Виталий Коротич - Кубатура яйца

• Название: Кубатура яйца
• Автор: Виталий Коротич
• Издательство: Советский писатель
• Жанр: Публицистика
• Год: 1978

Известный украинский поэт Виталий Коротич около двух месяцев провел в Соединенных Штатах Америки. Эта поездка была необычной — на автомобиле он пересек Штаты от океана до океана, выступая на литературных вечерах и участвуя в университетских дискуссиях.

Автор ведет свой рассказ о самых разных сферах американской жизни, убедительно и ярко показывает противоречия буржуазного общества. Он пишет о желании простых американцев знать правду о Советской стране и о тех препятствиях, которые возникают на пути этого познания.

---

Так случилось, что первое здание его проекта, увиденное мной, было именно музеем Гуггенхайма в Нью-Йорке. Внутри и снаружи спиральный дом поразителен; увидев только его, можно понять, что Франк Ллойд Райт был великим архитектором. Мне тем легче утверждать величие Райта, что тезис этот является общепризнанным и книги зодчего, сооружения, спроектированные им, дома, только еще задуманные, — все это вошло в архитекторскую классику. Не хочу слишком углубляться в зодческие тайны — среди вас есть лучшие знатоки, тем более что Райт строил жилые дома странного вида и соборы, похожие на африканские муравейники; возвел в Токио гостиницу «Империал», выстоявшую в небывало мощных землетрясениях, и спланировал дом высотой в одну милю, которого никто, разумеется, и не собирался строить.

При всей необычности иных замыслов Райта, при всей непохожести его строений на те, к которым люди успели привыкнуть за тысячелетия, прежде всего поражает уважение архитектора к природе. Он умел объединять строения с пейзажем таким образом, чтобы они не оскорбляли друг друга, а дом прирастал к холму, лишь чуть возвышая его и делая еще выразительней; здания же, распластанные в пустыне, пришли бы в мир ее, тоже не деформируя природу. Он пытался сочетать многие элементы архитектуры государства Майя, японское зодчество, уроки староримской и корейской архитектур, опыт североамериканских индейцев, — он верил, что в огромной семье человечества есть немало знаний, одинаково необходимых для всех. В конце тридцатых годов Франк Ллойд Райт приезжал в СССР, много и тепло писал и говорил о нашей стране, а в трудные времена начала «холодной войны» стал одним из организаторов известной нью-йоркской «Конференции деятелей науки и культуры за мир во всем мире», противостоявшей убийственным ветрам тогдашней «охоты за ведьмами», возглавленной в США неким Маккарти, сенатором от штата Висконсин, кстати, земляком Райта.

Мне довелось пожить в Медисоне, столице Висконсина, уютнейшем городе, прославленном своими сырами, а не политическими скандалами; о Маккарти понемногу призабыли. Когда я постепенно углублялся в поля и леса штата — ближе к Плену, Спрингс Грин, — местам, где Райт родился в 1869 году, работал, а через девяносто лет был похоронен, то видел могилу великого архитектора, над которой нет особенно впечатляющих памятников, благо вокруг нее реставрируются, ветшают, посещаются туристами и пребывают в забытьи — живут обычной своей кирпично-каменной жизнью — дома, проросшие из проектов Франка Ллойда Райта. Дома, где он во всех комнатах, кроме ванных и спален, ликвидировал заслонки дверей и сплошные стены — разгерметизировал помещения жилых зданий, объединяя их, рассекая разве что короткими перегородками, не затрудняющими передвижения из комнаты в комнату и сливающими площади дома в одно целое. Так сливаются в одно целое разные части окружающего нас мира, где лес не отгорожен от реки высоким забором, а небо не отделяется от луга непроницаемым потолком. Райт, одним из первых оценив факт появления железобетона и крепчайших марок стали, создал крепления совершенно нового типа и несущие конструкции, преобразовавшие очень многое в самих принципах планировки. Ну ладно, надеюсь, вы не ждали от меня лекции по архитектуре — просто я позволю себе удивляться и ахать в вашем присутствии, рассказывая о том, что очень люблю. Ведь Райт — целая эпоха в архитектуре, да и жизнь его была эпохой.

Родился он и умер на совершенно не похожих планетах; при рождении Райта никто не имел понятия не только об электронике, но даже о бытовом электричестве, фантасты робко предвещали появление подводных лодок и самолетов с паровыми двигателями — только ли это? На французском троне восседал император Наполеон III, а сорокашестилетний генерал Улисс Грант, один из героев Гражданской войны, только что стал восемнадцатым президентом США. Когда через девяносто лет Франк Ллойд Райт умирал, во Франции, забывшей о своих королях, на всеобщих выборах президентом был избран Шарль де Голль, генерал Эйзенхауэр правил в США как тридцать четвертый их президент; Австро-Венгрии, бывшей в молодые годы Райта великой державой, уже давно не существовало, а социализм, когда-то едва зарождавшийся в его современном виде и даже в молодости Райта малоизвестный в Америке, стал государственной системой на огромной части земного шара. Человек этот принял в свою жизнь самые страшные войны, известные человечеству, и тем убедительнее подвижничество Райта, никогда не строившего казарм, крепостей и даже скучных контор.

Райт стремился строить небывало удобные и столь нужные людям жилища, клубы, церкви, театры, где люди могли бы собираться вместе, — жизнь его была поразительно целеустремленна, хоть, надо сказать, архитектор не всегда был в ней удачлив. Мечтая объединить зодчих разных наций и творческих школ в едином сообществе, строя для этого дома — вначале в родном своем Висконсине — Восточный Талиесин, а позже в штате Аризона — Талиесин Западный, Франк Ллойд Райт страдал то от кредиторов, преследовавших его всю жизнь, то от жен, с которыми ему катастрофически не везло (а может быть, не везло женам — характер у архитектора был, говорят, не сахар), даже от пожаров, периодически уничтожавших дома; судьба его не щадила.

Женившись после шестидесяти в последний раз, Райт завещал супруге надглядывать за архитекторским сообществом, плотно сгруппировавшимся вокруг него в штате Аризона, где неподалеку от красивого и мертвого — камни в пустыне — города Финикс разросся Западный Талиесин. Архитекторы из разных стран — японцы, филиппинцы, американцы, египтянин, ирландец и еще бог весть кто — работали там, объединенные уважением к покойному Райту и принципам его школы. Проекты выполнялись то тем, то другим из архитекторов, но деньги разделялись поровну на всех. Все работы по перестройке, уборке, озеленению Талиесина решались на общих собраниях, в которых могли участвовать с правом совещательного голоса и ученики — молодые архитекторы, съезжавшиеся в Талиесин отовсюду и остававшиеся там при условии, что они сдадут вступительный экзамен и готовы заплатить сообществу две с половиной — три тысячи долларов в год за свое обучение.

Марка сообщества Франка Ллойда Райта котируется на архитекторских рынках достаточно высоко, но тем не менее оно нуждается в постоянной рекламе и в новых знакомствах — для этого сообщество издает немало альбомов со своими проектами, брошюры, даже видовые почтовые открытки. Кроме того, сообщество охотно приглашает к себе для чтения лекций тех, кто кажется ему интересным или полезным. А также устраивает приемы.

С приема я и начну. Американские приемы бывают самыми разными, но главное, что их объединяет, — количество; приемов в Америке очень много. Приемы устраиваются после лекций и творческих чтений, просто вечером дома, чтобы освежить знакомства и завязать новые; приемы устраиваются по поводу отставки и по поводу назначения на пост и т. п. В деловом, дипломатическом мире, в мире искусства приемы бесконечны — каждый по своим правилам, каждый что-то да значит. Чаще всего это несколько блюд с бутербродиками, тарелки с печеньем, бутылки белого и красного вина, водка, виски, вода, толпа вокруг всех этих яств и, где только возможно, хозяева приема, мечущиеся среди гостей, многих из которых они толком не знают. На большинство полуофициальных и неофициальных приемов можно приводить с собой неприглашенных друзей, можно приходить без особого приглашения самому. Но на иные приемы…

Приглашение на прием в Талиесине было оттиснуто на полукартоне с золотым обрезом и выглядело как визитная карточка господа бога. Идти надо было, строго соблюдая правила одежды и поведения, — таково условие.

Прием остался в моей памяти бетонными и гранитными стенами распластанных домов Талиесина, где в нишах горели факелы, выхватывая куски пространства, огнем окрашенные в оранжево-золотой цвет. Подрагивали каменные драконы, и старинная японская керамика, вмурованная в стены среди аризонских камней, выглядела фантастически. Самураи, увековеченные в зеленой глине, скалились очень сердито: европейская музыка, доносившаяся из помещений, по-моему, раздражала их. Музыка была им непонятна, словно, высокий голос незнакомой птицы, прилетевшей издалека.

Архитекторы играли на скрипочках. Я пишу именно «скрипочках», а не «скрипках», потому что музыкальные инструменты казались очень маленькими в огромных архитекторских ладонях, испачканных грифелями. Архитекторы играли старинные английские квартеты, а затем пели Генделя. Слушателей было не много, но обязательным условием участия в концерте или присутствия на нем — так же как для приема — являлись фрак либо смокинг — вечерний костюм, манеры великосветского вечера…

Я сидел в притемненном зале, где амфитеатр зрительских кресел круто вздымался кверху и слушателей было очень не много: в центре Ольгиванна-Йованна Лазович-Райт, а вокруг не больше пятнадцати — двадцати гостей из Финикса и архитекторов, не занятых в данный момент музицированием. Архитекторы уходили на сцену и возвращались с нее — циркуляция между зрительным залом и площадкой для представления была постоянной; Франк Ллойд Райт в конце жизни мечтал построить профессиональный театр, где этот принцип был бы основополагающим. Даже выстроил маленький вариант такого театра где-то в Техасе — лабораторный вариант, а настоящего так и не дождался…