Мария Боброва - Марк Твен

• Название: Марк Твен
• Автор: Мария Боброва
• Издательство: Гослитиздат
• Жанр: Филология
• Год: 1962

Литературное наследие Марка Твена вошло в сокровищницу мировой культуры, став достоянием трудового человечества.

Великие демократические традиции в каждой национальной литературе живой нитью связывают прошлое с настоящим, освящают давностью благородную борьбу передовой литературы за мир, свободу и счастье человечества.

За пятидесятилетний период своей литературной деятельности Марк Твен — сатирик и юморист — создал изумительную по глубине, широте и динамичности картину жизни народа.

Несмотря на препоны, которые чинил ему правящий класс США, борясь и страдая, преодолевая собственные заблуждения, Марк Твен при жизни мужественно выполнял долг писателя-гражданина и защищал правду в произведениях, опубликованных после его смерти. Все лучшее, что создано Марком Твеном, отражает надежды, страдания и протест широких народных масс его родины. Эта связь Твена-художника с борющимся народом определила сильные стороны творчества писателя, сделала его одним из виднейших представителей критического реализма.

Источник: http://s-clemens.ru/ — «Марк Твен».

---

Политическая неразвитость масс глубоко тревожит Марка Твена. Люди не умеют понять своей беды, хотя «большинство американцев прямолинейны и честны», — утверждает Твен в предисловии к роману. В романе Твен выступает как политический воспитатель масс, учит их развивать в себе умение критиковать, обобщать, анализировать.

Рассуждая в романе о том, что народ был возмущен наглостью хищника-политикана, Твен комментирует:

«Заметьте, он был возмущен не потому, что подкуп — явление необычайное для нашей общественной жизни, а только потому, что это был еще один новый случай. Может быть, хорошим и достойным людям, составляющим народ, не приходило в голову, что, продолжая уютно сидеть по домам и передав истинный источник своей политической мощи («основные права») в руки содержателей баров, игорных домов и бесчестных спекулянтов, — словом, людей, которые не церемонятся вознаграждать себя щедрой рукой из общественной казны за время, которое они отнимают для общественного служения у своих спекуляций и ремесел, — они всегда могут ожидать «нового» случая в таком же роде и даже дюжины и сотни их…»

Народ — это великая сила, когда она в действии. Твен свято верит в политическую мощь народа и употребляет все старание писателя-публициста, чтобы расшевелить, растормошить этого ленивого великана, вызвать к жизни его политическую активность. В этом отношении «Позолоченный век» — роман, близко стоящий к публицистике.

В предисловии к роману Марк Твен пишет: «В государстве, где нет лихорадки спекуляций, не может появиться жажда внезапного обогащения».

Это жизненное наблюдение определяет внутреннюю связь художественных образов в романе: спекулянты Дильворти порождают Селлерсов. Одержимые маньяки, грезящие о богатстве, заражают весь народ несбыточными химерами и равнодушием ко всему, что не связано с наживой.

«Селлерс — колоссальное комическое создание», — писал в 1912 году Джон Мейси[177].

В этой гротескной фигуре сконцентрировано самое типичное для рядового американца: энергия, оптимизм и неуемная жажда обогащения.

Селлерс воплощает в себе американское легковерие к фантастическим планам обогащения. Только назойливая реклама США, изо дня в день вбивающая миллионам людей мысль о том, что разбогатеть можно, зная «способы», «рецепты», «тайны», «приемы», только бредовая, горячечная действительность «деловой» жизни страны — с биржевыми взлетами и крахами, акциями, курсами, дивидендами и прочим — могут породить фигуру Селлерса.

«Орехи с виноградом — питают мозги… Мозги — орудие для выделки денег. Кормите свой мозг научной пищей», — вопят газеты. Миллионными тиражами расходятся брошюры с рецептурой, «как разбогатеть в самый короткий срок». В столице и провинциях возникают сотни «обществ быстрой наживы». О том, насколько они популярны, говорят такие цифры. Одно из таких обществ, возникшее в Нью-Йорке в начале XX века, через неделю после его открытия и соответствующей рекламы собрало больше миллиона долларов взносов со своих многочисленных членов.

Имена героев своих произведений Марк Твен выбирал с большой тщательностью. В одном из ранних писем к сестре Памеле (апрель 1863 г.) Твен упрекает ее в том, что она не проявляет должного внимания к именам, а это важно. «Детали… не нужны, — пишет Твен, — если имя этой личности ясно названо»[178].

Первоначально имя прожектера из «Позолоченного века» звучало так: «Эскол Селлерс» — «имя неприступное, настоящая скала», по выражению Твена. Через неделю после того, как была выпущена книга, герой вдруг материализовался: он предстал перед авторами… с иском в кармане. Он обвинял их в клевете на его доброе имя. Он бушевал в хартфордском доме Марка Твена, говорил, что не желает быть посмешищем и требует, чтобы его имя было отнято у героя «Позолоченного века», иначе он — Эскол Селлерс — подаст в суд иск на десять тысяч долларов за оскорбление его личности.

Требование реального Селлерса пришлось удовлетворить. Так как тираж книги вышел еще не весь, то Американская издательская компания вынуждена была в полосах заменить имя Эскол на Берия, а позже, в «Американском претенденте» — на Мальберри. Оказалось, что среди реальных Селлерсов имя Эскол было самым распространенным (Марк Твен приходил в комический ужас перед количеством возможных исков, в десять тысяч долларов каждый). Больше того, оказалось, что угрожавший автору Селлерс был изобретателем и прожектером, так что характеристика Селлерса из романа попадала ему не в бровь, а в глаз. Это был тот редкий случай в литературе, когда прототип является автору после того, как созданный литературный герой стал жить самостоятельной жизнью.

Но у полковника Селлерса были и другие прототипы. «Позолоченный век» был для Твена своеобразной семейной хроникой и фамильной портретной галереей: «земля в Теннесси» — этот фантом богатства в романе — была утопической мечтой семьи Клеменсов. Твен говорит о ней в «Автобиографии», в «Письмах», в «Записной книжке». Дом «сквайра» Гаукинса в начале романа («бревенчатая полуразвалившаяся хижина») — это реальный домик Клеменсов во Флориде, где родился Твен; фургон с парой лошадей, везущий нищую семью будущих миллионеров в Миссури, также «автобиографичен»; незадачливый помещик Гаукинс — это отец Марка Твена, мечтатель и неудачник, унесший в могилу веру в то, что сохранил для семьи несметное богатство — «землю в Теннесси»; полковник Эскол Селлерс — дядя Марка Твена по матери, увлекавший окружавших и самого Твена сказками о богатствах; Вашингтон Гаукинс в романе — брат Твена Орион, обладавший всеми странностями своего дяди, сосредоточенный мечтатель, автор бесчисленных проектов и экспериментов, начиная с опытов по кормлению кур и кончая изобретением летательной машины. Его знаменитый брат бесчисленное количество раз выплачивал долги Ориона, который не унывал и «всегда чувствовал себя на пороге успеха».

Твен в письмах уделяет много внимания гротескной фигуре своего брата, во многом похожего и на полковника Селлерса из «Позолоченного века». Письма Твена об Орионе очень интересны и многое раскрывают в образе Селлерса. Через шесть лет после появления «Позолоченного века» Твен вместе с Гоуэлсом решили написать пьесу, в которой был бы воплощен Орион Клеменс, но замысел не был выполнен, и Твен очень сожалел об этом.

«Не хотите ли поместить Ориона в рассказ?» — спрашивал он Гоуэлса в письмах к нему[179]. Через месяц Твен снова пишет Гоуэлсу обширное, чрезвычайно интересное письмо о своем брате. «Вы немедленно должны поместить его в книгу или пьесу, — настаивал Твен. — Посмотрите на его жизнь…» И дальше идет разбитый по параграфам краткий перечень курьезов из биографии Ориона. Они стоят внимания. Вот главные из них:

1. Орион переменил пять вероисповеданий.

2. Будучи много лет республиканцем, вдруг попросил брата купить ему демократическую газету, которую он намерен был редактировать.

3. Задумал написать пародию на «Потерянный рай» Мильтона.

4. Узнав, что «Таймс» платит Брет Гарту сто долларов за колонку, решил и сам писать «за такую же цену».

5. Потеряв место, занялся разведением цыплят: скармливал корма на 65 центов на каждого цыпленка и продавал его за 50 центов.

6. Получая от Твена ежегодную «ренту» в 600 долларов, решил сделать карьеру юриста и в первый год «юридической практики» заработал 5 долларов, а в следующие четыре года еще 21 доллар.

7. Задумал совершить лекционное турне по Америке в качестве «брата Марка Твена» с темой лекции «Формирование характера». Брат запротестовал.

8. Принимал участие в масонских собраниях, обратился в веру Боба Ингерсола, подражал стилю Жюля Верна, написал «Автобиографию» в две тысячи страниц, и т. д. и т. п.

Твен заканчивает свое письмо мольбой, обращенной к Гоуэлсу:

«Не упускайте сокровище, которое провидение кладет у ваших ног, поднимите и используйте»[180].

Гоуэлс отказался от Ориона: не пожелал изобразить живого человека в литературном произведении.

Но Марк Твен и сам обладал многими качествами своего брата.

В семье Твена, так же как и в семье его отца, была своя «земля в Теннесси» — наборная машина Пейджа, на субсидирование которой Твен затратил целое состояние — около трехсот тысяч долларов. В течение десяти лет Твен мечтал о том, какие доходы это изобретение может принести, намеревался, как полковник Селлерс, облагодетельствовать весь мир, восхищался Пейджем, внушал радужные надежды семье и… потерпел крах. Машина, построенная Пейджем, оказалась непригодной для дела, сложной и трудной в управлении. Заключение специалистов «как громом поразило» Твена (это разоряло его), но он тут же забросал специалистов «70 тысячами проектов» реконструкции машины.

Твена, так же как и его героя, часто увлекала идея изобретения, не только ее деловое применение. Так, например, не успел Твен расплатиться со своими кредиторами после банкротства 1894 года, как уже увлекся текстильной машиной, изготовляющей ковры. Снова к друзьям полетели письма с целыми страницами цифровых выкладок, полные восторга и нетерпения. Новая машина, повсеместно введенная, сэкономит… 75 миллионов в год![181].