Иван Мележ - Метели, декабрь

• Название: Метели, декабрь
• Автор: Иван Мележ
• Издательство: Известия
• Жанр: Советская классическая проза
• Год: 1987

Роман И. Мележа «Метели, декабрь» — третья часть цикла «Полесская хроника». Первые два романа «Люди на болоте» и «Дыхание грозы» были удостоены Ленинской премии. Публикуемый роман остался незавершенным, но сохранились черновые наброски, отдельные главы, которые также вошли в данную книгу. В основе содержания романа — великая эпопея коллективизации. Автор сосредоточивает внимание на воссоздании мыслей, настроений, психологических состояний участников этих важнейших событий.

---

Уже раздевшись, слушая протяжный свист ветра, глядя в темноту, Апейка как бы услышал снова: «Смешной вопрос!» Почему смешной, если он такой важный? Если это перед такой великой и тяжелой битвой!.. «Смешно и несерьезно!.. Снявши голову, по волосам не плачут!.. Несерьезно!» — как бы звучало в ушах.

Мысли путались, в голове звенело. Он чувствовал неодолимую усталость, которая вдруг навалилась на него, обессилила. Мерещилась метельная ночь, дорога в сугробах, мерное поколыхивание конских крупов, клубы пара. Услышал унылый гул проводов. «Смешно и несерьезно…» — пробивалось еще, и, чтобы отогнать, он приказал себе: «Спать, спать!.. Наконец выспаться…»

Дорога бежала мягче, быстрей.

Глава третья

1

Начинало светать, когда Башлыков проснулся. Он заметил, в окнах светло, и сразу потянулся к часам. Было без десяти девять. Позор! Давно так долго не валялся в постели.

Он откинул одеяло, вскочил. Торопливо натянул галифе, надел сапоги, сорвал с крючка, накинул на шею полотенце. В майке пошел к умывальнику.

Умывальник — железный бачок — висел на стене около дверей в боковушке при кухне. Рядом с умывальником была печь, покосившаяся, побеленная, похожая на другие печи в местечках и в деревнях. У печи хлопотала Циля. Башлыков поздоровался с нею и низко нагнулся над эмалевым тазиком, что стоял под бачком на табуретке.

Циля отклонилась от печи, вытерла по деревенской привычке рукою лицо, ответила на приветствие радостно, с праздничной торжественностью:

— С Новым годом вас!

— А! Спасибо, Циля Савуловна! С Новым и вас!

Вода в бачке была тепловатая. Смыв мыло с рук, Башлыков вышел в сени, большим медным ковшом наносил из ведра холодной. Налил полный бачок. С наслаждением обливал руки, шею, лицо, едва удерживаясь, чтоб не закряхтеть.

Когда сильными и быстрыми движениями вытерся и направился назад в свою комнату, поймал себя на том, что напевал какой-то задорный мотивчик. Готов был запеть, хотя вообще петь не любил и не умел. В душе росла непонятная, мальчишеская радость.

Только хотел открыть дверь в свою комнату, как кто-то мелькнул перед окнами, в сенях брякнул засов. В тот же миг из сеней ворвался раскрасневшийся, в пальто нараспашку Лева.

Лева тоже был в приподнятом настроении. Оттого ли, что удалось что-то ему, оттого ли, что просто пробежал по морозу, молодая кровь заиграла, Лева был переполнен энергией. Наверно, замельтешил бы по комнате, заспорил с матерью, но сразу угодил на уважаемого их квартиранта. И, хоть секретарь райкома был без гимнастерки и улыбнулся в ответ также озорно, Лева сразу опомнился. Мигом стал степенным и рассудительным Левой, каким его Башлыков знал обычно.

— Добрый день, Алексей Иванович! — приветливо поздоровался, снял пальто и повесил на крючок.

Циля была уже возле двери из кухни, с усмешкой, за которой скрывалась нежность, глядела на сына. С другой стороны, у окна на улицу, в жилетке и расстегнутой сорочке с грустью следил за ним старый Савул.

— Собрал? — спросила Циля. — Со всех собрал налог?

— Собрал, — ответил Лева горделиво. — Не налог, а золу.

— Так зола эта и есть твой налог.

— Зола — это зола! — отрезал, не позволяя шуток, Лева.

— Так ты же собираешь ее по хатам, как налог, — сказала Циля явно с оглядкой на Башлыкова. — Наши женщины смеялись, говорили: дети собирают золу под налог.

— Незачем слушать пустую болтовню, — резко отрубил Лева.

Башлыков знал, о чем идет речь: Левины комсомольцы взялись собрать для подшефного колхоза «Рассвет» тридцать пудов золы. С этой целю хлопцы обошли много домов в местечке, объяснили, что зола — полезное удобрение, и добились — ее будут собирать и отдавать им. Изо дня в день комсомольцы обходили дома, собирали золу. Вот и сегодня Лева вернулся как раз с такого обхода.

Башлыков понимал, что хозяйка затеяла этот разговор, чтобы повеселить его, но не считал нужным смеяться над тем, что делали эти хлопцы. Рискуя, что его посчитают неблагодарным и нетактичным, твердо стал на сторону Левы, похвалил полезное начинание.

Он вернулся в свою комнату. Надевая гимнастерку, затягивая ремень, думал о комсомольцах-школьниках, немало доброго сделали они: металлолом собрали, библиотечки подарили колхозам, со спектаклями ездят. Из собранного лома сковали несколько плугов, передали колхозникам. Но мысли эти были недолгими и волновали мало. Будоражило другое. Будоражила радость, которая просто заливала его. Он поймал себя на том, что радость эта совсем не беспричинная, что его ждет что-то хорошее и важное. И сразу разгадал причину этой радости: Сталин, его выступление! Газета с выступлением в кабинете, ждет!

Вслед, а может, одновременно, удивительно переплетаясь с мыслью о выступлении, вошло в душу: был в школе, договорился! Сегодня, как стемнеет, увидимся!.. Это волновало и томило нетерпением. Сегодня, как стемнеет!

От возбуждения он заходил беспокойно и быстро. Сердце билось от предчувствия чего-то необыкновенного так гулко, так молодо, что упрекнул вдруг себя: как мальчишка!

Вместе с волнением наплыли воспоминания, будто заново увидел ее перед собой, снова потрясла ее красота. И где выросла?! Сколько достоинства! Вспомнил: нелегко было сказать ему, но сказал, условился! Сделал то, чего так хотелось!

Но, когда думал о ней, точило что-то тяжелое. Вспомнил Параску. Как неловко было тогда ему. Как пришлось, если смотреть правде в глаза, обмануть ее. Но возразил себе: не обманывал, просто нельзя было иначе. Не имел он права, коли на то пошло, выдавать их тайну без ее согласия, тайну любви своей. Однако недовольство собой уже не покидало. Недотепой выглядел в ее глазах. Не поговорил как следует. Мало знает о ней. Почти ничего не знает.

Но что ж расстраиваться теперь попусту. Каждый час дорог. Надо на работу. Энергичным движением взял пальто, надел. С шапкой в руке вышел в соседнюю комнату, направляясь на улицу.

— На работу? — попался ему старый Савул.

— На работу.

В голосе старого было то ли удивление, то ли упрек. Савул внимательно глядел из-под очков. Будто тревожило что-то и сам не мог понять, что.

— Сегодня Новый год, — сказал он значительно. И умолк, глядя испытующе из-под очков.

Башлыков не понял, что от него требуется.

— Да, Новый год…

Старик кивнул. Помолчал, как бы давая понять значительность сказанного. Из кухни появился, что-то дожевывая, Лева, зыркнул настороженно на деда. Но не сказал ничего.

— Раньше после Нового года, — проговорил Савул, — был праздник. Или, как теперь говорят, выходной. Сейчас этот порядок отменяется?

Башлыков улыбнулся. Снисходительно. Старый настроен философски. Ответил с чувством превосходства:

— Раньше много чего было.

— Много разных предрассудков! — подтвердил уверенно Лева.

Дед бросил на него презрительный взгляд, приказывая молчать, не влезать в разговор старших. Смотрел только на Башлыкова. Остро, строго.

— Елку на Новый год, например, вы считаете пережитком? — Дед произнес «пережитком» подчеркнуто ехидно.

— Пережитком, — усмехнулся Башлыков.

Старый не отступал. По знакомой уже Башлыкову привычке выяснял все до конца.

— Новый год без елки — разве это праздник?

— У нас Новый год пройдет в труде.

— Труд — это наш праздник! — влез снова Лева.

Дед снова свысока взглянул на внука. Помолчал сосредоточенно.

— Значит, выходного дня на Новый год не будет?

— Работать будем!

Дед уловил нетерпеливость Башлыкова, замолчал. Учтиво поблагодарил, поклонился.

Башлыков двинулся в сени.

2

На дворе глаза ослепило белым мелькающим мерцанием, вдохнул свежий холодок.

Мело, крутило. Солнце настойчиво пробивалось сквозь белую суету.

«Выходной день!» Какой тут может быть выходной! И что такое вообще выходной! Забыл уже, что это такое! Никаких выходных давно нет. Потому и забыл, можно сказать.

Давно не было выходных. И сам не отдыхал, и людям не давал.

Раньше не до того было, теперь тем более. Некогда рассиживаться. Не время! Ощущал в ногах, во всем теле молодую нетерпеливую силу. Сапоги твердо ступали по мягкой розоватой белизне.

Сам хорошо понимал, в чем дело. Сталин, его выступление. Память об этом все время пробивалась. Как солнце в снежной кутерьме.

Шел легко и молодо. С юношеской задиристостью поглядывал на улицу, на дома, на людей. Почерневшие деревянные строения и облезлые кирпичные хмуро и сонливо дремали по сторонам. У дверей и витрин магазинов всюду завалы. Людей почти не видать. Да и те медлительны, словно тоже сонные. Покой и тишина в местечке.

Дремлите, дремлите! Скоро проснетесь! Разворошим ваши берлоги замшелые! Новый год этот будет действительно новым! Увидите!

Только разделся, присел к столу — Лиза тут как тут. Сразу поняла настроение секретаря райкома. Моментально появилась тарелка с хлебом, тарелка с рагу и пюре, стакан чаю. Ел молча, сосредоточенно и быстро, незаметно для себя по давней привычке налегал на хлеб. Аппетит сегодня был отменный. Башлыков все уничтожал со смаком.