Джеймс Уайт - Космический госпиталь. Звездный хирург. Большая операция

• Название: Космический госпиталь. Звездный хирург. Большая операция
• Автор: Джеймс Уайт
• Издательство: Альтерпрес
• Жанр: Научная Фантастика
• Год: 1993
• ISBN: 5-7707-3616-Х

В книгу известного английского писателя-фантаста включены романы «Космический Госпиталь», «Звездный хирург» и «Большая операция» из его знаменитого цикла «Главный Госпиталь двенадцатого сектора Галактики».

---

Причиной того, что все стало шиворот-навыворот, явились коренные изменения в родственных отношениях, основанные на сексуальных особенностях. Поскольку обитатели Митбола эволюционировали в исключительно небольших и замкнутых районах и были вынуждены постоянно передвигаться в их пределах, физический контакт для продолжения рода — чисто инстинктивный в доразумную эпоху — с гораздо большей вероятностью происходил с родственником, нежели с чужой особью. В результате эволюции они выработали эффективную защиту против кровосмешения.

Соотечественники Саррешана обоеполые. После брачного периода каждый из родителей растит двух отпрысков, которые прикрепляются по обе стороны родительского тела и похожи на продолговатые пузырьки. Повреждения, болезнь или умственное расстройство сразу после родов могут вызвать у родителя потерю равновесия, падение, остановку и смерть. Сейчас это происходит редко, так как существуют устройства, поддерживающие вращение, пока опасность не минует. А вот пятна, остающиеся у родителей после отделения детей, очень чувствительны; их расположение зависит от наследственных факторов. Результатом этого стало то, что, если близкие родственники вступают в связь, они причиняют друг другу значительную боль. Эти существа действительно ненавидят родителей и всех своих близких. У них нет иного выбора.

Ну, а то, что период ухаживания очень недолог, — в заключение добавил Конвей, — объясняет ту очевидную хвастливость, которую мы подметили у Саррешана. При случайной встрече на дне моря не так уж много времени, чтобы продемонстрировать желанному партнеру свою силу и красоту, поэтому со скромностью у них определенно не выживешь.

Капитан бросил на Саррешана долгий, задумчивый взгляд, затем повернулся к Конвею.

— Я так понимаю, доктор. Учитывая, что его тренировали и готовили в астронавты, наш друг относится к низшим слоям общества, хотя на самом деле может занимать высокое положение?

Конвей покачал головой.

— Вы забываете, сэр, какое важное значение — это опять же связано со стремлением избежать кровосмешения — эти существа придают тем, кто отправляется в отдаленные места, откуда возвращаются с обновленной кровью и новыми знаниями. В этом отношении Саррешан вообще уникален. Как первый астронавт планеты, с какой стороны не посмотри, он все равно тут первый парень на деревне — самое уважаемое существо этого мира, и влияние его весьма велико.

Капитан промолчал, но черты его лица разгладились в непривычное для них выражение — улыбку.

— Побывав внутри и зная, что творится снаружи, — сказал Конвей, — можно быть уверенным, он не держит обиды за то, что его украли, — на самом деле он чувствует себя обязанным и будет сотрудничать при контакте. Только, сэр, не забудьте подчеркнуть в разговоре наши различия с этими существами. Они самые странные из всех, на кого мы натыкались, и это в буквальном смысле так. Будьте особенно внимательны и не говорите, что мы тут все братья или что мы все принадлежим к одной великой галактической семье разумных существ. Слова «семья» и «брат» у них неприличные!

Вскоре после этого Уильямсон собрал специалистов по культурным контактам и связистов на совещание, чтобы обсудить новую информацию, полученную от Конвея. Несмотря на скудные возможности транслятора на «Декарте», к концу второй вахты они завершили составление плана по установлению контакта с жителями Митбола.

Однако старший специалист по контактам все еще был неудовлетворен — он хотел изучить культуру этого народа глубже. Он настаивал, что нормальные цивилизации основаны на расширении от семьи к племени, от деревни к стране, пока не объединится весь мир. Он не понимает, как может возникнуть цивилизация без сотрудничества на уровне семьи и племени, но думает, что более близкое изучение личных отношений может внести ясность. Не согласится ли доктор Конвей записать мнемограмму Саррешана еще раз?

Конвей устал, был раздражен и голоден. Его ответ предварил майор Эдвардс.

— Нет! — приказал он. — Ни в коем случае, нет! О’Мара дал мне на этот счет строгие инструкции. При всем уважении к вам, доктор, он запретил это делать, даже если вы, по его словам, сморозите глупость и вызоветесь добровольцем. Мнемограммы этих существ нельзя использовать. Черт побери, я голоден, а сандвичи мне надоели!

— Мне тоже, — согласился Конвей.

— И почему это врачи постоянно испытывают голод? — спросил офицер по культурным контактам.

— Джентльмены! — устало одернул капитан.

— Что касается меня, — стал объяснять Конвей, — так это потому, что всю свою сознательную жизнь я посвятил бескорыстному служению людям, и все мои способности врача и хирурга в их распоряжении в любое время дня и ночи. Принципы моей великой альтруистической профессии меньшего не допускают. Эти жертвы — долгие часы работы, недосыпание, нерегулярный прием пищи — я приношу охотно и без сожаления. И если я думаю о еде чаще, чем было бы нормальным для остальных людей, так это потому, что в любой момент может понадобиться медицинская помощь, и следующий прием пищи отодвинется на неопределенное время. Значит, если я как следует поем сейчас, то в этом случае смогу применить все свое умение до конца. Даже вы, лежебоки, должны знать, что такое умственное и физическое истощение.

Не надо так на меня смотреть, джентльмены, — добавил он сухо. — Я всего лишь готовлюсь к контакту с соплеменниками Саррешана, делая вид, что такого понятия как «скромность» в мире просто не существует.

За время, оставшееся до конца путешествия, Конвей пообщался со связистами и астронавтами, побеседовал с капитаном, Эдвардсом и Саррешаном. Но к тому времени, когда «Декарт» материализовался в системе Митбола, полезной информации о медицине на планете он получил очень мало, еще меньше он знал о самих здешних медиках.

Контакт с коллегами на Митболе был особенно важен для успешного выполнения его задач.

Но медицина и лечебная хирургия были совсем недавними достижениями, ставшими возможными после того, как эти существа научились вращаться, не меняя положения. Однако имелись смутные упоминания о существах другого вида, которые были кем-то вроде врачей. По описанию Саррешана, они, похоже, были отчасти врачами, отчасти паразитами, а отчасти хищниками. Держать такого на себе было делом весьма рискованным. Часто это кончалось плачевно — пациент терял равновесие и погибал. Саррешан настаивал, что такой лекарь опаснее болезни.

Из-за сложностей с переводом он не смог объяснить, как же доктор и пациент общаются. Саррешан никогда не встречался с этими существами сам, да и те, с кем он общался, тоже не встречались. Самое большее, что ему удалось им растолковать: у лекарей прямой контакт с душой пациента.

— О, Господи! — воскликнул Эдвардс. — Дальше-то что будет?

— Это вы молитесь или облегчаете душу? — поинтересовался Конвей.

Майор улыбнулся и продолжил уже серьезно:

— Если наш друг употребляет слово «душа», то только потому, что соответствующий эквивалент есть в трансляторе Госпиталя. Вам остается всего лишь запросить, что такое «душа» по мнению этого электронного переростка.

— Боюсь, О’Мара снова начнет сомневаться, что я в здравом уме, — скептически заметил Конвей.

К тому времени, когда пришел ответ, капитан Уильямсон успешно принес свои извинения псевдоправительству Митбола, а Саррешан так красноречиво описал странности землян, что им гарантировали теплый прием. Однако «Декарт» попросили оставаться на орбите, пока не будет расчищена и обозначена удобная посадочная площадка.

— Согласно сообщению, — Эдвардс протянул Конвею распечатку радиограммы, — компьютер считает, что «душа» — это просто «принцип жизни». О’Мара говорит, что программисты не хотели смущать машину религиозными и философскими понятиями, включая сюда и бессмертие души. Поэтому, по мнению компьютера, все, что живет, имеет душу. Очевидно, лекари на Митболе вступают в прямую связь с «принципами жизни» пациента.

— Вы думаете — лечение верой?

— Не знаю, доктор, — ответил Эдвардс. — Мне кажется, что здесь от вашего главного психолога проку мало. Ну, а если вы думаете, что я собираюсь вам помочь и снова дам вам мнемограмму Саррешана — поберегите голосовые связки.

Конвей был удивлен, насколько обычным выглядит Митбол с орбиты. И только на высоте десяти миль от поверхности планеты стали заметны медленные подергивания покрытого складками необъятного ковра из копошащихся на суше животных и неестественно спокойное море, похожее на густой суп. Только вдоль береговых линий наблюдалась особенно бурная активность. Здесь вода бурлила желто-зеленой пеной и кишела большими и малыми водными хищниками, яростно нападавшими на живущих на суше, а те, в свою очередь, не менее злобно накидывались на обитателей моря.