Александр Петрушевский - Генералиссимус князь Суворов

• Название: Генералиссимус князь Суворов
• Автор: Александр Петрушевский
• Издательство: Типография М.М. Стасюлевича, Вас. Остр., 2 лин.7
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 1884

Перед вами книга, не издававшаяся в России более 100 лет. Это удивительно потому, что интерес к Суворову во все времена велик, а данная книга, состоящая из 3 томов общим объемом почти в полторы тысячи страниц, признана историками лучшей биографией величайшего русского полководца. И неудивительно, потому что по прочтении этой книги складывается образ гения, не укладывающийся в официальные рамки.

Издание представляет собой фундаментальное исследование жизни и военной карьеры генералиссимуса, наиболее полное и подробное из существующих монографий.

Первое издание этой книги, вышедшее в 1884 году, состоит из 3 томов приблизительно по 500 стр. каждый. В 1900 году вышло второе, переработанное издание - 1 том объемом около 800 стр. Оно содержит некоторые уточнения частных фактов биографии Суворова но, конечно, не может соперничать по объему фактического материала с первым изданием. 

Эта книга — первое издание.

Осенью 2005 года второе издание было переиздано издательством "Русская симфония". К сожалению, малым тиражом - всего 1000 экземпляров. Тем не менее, лед тронулся. Спасибо людям, вспомнившим о лучшем русском полководце.

Книга написана известным историком 19 века Александром Фомичем Петрушевским, генерал-лейтенантом русской армии. Биография составлена на основе анализа источников, по большей части рукописных и остававшихся неизвестными к тому времени, а также практически всей изданной литературы о Суворове. В конце 3 тома приведен полный список источников с краткой их характеристикой. Петрушевский советовал перед прочтением книги ознакомиться с этими источниками. Последовав его совету, действительно, многие вопросы, возникающие при прочтении, отпадают сами собой. Автором было изучено огромнейшее количество документов, но, как признается сам Петрушевский, его жизни не хватило бы для внимательного и всестороннего изучения всех материалов, которыми он располагал. На книгу у автора ушло 8 лет усидчивого труда.

 Труд сей, будучи весьма серьезным по содержанию, написан живым языком и легко усваивается каждым человеком, военным и невоенным, историком и даже системным администратором. Петрушевский ставил перед собой задачу беспристрастного жизнеописания Суворова. Это удалось ему совершенно.

---

В ночь на 30 августа 1771 года Огинский внезапно напал на отряд Албычева, разбил его и большую часть взял в плен. Албычев был убит. Вслед затем Огинский издал манифест о своем присоединении к конфедерации. Впечатление было громадное; конфедераты ликовали, беды, забыты, надежды воскресли, мечтам нет предела...

Мелкие отряды потянулись к Огинскому из Литвы и Польши; он выступил к Несвижу и звал к себе Косаковского. Собравшиеся против него русские отряды действовать не решались, а только наблюдали. Время наступало серьезное; вытеснение русских войск из Литвы начало представляться возможным. Огинский выступил из Несвижа, гоня перед собой русский отряд полковника Диринга.

Еще 23 июля Веймар прислал Суворову предписание: ввиду двусмысленности поведения Огинского, быть готовым к выступлению из Люблина, по получении ордера, туда, куда обстоятельства потребуют, а до тех пор никуда не отлучаться. Другим предписанием, 31 июля, он сообщает Суворову, какие именно отряды получили назначение наблюдать за Огинским, выражает надежду, что этих мер будет достаточно, что шляхта уже разъезжается отчасти но домам и к Косаковскому пристает с меньшею охотою. А чтобы без крайней нужды не обнажить Польшу и не измучить войск напрасными передвижениями, — наряженный от бригады Суворова отряд должен оставаться при Люблине в готовности до особого распоряжения. Если же, паче чаяния, он уже выступил и дошел до Коцка, то там остановиться, донести и ждать приказания. Затем 29 августа подтверждается Суворову быть в готовности, но без особого приказания никуда не выступать. Наконец 1 сентября, после открытия Огинским военных действий, Веймарн сообщает Суворову принятый им обще с Сальдерном план. Главные действия поручаются полковнику Древицу; под его команду назначается сильный сборный отряд из разных мест, в том числе и от Суворова; отряд собирается к м. Минску, в 30 слишком верстах от Праги. По прибытии в Минск, Древиц должен чрез шпионов разведать о намерениях Огинского. А так как Огинский может или пойти на Варшаву, или направиться в краковское воеводство с нападением на посты Суворова, или же остаться в Литве, то надо быть ко всему готовым. Поэтому Суворову предписывается немедленно, без всякого откладывания, сиять все посты, людей всех собрать в Люблин и держать их вкупе, наблюдая за Огинским. Если он пойдет к Варшаве, то туда же поспешить и Суворову, действуя Огинскому во фланг или в тыл, в связи с Древицем, который встретит его с фронта, Если Огинский направится к стороне Люблина, то Суворов должен пресечь ему путь и поставить его, вместе с Древицем, между двух огней. Вернее всего, что Огинский останется в Литве; в таком случае «приказано Древицу, не покидая и тени гетманской, следовать с поспешением за ним и разбить его до вящего себя усиливания», а Суворову оставаться в Люблине с отрядом в сборе, до получения ордера. Частям войск Суворова, назначенным к Древицу, послано приказание прямо, а так как вследствие упразднения постов прекратится сообщение с 1-й армиею, действовавшей против Турок, то курьеров препровождать до Варшавы с прикрытием 1.

Забили тревогу и в 1-й армии, т.е. в тыльном её районе; генерал-майор Кречетников стал принимать поспешные меры и просил содействия Веймарна 2.

Что отвечал Суворов Веймарну на первые его предписания, неизвестно; вернее всего, что ничего не отвечал. Очевидно он не мог быть доволен ролью, которая доставалась ему по воле Веймарна, и не мог одобрять того выжидательного бездействия, которое составляло сущность сообщенных ему распоряжений. Оно было не в его духе и противоречило всему образу его действий, доселе столь успешно практиковавшемуся в Польше. Сообщение 1 сентября тоже не могло его удовлетворит; оно, во-первых, излагало меры запоздалые; во-вторых, меры эти все-таки носили на себе характер робости, большой осторожности и оставляли инициативу в руках Огинского; в третьих, отдавалось предпочтение Древицу, младшему и притом недругу Суворова, а самому Суворову назначалась второстепенная роль. Все-таки он вероятно исполнил бы предписание 1 сентября, если бы оно последовало несколькими днями раньше: с его стороны был бы слишком большой риск действовать вопреки общему плану. Но предписание опоздало. Между тем опасность от Огинского была несомненна и угрожала большой бедой, если пропустить время. Суворов же от Веймарна никаких новых распоряжений не получал, не успел даже получить ордера от 29 августа. Поэтому он решился, на свой риск и страх, принять меры, хотя противоречащие прежним распоряжениям из Варшавы, но соответственные новому положению дел, внезапно разоблачившемуся. Не такой он был человек, чтобы отказаться от всякой инициативы единственно потому, что не получил еще новой инструкции 3.

Он доносит 1 сентября, что получил официальный рапорт о катастрофе, случившейся с Албычевым; что Огинский в числе 6 - 7000 следует к Бресту: «уповательно, что и в Бялу будет, чего ради я соберу по возможности войска в Коцк и выступлю». В тот же день Суворов выступил из Люблина в Коцк и на другой день донес из Коцка, что послал нарочного в Брест и патруль до Бялы, что завтра или после завтра он надеется собрать достаточно войск без-111 обнажения мест. Вероятно в это же время он получил ордер Веймарна от 29 августа (подтверждающий предписание 23 июля), потому что в рапорте своем от 3 сентября, из Коцка же, он упоминает про это последнее и говорит, что когда «особенные обстоятельства, по причине слухов об Огинском, минуются, в точности исполнение чинено быть имеет». В тот же день он пишет, что прежде полученные известия об Огинском подтверждаются, что он, генерал-майор Суворов, за долг службы почитает туда отправиться и сегодня с передовыми войсками выступит. Затем, из Бялы он доносит 5 сентября, что туда прибыл и из находящихся там войск взял 107 человек пехоты, 71 кавалерии, 10 казаков и принял намерение выступить к Бресту, а понадобится, то и к Пинску. Наконец, 6 сентября он рапортует из Бреста, что ордер от 1 сентября получил, «и во исполнение оного, как стремления Огинского к Варшаве и к стороне Люблина не слышно, я буду стараться, не пропуская его, гетмана, в те места, с помощью Божиею упреждая все намерения и покушения его, уничтожить», к этому он прибавляет, что снесется с Древицем и другими отрядными начальниками, чтобы ему, Суворову, обо всем сообщали и его приказания исполняли 4.

Таким образом оказывается, что своим самовольным выступлением в дальнюю экспедицию, Суворов не только не нанес ущерба общему делу, но даже не прибег к тем крайним мерам, о которых писал ему Веймарн, именно — не прервал коммуникации с 1-й армией и не оиорожнил ни одного поста, продолжая держать конфедератов своего района в узде.

Выступив из Бреста в Березу и оттуда двигаясь к Несвижу, Суворов, не доходя 35 верст до этого города, получил достоверное известие, что Огинский находится в м. Мире, а полковник Диринг в 20 от него верстах. Решив соединиться с Дирингом для удара на неприятеля, Суворов выступил к Несвижу в ночь на 12 число, но отойдя несколько верст, услышал, что гетман перешел в м. Сталовичи. Суворов тотчас послал к Дирингу и в Слуцк, к подполковнику Хвабулову, чтобы подкрепили его в предстоящей атаке, «сам же, дав вид, будто тянется к Несвижу, поворотился назад и маршировал прямо к м. Сталовичам», находившемуся в 14 -15 верстах. Поступил он так для того, чтобы соединением с вышеозначенными отрядами или маршем к Несвижу «при таком авантажном ночном и неведомом гетману случае не упустить и не потерять времени, и не подать ему способа далее уйти, ведая со стороны встречающийся ему деташамент Древица, обнадеживая себя тем и другим подкреплением».

Успех в военном деле очень много зависит от выигрыша времени: потеря одного часа может дать вместо победы поражение. Поход Суворова к Сталовичам и бой при этом местечке служат блестящим тому подтверждением. Имея всего 822 человека боевой силы, он предпочел ударить с одним своим ничтожным, истомленным отрядом на несоразмерно сильнейшего неприятеля, пользуясь выгодой внезапности, нежели выжидая других, соединиться с ними и хотя таким образом усилиться, но зато открыть противнику себя и свои намерения 6.

В совершенной тишине приближались Русские к Сталовичам. Небо было покрыто тучами, ночь стояла черная; маяком для войск служил огонь, мерцавший на монастырской башне близ Сталович. В темноте русские разъезды наткнулись на польский уланский пикет из четырех человек; захваченные врасплох, уланы сообщили некоторые сведения о расположении конфедератов и послужили проводниками. Не доходя верст трех до Сталович, Суворов построил свой отряд в боевой порядок, поставил в первую линию большую часть пехоты с двумя орудиями в центре, во второй — три эскадрона, в резерве роту Суздальцев с небольшою частью кавалерии и казаков; фланги прикрывали казаки же. Войска двигались, как потом оказалось, в тыл неприятельского расположения, защищенный болотистою низменностью, чрез которую вела узкая плотина, длиною до 200 шагов. Вступив на плотину, Русские были тотчас же замечены неприятелем, и из местечка открыли по ним сильный орудийный и ружейный огонь, однако же недействительный, так как стояла еще ночь и едва начинала мерцать утренняя заря. Головная часть пехоты, иерейдя плотину, направилась к местечку, вспомоществуемая артиллерийским и ружейным огнем, куда и ворвалась. Подоспевшая кавалерия произвела энергическую атаку по направлению к площади, захватила стоявшие тут пушки и, не ограничиваясь этим, била и гнала перед собою встречных конфедератов. Так же успешно и храбро работала вторая колонна пехоты, ворвавшаяся в Сталовичи с другой стороны.