Вильхельм Муберг - Ночной гонец

• Название: Ночной гонец
• Автор: Вильхельм Муберг
• Издательство: Художественная литература, Ленинградское отделение
• Жанр: Историческая проза
• Год: 1968

Роман «Ночной гонец» вышел в свет в 1941 году, в грозные дни фашистского нашествия. Исторический роман, повествующий о событиях 1650 года — периоде борьбы шведского крестьянства против угрозы крепостничества, ассоциируется с исторической обстановкой, сложившейся в Европе в годы второй мировой войны. Он был запрещен в гитлеровской Германии, так как показывает и борцов за свободу, и угнетателей, несущих народу рабство, и трусов, и предателей, и палачей.

---

— Погляди на меня! Видишь, я пришла к тебе! Очаг твой остыл, а у меня в постели тепло! Погляди на меня.

Кожа у нее мягкая и горячая, как кожица печеного яблока, а ему холодно.

— Пошла прочь! Прочь!

— Да ведь у тебя нет невесты. Я останусь с тобой!

С досады он забыл, что надо остерегаться, и совсем было заснул, но вдруг в золе вспыхнул уголек, и наваждения как не бывало. Он взял огниво и разжег новый огонь. Потом подбросил в огонь смолистых сосновых поленьев, и они ярко запылали.

Лесовица пропала. Он сидит у очага и следит, чтобы огонь не погас. Этой ночью она к нему не воротится.

Днем она подсылает к нему своих птиц; они галдят и злят его, повторяя ее лживые речи. Вот кричит коршун, перелетая с сосны на сосну: «Нет больше невесты у Рагнара Сведье! Нет невесты у Сведьебонда!»

Пусть себе галдят. Хочешь не хочешь, приходится слушать, коршун преследует его повсюду, и его никак не прогонишь.

— Нет больше у Сведье невесты! Я буду твоей суженой! Погляди на меня! Вот я какая! Чресла у меня горячие, иди погрейся! Ну, погляди же на меня!

Когда она сама не осмеливается подойти, то посылает к нему своих птиц. Куда от них денешься — летают, где им вздумается, и молчать им не прикажешь. Тут не один коршун, а и всякие иные птицы. Ботилла предостерегала его, не велела слушать коршуна — птицу лживую и разбойную, крючконосую, велела ее сторониться. Лесовица посылает к нему лживых птиц. Широкая глотка враля коршуна битком набита всякими небылицами.

Прежде им пели другие птицы на верхушке дуба, и то утро, когда солнце поднялось над землей и лило свет на росистые травы. Те птицы пели им про любовь и верность: «Обрученные! Неразлучные! На веки вечные! До смертного часа! До гробовой доски!»

Теперь он не слышит их, но они поют где-то, птицы вещие, правдивые.

* * *

Шесть суток стоял сильный мороз, потом погода переменилась. Подул сильный ветер, полил проливной дождь. Снег слежался, подтаял, и по земле хлынула талая вода. Кочки на болоте обнажились, и на белом мху между снежных пятен заблестела алая клюква. С хвои, с замшелых веток медленно падали капли; влажный, пропитанный туманом воздух мягко касался щек, тонкий слой промерзшей земли начал оттаивать.

В предрассветном тумане не рассмотреть было, что делается на лесной опушке по ту сторону болота.

Сведье делал каждый день зарубку на палке: сначала глубокая зарубка, потом — понедельник, вторник, среда. В среду и четверг стояла оттепель, в дымоходе совсем не было тяги, дым повалил в землянку, и у Сведье разболелась голова.

Утром в пятницу небо прояснилось, и Сведье вышел проверить капканы в рощице на болоте. За ночь слегка подморозило, и тонкий лед, затянувший лужи, хрустел под ногами. Было, однако, довольно тепло. Кое-где на земле лежали остатки снега; он старался ступать на голую землю, боясь оставить следы. Над лесом со стороны Мадешё загорелся солнечный венец, и сосны по другую сторону болота стали золотыми. В это утро взошло багровое солнце.

Проходя меж поваленных дубков, Сведье услышал крик желны. Он остановился прислушиваясь. Утро было тихое, и голос птицы слышался отчетливо.

Капканы в роще в это утро были пусты. Ни одного зайца. Однако эта неудача его не раздосадовала — у него было припасено вдоволь мяса, он зарыл его в землю возле родника. Он вынул из-за пояса топор и принялся валить новые осинки — старые были уже начисто обглоданы.

Он несколько раз прекращал работу и застывал на мосте, глядя на поднимающееся над лесом пылающее солнце. Сегодня лучи его отливали багрянцем, да и желна предвещала беду. Он смотрел на солнце и прислушивался, предчувствуя недоброе. Он понял: сегодня в лесу ему, как никогда, нужны зоркий глаз и чуткое ухо.

Возвращаясь домой по болоту, он не рвал, как всегда, клюкву на кочках. Из-под ног у него вспорхнул косач, но его рука не нажала курок. Он шел по лесу, внимательно глядел по сторонам, но смотрел не на ягоды и не на птиц.

Он дошел до лесной опушки на краю болота и был уже на расстоянии нескольких мушкетных выстрелов от землянки, как вдруг резко остановился и застыл неподвижно, словно стоящие вокруг деревья. На этот раз это был не крик желны. Теперь он услышал другие звуки. В эту ясную, тихую погоду они прилетели издалека сквозь лес, и уши его поймали их. Они пролетели меж древесных стволов, над болотом и направились к нему. То не звериный рев и не птичий крик донесся издалека в эту тихую погоду. Это были другие звуки, редко раздававшиеся в этих лесах. В лесу были люди. Это их голоса доносились сюда.

Звуки были не громче шепота, но его чуткое ухо уловило их. Они доносились с другого конца трясины Флюачеррет, со стороны деревень Альгутсбуды. Он так и знал, что они придут оттуда. Это были не охотники, что вышли на ловлю зверя, — новый снег не выпал, и для охоты по следу время еще не пришло.

Надо было насыпать пороха в рог, перед тем как идти сегодня в лес, — ведь осталось меньше трети. Пуль и кисе было тоже не много, она была не тяжелой. А может, все-таки хватит?

Он укрылся за толстым дубом и стал смотреть на другую сторону трясины. Ом выжидал.

Желна предвещает беду, но она не лживая птица, не то что коршун.

Так он стоял довольно долго и увидел, что из леса на край болота выбралось несколько человек. Они вышли один за другим, постояли и пошли по болоту. У одних были мушкеты, у других — топоры, у третьих — ножи. Они шли гуськом, и Сведье мог сосчитать их. Их было больше, чем пальцев на руках, но меньше, чем пуль у него в кисе.

Люди шли гуськом по болоту, по следу идущего впереди. Тот, видно, знал дорогу. Он наступал на сухие кочки и ни разу не оступился, не попал ногою в трясину, подстерегавшую по обеим сторонам. Он узнал только одного из них, а кто были другие, ему было все равно.

В этой цепочке шел рослый человек с черным капюшоном на голове. Не на волка и не на лисицу шел этот человек.

Сведье выследили. Он стоял, укрывшись за стволом дуба, не спуская глаз с людей, которые шли по болоту. Да, их все же было много. Но землянки под поваленным дубом им не найти, даже если они пройдут по болоту. Землянка была надежно укрыта, огонь в очаге не горел, дым из трубы не шел, у входа не валялись кости. Им придется порядком потрудиться, чтобы найти его убежище, а пока они его ищут, он успеет уйти от них и спрятаться в лесу.

Но облавщики, перебравшись через болото, направились прямиком по вырубке. Проводник то и дело оглядывался вокруг, будто ища знакомые приметы, и, не задумываясь, вел людей между стволами. Идущий впереди знал дорогу — он шел к холмику посреди вырубки.

Они шли не наугад. Этот холм уже больше не сможет служить ему убежищем. Кто-то обнаружил землянку под поваленным дубом.

Но живым он ни за что не дастся. Счастье, что в это утро он пошел проверять заячьи капканы, а не остался в землянке.

* * *

Когда солнце на восходе отливает багрянцем, когда ворон кричит, а ворона чистит перья, когда скотина лижет бока и укрывается под навесом, когда муравей прячется в муравейнике, когда свиньи роются в мякине, а черви выползают из земли, когда овцы сбиваются кучей в загоне, когда в очаге горит бледное пламя и головни стреляют яркими искрами, когда листья цветов и трав съеживаются, когда в глубине спокойных вод слышатся непонятные звуки, когда в тихую погоду быстро несутся облака и дрожат листья березы, когда в ночи вдруг меркнут ясные звезды, — тогда приходит время людям содрогаться и ждать опасности, ибо тогда совершается зло под небом.

* * *

Сведье, человек из леса, был здоров и невредим. Ножевая рана у него на щеке давно затянулась, оставив небольшой шрам. Мысли о смертном часе не приходили ему в голову. Он знал, что сумеет постоять за себя и живым не дастся. Но времени терять было нельзя. Он сразу же решил, что ему делать, — надо уходить из этих мест и податься назад, в Волчье Логово; там он спрячется за большой каменной грядой. Оттуда он сможет перебраться через кальмарскую границу в надежные места. Спрятанную снедь он заберет позднее. А сейчас ему нужно уйти от облавщиков. Самый короткий путь в Волчье Логово ведет через трясину Флюачеррет. Надо поскорее переправиться через нее, пока преследователи не воротились после того, как нашли землянку пустой. Вот они уже вошли в дубовую рощу и скрылись из виду.

Ему нужно вернуться назад, на островок с поваленными осинами, где он только что был; когда он пройдет этот островок, они потеряют его из виду.

Сведье побежал по болоту длинными прыжками. Между ним и островком лежала бездонная трясина, за кочками прятались зыбкие топи, но он ходил здесь чуть ли не каждый день и знал, как обходить трясину, — он ступал только на твердые кочки.

Он уже пробежал половину пути, как вдруг позади раздался крик.

Два облавщика вышли из-за можжевеловых кустов, зовя на помощь остальных. Они заметили его. У обоих были при себе мушкеты.