Артур Гайе - Сафари

• Название: Сафари
• Автор: Артур Гайе
• Издательство: Печатное дело, Принт-Ателье
• Жанр: Природа и животные
• Год: 1995
• ISBN: 5-88762-006-4

Немецкий писатель Артур Гайе до четырнадцати лет служил в книжном магазине и рано пристрастился к описаниям увлекательных путешествий по дальним странам. По вечерам, засыпая в доме деспотичного отчима, он часто воображал себя то моряком, то предводителем индейских племен, то бесстрашным первооткрывателем неведомых земель. И однажды он бежал из дома и вскоре устроился юнгой на китобойном судне, отходившем в Атлантический океан.

С этой минуты Артур Гайе вступил в новую полосу жизни, исполненную тяжелого труда, суровых испытаний и необычайных приключений в разных уголках земного шара. Обо всем увиденном и пережитом писатель рассказал в своих увлекательнейших книгах, переведенных на многие языки Европы и Америки. Наиболее интересные из них публикуются в настоящем сборнике, унося читателя в мир рискованных, головокружительных приключений, в мир людей героической отваги, изумительной предприимчивости, силы и мужества.

В сборник включена также неизвестная современному читателю повесть Ренэ Гузи «В стране карликов, горилл и бегемотов», знакомящая юного читателя с тайнами девственных лесов Южной Африки.

---

— Ты… Кто ты такой?!

Дрожа и шатаясь от слабости и потери крови, медленно поднялся победитель. Качаясь, он оперся на поднятое копье врага. Но и теперь, когда он едва мог говорить, в его словах звучала насмешка.

— Кто я такой? — крикнул он. — Я омбаша Хатако из одиннадцатой дивизии, и я тот мазаи, которого ты хотел избить, но я также и тот носильщик, которого пять дней тому назад там, в горах, ты расспрашивал обо мне же и в которого бросал палками, тупой, слепой дшаггский пес!

Племянник короля с воем покатился вниз по склону.

Внезапно по равнине пронеслись рев и жужжание, заглушившие остальные звуки. Пыль, трава и листья темным столбом взвились в воздух и крутящимся вихрем прорвали сине-черную массу облаков, низвергнувшихся вниз, как рушащийся, все под собою сокрушающий свод. Внезапно стало темно как ночью. Ослепительный отсвет пламени прорезал мглу, гром гулко прокатился над безбрежной степью. Равнина то озарялась ослепительным светом, то снова погружалась в густой мрак. С ревом, как хищный зверь, буря набросилась на лес, ломая, вырывая своими лапами деревья, и с пронзительным воем через сухую стремнину понеслась дальше.

Порыв ветра опрокинул раненого Хатако на землю. Ослепляемый вспышками молнии, он пытался пучками травы остановить кровь, текущую из ран. Его взгляд в поисках чего-нибудь, что могло бы пригодиться для перевязки, упал на труп короля. Хрипя, он сбросил неподвижное тело со шкуры леопарда; склеившимися от крови пальцами нарезал полосы из мягко выдубленной шкуры; затем он приложил к ранам разжеванную траву и осторожно перевязал их полосками кожи.

Гонимая бурей грозовая туча передвинулась на запад. Разразился страшный ливень. Сливаясь с грохотом грома, из леса доносились глухой стук, треск ударов и нестройный рев голосов.

От потери крови у Хатако закружилась голова, и он упал лицом в мокрую траву, но гул отчаянной схватки, которую возобновили там внизу его товарищи, заставил его поднять голову и прислушаться. В его сознании всплыла виденная им картина леса. Как деревья в лесу, так бесчисленны были притаившиеся в нем дшагга. И еще много сотен залегло, должно быть, за другим склоном холма, чтобы с тылу поддерживать прорывающихся товарищей. Там нужен был каждый человек, а он лежал, прикованный к земле своими ранами, как больное животное…

Он заскрежетал зубами, в ярости напряг все мускулы и приподнялся на локте, — вот с другого конца Коронго, терявшегося в степи, послышались дикие крики. Некоторое время он внимательно прислушивался. Он понял, что это прибывали вадшагга. Это подействовало на него как удар кнута на измученное животное. С искаженным лицом он поднялся сначала на руки и на колени, затем с мучительным усилием встал на ноги, зашатался, снова упал, снова поднялся и, наконец, с мутным взором, шатаясь от слабости, выпрямился. Кровь из раны на лбу слепила ему глаза, из разодранных плеч, из бесчисленных ран и царапин стекала по всему телу, но хлеставший дождь смыл алые потоки, холодные струи воды освежили его и помогли напрячь волю для последнего усилия.

Опершись на копье Мрефу, нагнулся он над пропастью и стал вглядываться через серую пелену дождя. Вот появились первые воины. Они стремительно бежали, размахивая кривыми кинжалами и копьями. Широко расставив ноги, он поднял копье, но вспомнил про «Браунинг» лейтенанта. Быстро ощупал себя — револьвер был на месте.

Впереди других с криком бежали двое. Сверху прогремел короткий выстрел. Один упал и схватился рукой за раненую ногу. Другой, дико озираясь, взглянул вверх — и пуля угодила ему прямо в лицо. Он свалился. Бегущие за ним падали на него. В сбившихся в кучу людей градом сыпались выстрелы. Увидев над стремниной одинокого стрелка, который преградил им путь, они подняли дикий рев. Прибывшие вновь наталкивались на эту груду тел и толкали ее вперед, но никто не решался выйти на открытое место. Сначала надо было сбросить в пропасть страшного стрелка. Как горные козлы, бросались они на крутой скат обрыва. Они карабкались наверх, прижавшись к земляной стене, защищавшей их от выстрелов Хатако, у которого уже почти не оставалось патронов. Тогда он переложил «Браунинг» в левую руку, правой схватил свой старый нож и огляделся, ища прикрытия для последней борьбы за жизнь. Но на плоской равнине он ничего подобного не мог найти, только мертвое тело короля дшаггов неподвижно лежало в мокрой от дождя траве. В его мозгу с быстротой молнии пронеслась спасительная мысль. Он бросил оружие. Подхлестываемый опьянением битвы и жгучим наслаждением мести, он высоко поднял труп. Из открывшихся от напряжения ран потоками хлынула кровь. Задыхаясь и хрипя, с трясущимися коленями, он дотащил труп до края стремнины, и стены Коронго гулко повторили его крик:

— Опустите копья, вадшагга, примите своего короля!

Затем он сбросил в пропасть изуродованное мертвое тело.

Оно с тяжелым глухим шумом упало к ногам воинов. Настала мертвая тишина. Онемев от ужаса, уставились вадшагга на искалеченный нагой труп. Затем раздались вопли, вскрики ужаса, бешеный рев. Они наклонялись над телом, содрогаясь, отскакивали назад и бессмысленно толкались на месте, осознав гибель вождя и не зная, что делать дальше. Среди общего испуга и растерянности вдруг загрохотали залпы, послышались громкие крики «ура», и через ущелье потоком устремились люди в коричневых куртках, с блестящими штыками и изогнутыми прикладами. Как сухие листья от порыва ветра, закружились и заметались воины дшагга. Один крик вновь и вновь раздавался из толпы бегущих и, передаваясь из уст в уста, долетал до бьющихся еще в лесу, у реки, в степи и увлекал их в вихрь панического, беспорядочного бегства: «Мели амекуза, кимбиа, вадшагга, Мели амекуза!» (Мели убит, бегите, вадшагга, Мели убит!).

С глазами, горящими дикой гордостью, залитый кровью человек на краю обрыва выпустил в бегущих последнюю пулю. Затем револьвер выскользнул из безжизненно повисшей руки, он запрокинул голову, словно пробудившись от тяжелого сна и погружаясь в новый сон, устремил взгляд вверх. Раскаты грома затихали вдали, серые обрывки облаков стремительно мчались на запад. Вот победоносный луч солнца озарил сверкающие капли и мимолетным блеском зажег дикие глаза бойца. Затем свет сознания померк в них. Коричневое лицо Хатако стало мертвенно-серым, и, вскинув руки, он медленно упал в мокрую траву.

Когда в теплых лучах заката спустился вечер, раненого подобрал небольшой отряд аскари. Ими командовал белый унтер-офицер. Они вели молодого воина-дшагга, очень высокого и стройного, у которого были завязаны руки.

— Э, убитый дшагга, — проговорил один из аскари и коснулся штыком плеча лежащего. Судорога пробежала по обнаженному телу. Раненый застонал и с трудом открыл склеившиеся от крови глаза.

— Это не дшагга, — закричал вдруг пленник пронзительным голосом.

Указывая связанными руками на голую фигуру, он обратился к унтер-офицеру:

— Бана, этот человек убил короля Мели!

Белый холодно посмотрел на него.

— Ну и что же с того? Ведь Мели был мятежником!

Он наклонился над очнувшимся и посмотрел в лицо.

— О! Да ведь это Хатако, наш мьема!

— А да, квели (правда), Хатако, — радостно закричали аскари и бросились к товарищу, чтобы оказать ему помощь.

— Он аскари, говорите вы? Нет, это зверь, пожирающий человеческое мясо! — в бешенстве закричал пленник. — Он изувечил труп моего дяди, вырвал у него сердце и сожрал его! Я видел это собственными глазами!

Белый угрожающе посмотрел на него и стал на колени около Хатако.

— Ты слышал, что сказал этот человек?

— Да, бана, это правда! — проговорил Хатако тихим голосом.

Унтер-офицер содрогнулся и быстро встал. Вытирая руки о полу своей тужурки, он мрачно смотрел на лежащего перед ним человека. Он повел плечами, словно его лихорадило.

— Африка, ужасная Африка, — пробормотал он себе под нос и провел рукой по глазам.

Старый аскари, осматривающий раненого, бросил на него быстрый взгляд.

— Дестури ай миема, бана! Нафанья пини! (Обычай миема, что тут поделаешь!) — сказал он, пожав плечами, затем открыл пакет с перевязочным материалом и занялся своим беспомощным товарищем.

Белый быстро нагнулся и поднял с травы револьвер. Он переводил глаза с людоеда на дно коронго и обратно. Затем он усилием воли стряхнул ужасные впечатления этого грозного дня. Он встал на колени рядом со своими черными солдатами, перевязывавшими раненого, и крепко пожал руку, прикосновением которой еще минуту назад считал себя оскверненным.

— То, что ты сделал с этим мятежным вождем дшагга, Хатако, карается по европейским законам. Но это дело бана полковника. А меня касается лишь то, что ты мужественно нам помогал, а теперь сам нуждаешься в помощи. Но теперь я понимаю ту чепуху, какую несли пленные о злом духе, который низверг в пропасть их короля и многих воинов уложил пулями, которые он разбрасывал голыми руками.