Уолт Уитмен - Стихотворения и поэмы

• Название: Стихотворения и поэмы
• Автор: Уолт Уитмен
• Жанр: Поэзия

---

и одеялом плотно укрытое тело солдата

Схоронил там, где он пал.

СОМКНУТЫМ СТРОЕМ МЫ ШЛИ

Сомкнутым строем мы шли по неизвестной дороге,

Шли через лес густой, глохли шаги в темноте;

После тяжелых потерь мм отступали угрюмо;

В полночь мы подошли к освещенному тускло зданью

На открытом месте в лесу на перекрестке дорог;

То был лазарет, разместившийся в старой церкви.

Заглянув туда, я увидел то, чего нет на картинах, в поэмах:

Темные, мрачные тени в мерцанье свечей и ламп,

В пламени красном, в дыму смоляном огромного факела

Тела на полу вповалку и на церковных скамьях;

У ног моих - солдат, почти мальчик, истекает кровью (раненье

в живот);

Кое-как я остановил кровотеченье (он побелел, словно лилия);

Перед тем как уйти, я снова окинул все взглядом;

Санитары, хирурги с ножами, запах крови, эфира,

Нагроможденье тел в разных позах, живые и мертвые;

Груды, о, груды кровавых тел - даже двор переполнен,

На земле, на досках, на носилках, иные в корчах

предсмертных;

Чей-то стон или вопль, строгий докторский окрик;

Блеск стальных инструментов при вспышках факелов

(Я и сейчас вижу эти кровавые тела, вдыхаю этот запах);

Вдруг я услышал команду: "Стройся, ребята, стройся!"

Я простился с юношей - он открыл глаза, слегка улыбнулся,

И веки сомкнулись навек, - я ушел в темноту,

Шагая сквозь мрак, шагая в шеренге, шагая

По неизвестной дороге.

ЛАГЕРЬ НА РАССВЕТЕ, СЕДОМ И ТУМАННОМ

Лагерь на рассвете, седом и туманном,

Когда, проснувшись так рано, я выхожу из своей палатки,

Когда бреду по утренней прохладе мимо лазаретной палатки,

Три тела я вижу, их вынесли на носилках и оставили без

присмотра,

Каждое накрыто одеялом, широким коричневатым шерстяным

одеялом,

Тяжелым и мрачным одеялом, закрывающим все сверху донизу.

Из любопытства я задерживаюсь и стою молча,

Потом осторожно отворачиваю одеяло с лица того, кто ближе;

Кто ты, суровый и мрачный старик, давно поседевший,

с запавшими глазами?

Кто ты, мой милый товарищ?

Потом я иду ко второму - а кто ты, родимый сыночек?

Кто ты, милый мальчик, с детской пухлостью щек?

Потом - к третьему - лицо ни старика, ни ребенка, очень

спокойное, словно из прекрасной желто-белой слоновой

кости;

Юноша, думаю, что признал тебя, - думаю, что это лицо

лицо самого Христа,

Мертвый и богоподобный, брат всем и каждому, он снова

лежит здесь.

КОГДА Я СКИТАЛСЯ В ВИРГИНСКИХ ЛЕСАХ

Когда я скитался в Виргинских лесах

Под музыку листьев, под ногами шуршавших (была уже осень),

Я заметил под деревом могилу солдата,

Он был ранен смертельно и похоронен при отступленье - я

сразу все понял:

Полдневный привал, подъем! Надо спешить! И вот надпись

Нацарапана на дощечке, прибитой к стволу:

"Храбрый, надежный, мой хороший товарищ".

Долго я стоял там и думал, а потом побрел дальше.

Немало лет протекло с тех пор, немало событий,

Но в смене лет, событий, наедине и в толпе, я порой вспоминаю

Могилу неизвестного солдата в Виргинских лесах, с надписью

краткой:

"Храбрый, надежный, мой хороший товарищ".

КАК ШТУРМАН

Как штурман, что дал себе слово ввести свой корабль в гавань,

хотя бы его гнало назад и часто сбивало с пути,

Как следопыт, что пробирается вглубь, изнуренный

бездорожною далью,

Опаленный пустынями, обмороженный снегами, промоченный

реками, идущий вперед напролом, пока не доберется

до цели,

Так даю себе слово и я сложить для моей страны - услышит ли

она или нет - боевую походную песню,

Что будет призывом к оружью на многие года и века.

ВРАЧЕВАТЕЛЬ РАН

1

Согбенный старик, я иду среди новых лиц,

Вспоминая задумчиво прошлое, отвечаю ребятам

На их: "Расскажи нам, дед", и внемлющей мне молодежи

(Взволнован, ожесточен, я думал забить боевую тревогу,

Но пальцы мои разжались, голова поникла, - я снова

Стал раненым боль облегчать, над мертвыми молча

скорбеть);

Скажи о военных годах, об их неистовом гневе,

Об их беспримерных героях (иль только одной стороны? Ведь

был так же храбр и противник),

Так будь же свидетелем вновь - расскажи о двух армиях

мощных,

О войске стремительном, славном, - поведай о том, что видел,

Что врезалось в память тебе. Какие битвы,

Победы и пораженья, осады навек ты запомнил?

2

О девушки, юноши, любимые и дорогие.

От ваших вопросов опять в памяти прошлое встало;

Вновь я, солдат, покрытый пылью и потом, прямо с похода

Кидаюсь в сраженье и с криком после удачной атаки

Врываюсь во взятый окоп." Но вдруг словно быстрый поток

все уносит,

И все исчезает, - не вспомню о жизни солдатской

(Помню, что было много лишений, мало утех, но я был

доволен).

В молчанье, в глубоком раздумье,

В то время как мир житейских забот и утех дальше несется,

Забытое прочь унося, - так волны следы на песке смывают,

Я снова вхожу осторожно в двери (и вы все вокруг,

Кто б ни были, тихо идите за мной и мужества не теряйте).

Неся бинты, воду и губку,

К раненым я направляюсь поспешно,

Они лежат на земле, принесенные с поля боя,

Их драгоценная кровь орошает траву и землю;

Иль под брезентом палаток, иль в лазарете под крышей

Длинный ряд коек я обхожу, с двух сторон, поочередно,

К каждому я подойду, ни одного не миную.

Помощник мой сзади идет, несет поднос и ведерко,

Скоро наполнит его кровавым тряпьем, опорожнит и снова

наполнит.

Осторожно я подхожу, наклоняюсь,

Руки мои не дрожат при перевязке ран,

С каждым я тверд - ведь острая боль неизбежна,

Смотрит один с мольбой (бедный мальчик, ты мне незнаком,

Но я бы пожертвовал жизнью для твоего спасенья).

2

Так я иду! (Открыты двери времени! Двери лазарета

открыты!)

Разбитую голову бинтую (не срывай, обезумев, повязки!),

Осматриваю шею кавалериста, пробитую пулей навылет;

Вместо дыханья - хрип, глаза уже остеклели, но борется жизнь

упорно.

(Явись, желанная смерть! Внемли, о прекрасная смерть!

Сжалься, приди скорей.)

С обрубка ампутированной руки

Я снимаю корпию, счищаю сгустки, смываю гной и кровь;

Солдат откинул в сторону голову на подушке,

Лицо его бледно, глаза закрыты (он боится взглянуть

на кровавый обрубок,

Он еще не видел его).

Перевязываю глубокую рану в боку,

Еще день, другой - и конец, видите, как тело обмякло, ослабло,

А лицо стало иссиня-желтым.

Бинтую пробитое плечо, простреленную ногу,

Очищаю гнилую, ползучую, гангренозную рану,

Помощник мой рядом стоит, держа поднос и ведерко.

Но я не теряюсь, не отступаю,

Бедро и колено раздроблены, раненье в брюшину.

Все раны я перевязываю спокойно (а в груди моей полыхает

пожар).

4

Так в молчанье, в глубоком раздумье

Я снова по лазарету свой обход совершаю;

Раненых я успокоить стараюсь ласковым прикосновеньем,

Над беспокойными ночи сижу, есть совсем молодые,

Многие тяжко страдают, - грустно и нежно о них вспоминаю.

(Много солдат обнимало вот эту шею любовно,

Много их поцелуев на этих заросших губах сохранилось.)

ДОЛГО, СЛИШКОМ ДОЛГО, АМЕРИКА

Долго, слишком долго, Америка,

Путешествуя по дорогам гладким и мирным, ты училась только

у радости и процветания,

Но теперь, но теперь настала пора учиться у горестей, бороться

со страшными бедами и не отступать,

И теперь только можно понять и показать миру, каковы твои

дети в массе своей

(Ибо кто, кроме меня, до сих пор понимал, что являют собой

твои дети в массе своей?).

ДАЙ МНЕ ВЕЛИКОЛЕПНОЕ БЕЗМОЛВНОЕ СОЛНЦЕ

1

Дай мне великолепное безмолвное солнце со снопами лучей

раскаленных,

Дай мне налитых соком красных плодов, созревших в осеннем

саду,

Дай мне поле, где травы, не зная косы, растут на приволье,

Дай мне зелень деревьев, виноград на шпалерах,

Дай маис молодой, молодую пшеницу, дай медлительность мирных

животных - они учат довольству,

Дай мне тихую, тихую ночь, как бывает на взгорьях к западу от

Миссисипи, где глядел я вверх на звезды,

Дай мне запах прекрасных цветов в саду на рассвете, - где я

мог бы бродить в одиночестве.

Дай мне женщину в жены - у нее сладкое дыханье, от нее

никогда не устанешь,

Дай мне чудо-ребенка - дай спокойную жизнь, вдали от

городской суеты и шума, в деревне,

Дай мне спеть мои песни, как птице, когда захочется спеть их

свободно, для своего только слуха,

Дай мне чувство уединения - дай мне Природу, ее

первозданность, здоровье!

Так взывал и молил я (бесконечно измучась, устав от войны);

Так взывал день за днем, просил, открывая все сердце.