роль наблюдателя. Но наблюдателя активного: в случае, если Голицын из-за многочисленности турок не сможет «не только наступать на них, но и стоять противу в занимаемой зимней позиции», Румянцеву следовало выделить ему в подкрепление несколько полков из своей армии. Или же начать наступательное движение к Бугу, чтобы оттянуть на себя часть турецких сил и тем самым облегчить положение Первой армии.

Петру Александровичу план кампании не понравился. Нависнув над расстеленной на столе картой, он приговаривал негромко:

— Ошибся Захар… Недодумал… Конфедераты никогда не приведут дело к тому, чтобы турки большими силами вошли в Польшу. Даже для опровержения наших тамошних приготовлений… Не такие они дураки.

Стоявший рядом с командующим Долгоруков заметил уверенно:

— Польский собственный интерес состоит в сохранении от разорения — нашего иль турецкого — отечества своего. А для этого они станут понуждать турок направить все силы в российские границы. И тем не только отвлечь наши войска от Польши, но и восстановить свободу на своей земле.

— Вот именно, князь! — воскликнул Румянцев. — А коли так, то нет нужды ждать, покамест турки ударят первыми. Самим наступать надобно!.. И не на Хотин, как предписано Голицыну, а на Очаков!

Стоявший за спиной командующего адъютант Каульбарс не сдержался — полюбопытствовал осторожно:

— Но почему же на Очаков? Он же и в том, и в другом случае останется в стороне от движения турок.

— Хотин свое снабжение от Очакова имеет, — заскользил пальцем по карте Румянцев. — А тот через водную коммуникацию из самого Царьграда может получать изобильные припасы и в свое, и в хотинское укрепление. Вот и выходит, что ежели мы проведем действие против Очакова, то много выиграем над неприятелем, лишив его возможности черпать всякие пособия для войны. А значит — обессилим Хотин.

— А коль сперва все-таки Хотин?

— Взять его, конечно, легче. Но должной защиты своим границам мы тем не сделаем, ибо неприятелю всегда будет подпорой Очаков… Да и Перекоп забывать не стоит…

О своих раздумьях и предложениях Румянцев сообщил в Военную коллегию, однако Чернышев оставил план наступления на Хотин в силе.

Захар Григорьевич сам был боевым генералом и понимал, какую опасность представляет Перекоп, готовый в любое время выпустить на просторы «Дикого поля» многотысячную татарскую конницу. Поэтому он предусмотрел отправить во Вторую армию 20 тысяч волжских калмыков. По первой траве они должны были выступить с мест кочевий, дойти до Дона, а оттуда — подкрепленные несколькими полками и артиллерией из обсервационного корпуса генерал-поручика Берга — провести экспедицию к Сивашу и Перекопу, чтобы «запереть Крым».

Румянцев, обращаясь к Долгорукову, опять обругал Чернышева:

— Захаркины уловки славно смотрятся в Петербурге. А здесь лучше вижу я!.. Находясь в безводной степи под палящим солнцем, пехота и калмыки не смогут надолго запереть татар в полуострове. Первейшая мера по защищению наших границ есть только одна — удержать неприятеля страхом потерять свои крепости, которые послужили бы нам ключом к дальнейшим викториям. Перекоп — вот что надо брать!.. И Очаков тоже!

Однако понимая, что все уже решено, что Екатерина план кампании не изменит, командующий с еще большей ревностью продолжал укреплять южные рубежи.

По его приказу князь Долгоруков должен был подготовить к переправе на правый берег Днепра корпус генерал-поручика Георга фон Далке, в который входили бригада генерал-майора графа Валентина Мусина-Пушкина (Черниговский и Воронежский пехотные полки) и бригада генерал-майора Вильгельма фон Лебеля (Белевский, Ряжский и Елецкий полки). Кроме того, были даны ордера о передвижении на новые места нескольких пехотных и кавалерийских полков, неразумно поставленных генерал-майором Исаковым у польских земель.

Новую тревогу принес рапорт кошевого атамана Запорожского войска Петра Калнишевского, полученный третьего апреля. Он сообщил Румянцеву и Долгорукову о внезапной смерти Керим-Гирея…