Ярослав Даркшевич - Росные тропы

• Название: Росные тропы
• Автор: Ярослав Даркшевич
• Издательство: Южно-Уральское книжное издательство
• Жанр: Природа и животные
• Год: 1977

Авторы этого сборника — краеведы, журналисты, биологи, писатели, следопыты Челябинской, Курганской и Оренбургской областей.

С рюкзаком за спиной, с блокнотом и фотокамерой в руках исходили они не одну сотню километров по Оренбуржью, курганской лесостепи, по горам Южного Урала. Ранняя зорька на озере, следы на снегу, нехитрые песенки лесных птиц — все это не ускользнуло от их любопытного взора.

Небольшие очерки, зарисовки, почти сказки о лесных жителях, как яркие камешки той большой мозаики, из которой вырисовывается поэтическая карта нашего края.

---

— Карр-карр — я Карл! — радостно кричит ворон и снова взлетает на плечо человека.

„Рыжая метелица“

Белку Дымку мне показывал отец М. Н. Барыкина — Никита Андреевич. «Рыжая метелица» — так назвал шуструю грызунью кто-то из посетителей — его любимца. Сравнение удачное: она так стремительно летает по вольеру, что в глазах рябит. Но только протянул человек руку — белка моментально остановилась, прыгнула на сетку я, покачивая головкой, стала разглядывать угощение. Потом осторожно взяла в рот кусочек очищенного грецкого ореха, схватила его передними лапками и застрекотала зубами.

Я попросил попечителя выпустить белку погулять, но получил категорический отказ. Дымка, прожившая в домашнем зоопарке больше шести лет, стала почему-то непослушной. Раньше Никита Андреевич не опасался — каждый день настежь распахивал дверцу вольеры. Дымка немедленно выбегала в сад, обследовала дорожки, лазала по яблоням, долго оставалась на старой ели.

Иной раз выберется на улицу и по деревьям уходит в соседний квартал. Оттуда прибегают ребятишки или приходят степенные пенсионеры, подсказывают попечителю, где гуляет Дымка. Он направляется к соседям, поглядывая на всякий случай на тополя и клены, а увидев свою любимицу, зовет ее по имени и поворачивает обратно. Домой они возвращаются вдвоем, если не считать мальчишек да любопытных прохожих: человек — по тротуару, белка — по верхушкам деревьев, густо затенивших улицу.

Однако на днях Дымка не вернулась с прогулки, хотя искали ее очень тщательно. А на другое утро как ни в чем не бывало явилась в вольеру. Подумали-погадали: отчего бы такой случай? И вдруг белка сама отвечает на вопрос. Сидит на суку, держит в лапках пучок птичьих перьев, зубами сдирает пух. Наберет крохотную охапку — унесет в гнездо. Оказывается, забыли Дымке положить материал для гнезда, а дело было осенью.

Насчет съестных припасов заботливее белок, наверно, никого нет в зверином мире. Кажется, за шесть лет Дымка могла бы привыкнуть к беспечности — кормят ее каждый день. Нет, каждый раз часть еды она откладывает на черный день. Как-то вернулись Никита Андреевич с Алешей из леса, принесли корзину грибов. Поставили ее на крыльцо и ушли в дом. А белка гуляла в саду. После обеда решили заняться сортировкой, да корзину кто-то уже ополовинил. Пришлось вторично разыскивать грибы, собирать их с яблонь, снимать с забора, доставать из-за оконного наличника, куда Дымка упрятала свои запасные обеды.

Мы долго стояли с Никитой Андреевичем у вольеры. Машинально следили за молниеносными прыжками Дымки. Любовались ее звериной грацией. Казалось, что в вольере разгорается рыжий огонек, возле которого можно отдохнуть и обогреться.

Рысь-утопленница

На скалистом берегу, затененном высокими елями, сидит под буреломным выворотком серая худая кошка. Правда, для домашней мурки она великовата и черные кисточки на ушах говорят, что это все-таки зверь. Не взрослый-матерый, а рысенок, родившийся нынешней весной. Он потерял мать, отправился искать ее и не заметил, как вышел к реке.

На ней пусто и гулко от бурлящего движения воды, стиснутой каменными берегами. Рысенок протяжно заурчал, но никто не откликнулся на зов, который растворился в хаосе журчаний и всплесков. Зверь встал, потоптался на мягком суглинке и шагнул к воде. Осторожно понюхал прибитую к берегу пену, прыгнул в темный поток и усиленно заработал лапами.

Зверь поплыл вниз по течению и увидел впереди плот. Его развернуло наискось и сосновые бревна цепко перегородили русло. Рысенок судорожно захлопал лапами по воде, намереваясь повернуть к берегу, но было уже поздно. Поток затянул его в водоворот, закружил, оглушил перекатом, ударил о толстый меднокорый ствол.

Лесорубы подобрали полуживого зверя, крепко связали ему пасть, передние и задние лапы, привезли в село. Так он и жил, лежа в сарае, до осени. Мальчишки таскали ему голубей на еду, тыкали, забавляясь, палками в оскаленную пасть, потешались над беспомощностью животного. От бесконечного ползанья на сырой земле на боках у рысенка образовались грязные полосы. Когда-то блестящая светлая шерсть свалялась и потемнела.

В таком плачевном виде зверь был куплен М. Н. Барыкиным за пятьдесят рублей. Первые дни Люська — так назвали найденыша — никак не хотела вставать: видимо, у нее ослабли лапы. Потом поднялась на передние и часами находилась в таком полулежачем, полусидячем положении.

Когда к ее клетке подходил Михаил Никитович — злобно скалилась, порывалась броситься на человека. Но он был терпелив. Готовил Люське специальную лечебную пищу, ласково разговаривал с ней, осторожно чистил клетку.

Не зря говорят: терпенье и труд все перетрут. Однажды Люська, вставшая уже на все четыре лапы, подошла к сетке, потерлась об нее, словно заправская мурка, и, кажется, даже мурлыкнула. Попечитель домашнего зоопарка понял, что зверь доверяет ему, и смело вошел в клетку.

И вот я с удивлением смотрю на М. Н. Барыкина, который протягивает злобной лесной кошке кусочек мяса. Та вертит большими желтыми глазищами, вытягивается, аккуратно берет из рук подачку острыми, как бритва, зубами. Отскакивает от хозяина и спокойно начинает есть. Когда он закрыл за собой дверь — рысь встала и долго глядела, как я рисую торопливыми словами ее внешность в записной книжке.

Лесная кошка щеголяет в светло-бурой шубке с крапинками цвета ржавчины. Тело у нее короткое, плотное, ноги длинные с широкими мохнатыми лапами. С такими ногами она легко, как на лыжах, бродит по заснеженной тайге. Быстро догоняет зайцев, хватает зазевавшихся тетеревов, а при случае в очень глубоких сугробах и на лося может напасть.

На полосатой голове у Люськи чуть подрагивают стоячие уши с белыми обводьями и черными кончиками, из которых растут кисточки, на морде бакенбарды. Желтые глаза с крупными черными зрачками оттеняют светлые обводья. Усы у нее растут из черных и светлых пятен, нижняя часть морды и передничек на груди — светло-серые.

Только вот хвост у рыси маленький, с ладонь, черный на конце. Длинный хвост, наверное, только мешал бы таежной хищнице лазить по деревьям, охотиться в глубоком снегу, протискиваться в узкие лисьи норы и тесные расщелины между скалами.

Вроде бы теперь рысь должна быть довольна своей жизнью — сытой и спокойной. Но Люська иногда вдруг беспричинно начинает злобствовать, кидается на сетку, когда подходят к ее клетке посторонние. Наверное, она вспоминает в эти минуты свое многодневное лежание в темном сарае. А скорее всего — рвется на волю, которую для дикого зверя не могут заменить удобные клетки и вкусная пища.

Медвежонок в портфеле

В конце зимы по просьбе ученых охотники нашли берлогу. Биологи хотели узнать, какие паразиты живут на теле медведя, когда он находится в спячке. Но зверя ведь не спросишь, какие блохи его кусают. Да косолапый и не услышит вопроса: спит. Пришлось разбудить и отстрелять, когда выскочил он, разъяренный, на засугробленную землю.

Стали осматривать берлогу и с удивлением вытащили из нее трех медвежат. Один был совсем маленьким (уместился в кармане рюкзака), беспрерывно хныкал, дрожал и мочился. Жалко малыша, но не взяли найденыша в зоопарк, куда определили двух его братцев, — зверят покрупнее и покрепче. Посудили-порядили охотники, куда пристроить младенца, вспомнили о Барыкине. Тот, конечно, обрадовался и, прямо со службы, с портфелем в руках, помчался за медвежонком.

Дома вытащил косолапую крошку из портфеля, осторожно поставил на пол, на все четыре лапы. Стоит! Настоящий медведь. Только с игрушечным схож, с потрепанным. Стонет, лезет обратно в руки: видимо, чует тепло. Осмотрели зверенка и назвали Машкой. Нашли соску, напоили младенца теплым молоком и, по очереди (медведь — на руках!) укачивали, как ребеночка, пока не уснул, согревшись.

Первые дни Машку не спускали с рук. Михаил Никитович даже на работу с ней ходил. Придет в свой следственный отдел, разложит на столе папки, а медведица тихо спит за бортом пиджака. Раза два даже под рубашку к себе устраивал, а точнее — за пазуху, когда особенно волновалась.

Звери растут удивительно быстро, если, конечно, за ними ухаживают, хорошо и правильно кормят. Как и любому ребенку, ей давали с пищей рыбий жир, витамины, капельку натурального меда.

Через месяц Машку словно подменили — такая стала она нарядная. Светло-бурая шерстка на ней заблестела, на голове появился темный платочек, на груди — белый передничек. Глаза сделались яркими, четче обозначился их коричневый цвет и маленький черный зрачок. Но «барышня», как звали ее домашние, начала хулиганить и медведицу выдворили во двор.

Я видел Машку девятимесячной. Внушительная «барышня». Встанет на задние лапы — передними достает до плеча своего хозяина. А про него нельзя сказать, что человек маленького роста. Михаил Иванович, гуляя со своей питомицей, научил ее ходить на задних лапах, балансировать на дереве, купаться в утином прудке. И все это, как он говорил, делается не для забавы. Без движения, без «работы» зверь быстро зачахнет даже при самом идеальном питании и уходе.