Юрий Усыченко - Невидимый фронт

• Название: Невидимый фронт
• Автор: Юрий Усыченко
• Издательство: Военное Издательство Военного Министерства Союза ССР
• Жанр: Советская классическая проза
• Год: 1951

В повести «Невидимый фронт» рассказывается о поединке советских чекистов с вражеским шпионом, заброшенным во время войны, осенью 1944-го года, на территорию Западной Украины.

---

Бабий почувствовал намерение Дасько отвести разговор в сторону.

— Начал... Только вот времени не хватает. Двадцать четыре часа в сутках, а мало, — искренне пожаловался Бабий, как будто в силах его гостя было продлить сутки. — Так ты не досказал, что с тобой было во время войны.

— Остался там, где жил, — с неохотой проговорил Дасько. — Куда мне было ехать — одинокому. С фашистами, конечно, не сотрудничал. Преподавал в школе — и всё.

— Преподавал по программам, составленным в Берлине? — в упор спросил Бабий.

— Ну, Ярослав, зачем ты так говоришь, — поморщился Дасько. — Это хорошо где-нибудь на митинге. Я преподавал математику — абсолютно аполитичную науку.

Нервное напряжение последних дней, злость, сознание своего одиночества среди тысяч и тысяч враждебных ему людей заставляли Дасько всё больше и больше терять самообладание. Он всегда считал Бабия человеком далёким от «житейской суеты», замкнувшимся в искусство, и, что самое главное, — мягким, уступчивым, неспособным на решительные действия. Поэтому-то Дасько и направился сюда, к Бабию, в надежде на спокойное убежище.

— Ещё немного и ты начнёшь видеть в своём друге преступника, — Дасько постарался вложить в эти слова как можно больше беспечности и сарказма.

— Нет, зачем же, — неопределённым тоном ответил Бабий. — Просто мне интересно знать, как сложилась твоя судьба.

— Ты мне не веришь. Но чтобы у тебя не осталось никаких сомнений — вот мои документы. Возьми проверь их, раз у тебя хватает совести думать плохое о человеке, которого знаешь с детства.

Вся эта тирада была хорошо обдумана. Дасько рассчитывал, что Бабий — деликатный, нерешительный, каким его всегда знал Дасько, смутится, начнёт извиняться, полностью поверит своему собеседнику. Смотреть документы он, конечно, не станет.

Театральным жестом Дасько вынул из кармана паспорт и швырнул на стол. От резкого движения потрёпанная зеленовато-серая книжечка раскрылась. Стала видна фотография владельца паспорта на первой странице и его фамилия: «Роман Дмитриевич Дасько».

Почти в ту же секунду Дасько, как бы вне себя от гнева, схватил паспорт со стола и, потрясая им чуть ли не у самого носа Бабия, хрипло, возмущённо воскликнул:

— Вот, смотри, вот паспорт!

Рука Дасько дрожала. «Видел или не видел он фамилию в паспорте? — думал шпион. — Ведь он меня знает как Курепу».

Как ни быстро убрал Дасько паспорт, но художник успел прочитать, что там стоит вымышленная фамилия.

«Теперь всё ясно, — сказал себе Бабий. — Ясно».

Бабий молчал. Дасько стоял перед ним, с паспортом в руке.

— Хорошо, хорошо, — сказал художник. — Спрячь свои документы. Они никому не нужны.

«Видел или не видел?» — не оставляла Дасько настойчивая мысль.

— Ты меня прости, Ярослав, но обидно, когда ты, — понимаешь, ты! — выражаешь мне недоверие.

Художник потер ладонью лоб, как бы обдумывая какое-то решение.

— Ладно. Оставим это. Ты давно приехал в Кленов?

— Недавно. Думаю устроиться здесь в какой-нибудь из школ.

— Что же, это не плохо. А где ты живешь?

— Пока нигде. Если бы ты был так любезен, Ярослав...

— Что?

— Не разрешишь ли переночевать у тебя сегодня?

«Завтра рано утром уйду, — думал Дасько, — и больше не вернусь сюда, ну его к чёрту. Видел он или не видел фамилию в паспорте?»

При этих словах художник заметно повеселел.

— Пожалуйста, пожалуйста, — быстро ответил он. — Свободная комната у меня есть, кровать тоже найдём.

Этим Бабий в свою очередь совершил ошибку.

«Что он так обрадовался, когда я попросился ночевать? — подумал Дасько. — Видел, — мелькнула у него тревожная мысль. — Хочет задержать у себя до завтра».

Заметив смущение Дасько, Бабий понял свою оплошность.

— Только матраца у меня нет, боюсь, неудобно тебе будет. Если имеешь на примете ночлег комфортабельнее, выбирай. — Ярослав говорил спокойно, безразличным тоном.

«Не видел», — подумал Дасько.

— Да я человек неприхотливый, — сказал шпион. — Солдатом хоть и не был, а по-солдатски — где угодно могу спать.

— Если так — милости просим, — ответил Бабий, и снова в его голосе послышалось что-то, вызвавшее тревогу у Дасько.

«Видел. Дай-ка я проверю».

— Знаешь что, — Дасько встал со стула, — тут неподалёку есть одни знакомые, я у них оставил свои вещи. Схожу за ними и через четверть часа вернусь.

— Я провожу тебя, — тоже вставая, предложил Бабий.

— Зачем же тебя затруднять, я сам.

«Видел, видел, — стучало в висках Дасько. — Не хочет меня отпустить».

— Ничего, ничего. Какое тут затруднение! У меня есть бутылочка — ликёр ещё от Бачевского[2], выпьем, закусим и пойдём. — Не  дав Роману сказать ни слова, художник быстро вышел в соседнюю комнату.

«Что он задумал?» — пробормотал про себя Дасько.

Ступая на носках, осторожно, неслышно, шпион подошёл к двери, за которой скрылся Бабий. Прислушавшись, Дасько уловил лёгкий шелест бумаги. Нагнувшись, он поглядел в замочную скважину.

Бабий стоял возле телефона, быстро перелистывая небольшую книжку — очевидно, искал в справочнике нужный номер.

Дасько понял, что игра проиграна. Надо снять маску.

Понял это и художник, когда его ночной гость рывком распахнул дверь и вошёл в комнату.

— Славцю[3], — первым заговорил Дасько. — Что ты хочешь делать?

Бабий посмотрел в глаза Дасько и, не колеблясь, ответил:

— Сообщить органам государственной безопасности, что у меня сидит подозрительный тип.

— Как ты можешь! Ведь мы оба с тобой украинцы, земляки. Зачем ты хочешь выдать меня!

Голос Дасько звучал мягко, нежно, грустно. Левую руку Дасько положил на телефон, правой нащупывал в кармане рукоятку пистолета.

— Украинцы, земляки! — насмешливо повторил Бабий. — Когда я был под Сталинградом, мы — украинцы, сидели в одном окопе с русскими, грузинами, казахами. Разговаривали между собой на том языке, на котором говорил Лёнин, говорит Сталин, вместе сражались за советскую власть. А на каком наречии объяснялся ты тогда? На гитлеровском, скорее всего! Ты не украинец, ты не смеешь называть себя так!

— Мы выросли вместе, Славцю, — придвигаясь ближе к Бабию, сказал Дасько. Он уже решил покончить с художником, пусть это было и рискованно. Но уговорить Ярослава, Дасько это понял, не удастся.

— Да, вместе. Я пас коров твоего отца. Я не мог пойти в школу потому, что твой отец не уплатил нам денег за то, что мы целыми днями гнули спину на его поле. Ты и поповский сынок избирали нас мишенью для своих острот и издевательств. Хотя мы и родились в одном селе, но мы всегда были разными украинцами, Курепа. И ты это называешь расти вместе?.. Убери руку с телефона!

Бабий оттолкнул Дасько и снял трубку.

Художник, несмотря на свою открытую и доверчивую натуру, вовсе не был излишне беспечным человеком. Уголком глаза Ярослав всё время следил за Дасько, опасаясь какого-нибудь подвоха с его стороны. И когда Роман выхватил пистолет из кармана, Бабий успел увернуться. Удар тяжёлой рукоятки пришёлся не по голове, как рассчитывал Дасько, а по плечу художника.

— Вот теперь ты заговорил по-настоящему, — сквозь зубы произнёс Ярослав и, схватив Дасько, повалил его на пол. Бабий был силён, в своё время он усиленно занимался спортом и сейчас надеялся, что ему удастся справиться со шпионом один на один. Впрочем, если бы художник и стал звать на помощь, то никто бы не отозвался — в маленьком особняке они были одни. Верхний этаж пустовал с начала войны.

Несколько минут продолжалась борьба. Противники катались по полу, опрокидывая и ломая мебель.

Дасько пытался освободиться. Бабий — отнять оружие. Если бы ему удалось это сделать, художник под угрозой пистолета заставил бы шпиона сдаться.

Надеясь на свою силу, Бабий не подумал о том, что он ранен первым ударом Дасько. А рука художника отказывалась служить — удар был жестоким. Дасько воспользовался этим, оттолкнул Ярослава, разорвал занавеску и выпрыгнул в окно.

Из тени, падающей от дерева, к нему бросился человек. Дасько выстрелил, но промахнулся. Сделав ещё несколько выстрелов, Дасько побежал вдоль по улице.

Бабий поднялся с пола и подошёл к окну, когда Дасько уже скрылся в темноте. Художник выскочил тоже через окно, прямо на цветочную клумбу. Он хотел бежать вслед за Дасько, но кто-то сильный остановил Ярослава и незнакомый негромкий голос спросил:

— Что у вас здесь произошло?

— Держите его! — задыхаясь от волнения, выкрикнул Бабий. — Держите! Это преступник!

— А... — флегматично протянул незнакомец. — Задержим, задержим. Вам же советую вернуться домой и вызвать врача. Я вижу, у вас сильно ранено плечо. Кровь выступила сквозь рубашку.

ГЛАВА ОДИННАДЦАТАЯ