Сергей Соловьев - Собрание Стихотворений

• Название: Собрание Стихотворений
• Автор: Сергей Соловьев
• Издательство: Водолей Publishers
• Жанр: Поэзия
• Год: 2007
• ISBN: 978-5-902312-22-2

Сергей Михайлович Соловьев (1885–1942), «Соловьёв-младший», внук историка и племянник поэта-философа, известен современному читателю в основном как автор «Воспоминаний», написанных в 1930-е годы. Между тем его поэтическое наследие велико и достойно: перед нами не просто поэт Серебряного века, но поэт-символист первого ряда. В настоящее издание вошли пять прижизненных книг С. М. Соловьева: «Цветы и ладан», «Апрель», «Цветник царевны», «Возвращение в дом отчий», «Crurifragium», а также поэмы «Дева Назарета» и «Саул и Давид». Публикация поэтических произведений Соловьева заполняет одну из самых серьезных лакун в истории литературы Серебряного века.

Примечания:

1. Оцифровщик благодарен Алексею Соболеву за подаренную им книгу С.М. Соловьева.

2. Раздел «Стихотворения разных лет» состоит из стихов, найденных составителем в сети и других источниках и в бумажном издании отсутствует.

---

ГОЛУБИ

Весна, и снег растаял в желобе.
Синеет небо. Вот взвились,
Летят серебряные голуби,
Пронзив улыбчивую высь.

Летите, белые! Мгновение —
И в небе ваш растает след.
Вам, вам — мое благословение,
Мой грустный, ласковый привет!

О, если б мог оставить тело я
И кануть в синей глубине!..
Летите, юные, летите, белые,
К благословенной стороне.

1906

СМЕРТЬ ПТИЧКИ

Взял умиравшую птицу я в руки,
Видел я трепет последний крыла,
Было в глазах выражение муки,
Свесив головку, она умерла.

Наземь сложив еще теплое тело,
Долго и молча смотрел я в тоске…
Небо сквозь ветви дерев голубело,
Облак недвижно застыл вдалеке.

Ветер над мертвою пел свои ласки,
Пух ее перьев слегка подымал,
И бесконечные милые сказки,
Старые сказки лесные шептал.

Листьями пахло гнилыми. В древесной
Выси ходил несмолкаемый свист.
Ярко желтея в лазури небесной,
Падал, кружился сорвавшийся лист.

1906

ВОЗВРАЩЕНИЕ КОШКИ

Как возили навоз
Осенним деньком,
Возле белых берез,
За самым гумном,
Закинули кошечку —
Золотенькую мордочку.
А как Марья домой пришла,
Тоска ее злая взяла:
Зачем закинула кошечку,
Закинула золотенькую мордочку,
Пустила ее на все четыре сторонки.
Заливаются слезами девчонки:
Не с кем теперь побегать-поиграть,
Некому щелчков надавать,
Некого молочком попоить!
Только вот в один из темных вечеров,
Под самый, кажись, праздничек Покров,
Слышит Лизутка: скребется в дверь,
Должно быть, какой заблудший зверь.
Слезла Сашка с печи, говорит: «Лизутка,
Пойдем-ка вдвоем, чтоб не стало жутко, —
Посмотрим, кто к нам во двор залез:
Коли серый волк, то прогоним в лес,
Коль чужой щенок, хлебца дадим,
Коль котеночек, молоком напоим!»
Вышла в сени со свечой Лизутка,
Да как крикнет: «Маменька! Маменька!
Это кошечка наша дорогу нашла,
Наша золотенькая мордочка пришла!
Это она во дворе помурлыкивает,
Золотым усом подергивает,
К ногам моим ластится,
На мои руки просится!»
Ну Марья с кошкой возиться,
За хлебом по столу рыться:
«Подставляй-ка, Лиза, корытце,
Наливай молока!»

1906

«То не Феб в прелестной свите…»

То не Феб в прелестной свите
К милой нимфе собрался:
Осаждает дядя Витя
И деревни, и леса.
Он заходит в огороды,
Целый день лежит в стогу,
Дядя Витя — сын природы —
Спит с цветами на лугу.
С диким взором, в панталонах,
Коим скоро сорок лет,
Он бежит в лесах зеленых,
Спрятав деньги за жилет.
С резвой прытью жеребенка
Скачет он через плетень
И зовет: ко мне, Аленка,
И все бабы деревень.
И, принесши в дар Венере
Два тяжелых пятачка,
Направляется к квартере
Многочадного дьячка.
От любви, как зверь, он стонет,
Увидав сей милый дом,
Но его ухватом гонит
Дочь Платона со стыдом.

1916

ИЗ ПИСЬМА НА ВОЛЫНЬ

Я помню тот осенний день,
Когда я въехал в Коростень,
Там в голубеющих волнах
И на гранитных ступенях
Блестел княгини Ольги след.
Согласно былям древних лет
Вся та прибрежная страна
Купальней Ольги названа.
Тем берег девственен и свеж
И та ж волна, и рощи те ж,
Какие были в дни древлян.
Светало. Утренний туман
Редел и таял. Предо мной
Непроницаемой стеной
Тянулся обнаженный лес
На фоне сумрачных небес.
Мелькали часто там и здесь
Лесные козы. Словно весь
Тот лес зверьем наполнен был.
Так близко тихий лось бродил,
Что только стук моих колес
Его смутил, и меж берез
Он скрылся. Ну же, погоняй!
Доносится собачий лай,
И близок, близок дом родной,
Где я усталою душой
Хочу недельку отдохнуть.
Вот дом и сад. Окончен путь.
……………………….
Небес померкших бирюза
Уже косой бросала луч.
Тяжелый повернувши ключ,
Мы в храм вошли. Кадильный дым
Еще дышал, а там, за ним
Сиял далеко впереди
С багряной раной на груди,
Латинский, нежный Иисус.
Созданья итальянских муз —
На потолке и на столах,
И на открытых алтарях,
Точа чуть слышный аромат,
Полуувядшие, стоят
Цветы — невинный дар сердец,
И надо всем тройной венец
Тиары папской вознесен…
О, дивный, невозвратный сон!
…………………………………….
Я дверь костела распахнул,
И подхватил нас дивный гул
Органа, плакавшего с хор.
Я к алтарю подъемлю взор:
Ксендз, в ризе белой и простой,
Стоит пред чашей золотой
Как снег, белеют кружева.
Вновь жертва тайная жива,
И жрец дерзает вознести
Над чашей Бога во плоти.
Орган поет, орган гремит,
Нетленная латынь звенит
И весть доносится до звезд:
Et Verbum caro factum est.
…………………………………

1918. Дедово

ИЗ ПИСЬМА К ЕПИСКОПУ ТРИФОНУ

Сказав «прости» московским негам,
Я путь направил в дальний край,
Где меж холмов, покрытых снегом,
Лежит село Большой Карай.
Здесь край глухой и зарубежный.
<За> много дней под пылью снежной
Исчез дорог последний след,
И падшей лошади скелет
Один краснел пятном ужасным
И предприятием опасным
Казался путь пустынный мой
Под колкой вьюгой ледяной.
С утра метель шумит и воет,
И валит пешехода с ног,
И снежной пылью ровно кроет
Чуть видные следы дорог.
С какою жалобой унылой,
Как мать над детскою могилой
Метель рыдает в час ночной.
Она, как тяжело больной,
Всю ночь и мечется, и стонет.
Проглянет бледно-мутный день:
Не видно ближних деревень,
И все однообразно тонет
В пространстве сером, где слились
Заборы, горизонт и высь…
……………………………………
На тесном жертвеннике рядом
Сверкают дискос и потир.
Пшеницею и виноградом
Опять богат Господний пир
О, что для сердца заповедней,
Чем эти ранние обедни
В святых стенах монастыря,
Когда несмелая заря
Чуть брезжит в окна голубые,
Сияет белый омофор
И запах ладана, просфор,
Вино, сосуды золотые, —
Все, все о тайне говорит,
И сердце радостно горит.

Декабрь 1918. Большой Карай

ПОСВЯЩЕНИЕ Отцу Мих Серг. сочинения «Евангелие Иоанна, как основание христианского догмата»

Прими мой труд. Над ним я много лет
То радостно, то сумрачно-угрюмо
Провел в тиши. Исполнен твой завет:
Упорная, таинственная дума
Оделась в плоть и приняла скелет.
И вновь — ладьи у стен Капернаума,
И в утра час средь весел и сетей
С детьми на ловле дряхлый Заведей.
Не даром ты над этой книгой горней
Истратил годы лучшие свои,
Когда душа светлее и упорней
И путь украшен розами любви…
В дни брачных гроз Любви и Слова корни
Навеки ты внедрил в моей крови…
Прими ж теперь колосья поздней жатвы:
Я не нарушил верности и клятвы.
Не снова ль кровью искрится вино?
Не снова ль пир и ликованье в Кане?
И за звеном смыкается звено
В цепи годов, и в голубом тумане
Встает твой лик, потерянный давно,
На юности и отрочества грани,
И переплыть житейский океан
Дает нам весла рыбарь Иоанн.
Как по утрам бывало мне желанно
Со словарем беседовать в тени,
Смотря, как блещет вечный снег Мон-Блана
Над тесным дном ущелья Шамуни!
Как мы с тобой читали Иоанна
В стране лучей теперь воспомяни
Как после чтенья, светлый и могучий,
Ты вел меня, сквозь черный лес, на кручи.
Оставлен дом, ущелье позади,
И ледников кристальные громады
Лазурной лентой вьются посреди
Еловых чащ, где мчатся водопады…
И сердце разгорается в груди,
А снежный блеск слепит и тешит взгляды.
Пусть ломит ноги, пусть струится пот:
Опять идем без устали вперед.
Да, мы с тобой бывали на вершине,
Где редко ходит смертного нога,
Там нет травы и под немой пустыней
Лишь вечных гор сияют жемчуга.
там ждали мы неведомой святыни,
Страны чудес искали берега.
Вверху — Таир, у ног — обрывы, бездны,
И с каждым шагом крепнет хлад железный.
Пошли же мне тот горный чистый хлад,
Очам душевным даруй взор орлиный,
Дай силы мне не отступить назад
В греховной ночи дымныя долины,
Чтоб впереди, не ослепляя взгляд,
Зажегся свет, превечный, триединый,
И передать я бедной речью мог
Язык громов, что слово было Бог.
И, золотое миновав преддверье,
Пред коим смолкла демонов гроза,
Пойдем с тобой в Вифанию, к пещере,
Где просияла Божия слеза,
Чтоб нас навек слила в любви и вере
Христовой плоти чистая лоза!
Отец, я не забыл твоих уроков,
Я жду тебя, не испытуя сроков.

Июль 1918 г. Дедово