Александра Окатова - Королева ночи

• Название: Королева ночи
• Автор: Александра Окатова
• Жанр: Социально-психологическая фантастика
• Год: 2015
• ISBN: 978-5-906784-85-8

Удивительные рассказы пишет Александра Окатова. Фантастические сюжеты сочетаются у нее с вполне убедительными реалистическими характерами героев и точностью в изображении деталей, так что читатель невольно начинает верить, что в жизни, в действительности, все именно так и должно происходить. И это умение заставить поверить в самые фантастические коллизии мира, созданного художником, – несомненное достоинство таланта писательницы.

---

Александра Окатова Королева ночи

Чтение – это нечто объединяющее зрение, слух, чутье и мышление.

Назым Хикмет

Волшебные превращения слов и их смыслов

Вы не задавались вопросом, за что люди любят сказки? Уверен, ответов будет довольно много. Поэтому стоит сразу разделить и сам вопрос на два. За что мы любили сказку в детстве? И за что мы продолжаем ее любить, став взрослыми людьми?

Дети любят сказки за волшебные миры и невероятные приключения. За чудо, в конце концов… За все это же сказки любят и взрослые – за возможность на время покинуть этот реальный мир и погрузиться в нереальный. Но и еще кое за что. Ведь каждая хорошая сказка – это нечто большее, чем то, чем она кажется на первый взгляд. Волшебная сказка обращается к древним истокам мировой культуры и одновременно – к глубинным основам слова как такового.

Такие сказки создает Александра Окатова. Творчество этой писательницы обладает редким качеством – оно узнаваемо. Читатель, знакомый с ее печатавшимися уже рассказами, легко узнает ее авторский почерк в новых произведениях, даже если имя автора закрыть.

Прозаик Александра Окатова имеет свое неповторимое и легко узнаваемое литературное лицо, свой витиеватый и необычный почерк. У нее есть свой ярко выраженный стиль, свой неповторимый язык и свой творческий инструментарий. Но – по порядку.

О языке. Он яркий и образный. Каждое последующее слово цепляется за предыдущее и сплетается в единую словесную вязь. Словно слова соединены вязальным крючком в кружева. В этом предложении я невольно подражаю Окатовой – она любит играть словами. «Словно слова» – у меня здесь. «Принцы все делают принципиально» – у нее в сказке «Край непуганых принцев». И так – во многих ее произведениях.

О стиле. Писательница очень любит сложные словесные конструкции со множеством придаточных предложений – сложносочиненные и сложноподчиненные. Однако у нее они не кажутся тяжеловесными, легко читаются. Практически поются. Целый абзац может оказаться единым предложением с одной единственной точкой в конце, но читается он влет, без каких-либо затруднений. Так писать умеет не каждый.

Ну и наконец – об инструментарии Александры Окатовой. Ее произведения легко узнаются по совершенно уникальному приему, отработанному ею до полного совершенства. Писательница очень необычно ощущает и воспринимает слова и их сочетания. Она невольно прочитывает их изначальный смысл и строит на этом целые сюжеты своих волшебных историй. Ничего удивительного – если воспринимать слова в их изначальном значении, то выйдет настоящая магия.

Вот, к примеру, первый рассказ из сборника. Его сюжет построен на основе двух весьма избитых идиоматических выражений, прямой смысл которых все уже давно разучились воспринимать. Для начала Александра Окатова, если можно так выразиться, воплощает в жизнь метафору «воздушные замки». Героиня этого рассказа не только строит замок из воздуха, но и гуляет по нему и даже падает с одной из его лестниц, ломая ногу. Затем возникает поговорка «Любовь зла – полюбишь и козла». И в сюжет врывается настоящий Старый Козел… И что бы вы думали? Героиня предпочитает его художнику, поэту и барду.

И такие волшебные прекращения переносного смысла слов и словосочетаний в прямой, метафоры – в прямое высказывание происходят практически в каждом произведении Александры Окатовой. Она и сама играет смыслами, как заправский жонглер булавами и мячиками, и вовлекает в эту заманчивую игру своего читателя. И втянувшись, уже невозможно оторваться.

Вот еще пример. Целый рассказ «Край непуганых принцев» построен на выкручивании из привычных слов неожиданного смысла. Читатель привык вкладывать в слова-определения, данные в качестве прозвищ этим самым принцам, один смысл, а все оказывается по-другому. Так, оказывается, что Фердинанд Безупречный прозван так из-за своего самодовольства и из-за того, что он не терпит упреков. А вот Фердинанд Безжалостный – напротив, незлобив и покладист и никогда ни о чем не жалеет. Зато уж Фердинанд Бездушный – злодей из злодеев, правда, никого не душит. Веселее всего Александра Окатова обошлась с Фердинандами Безвинным, Отчаянным и Настойчивым. «Дело в том, что в провинции Фердинанда Безвинного вино запрещено во всех видах. Фердинанд Отчаянный питал необъяснимую ненависть к чаю: просто терпеть его не мог, тошнило его от чаю. А Фердинанд Настойчивый самолично и саморучно готовил такую великолепную по вкусу и градусу настойку, что алчущие Фердинанды отрывались у него от души». Кстати, слово «саморучно» вполне себе претендует на звание неологизма.

Вот такой необычный автор Александра Окатова. Полноценными героями ее произведений становятся не только волшебные персонажи, но и сами слова, их сочетания и смыслы. А это признак высокого мастерства.

Андрей Щербак-Жуков, поэт, прозаик, критик

Часть первая Замки, воздушные и не очень

Питер Брейгель Старший. «Вавилонская башня». 1564

Замки, воздушные и не очень

Она подумала, интересно, какие у других людей воздушные замки? На что похожи?

Если бы объявили всемирный конкурс воздушных замков, то какое место занял бы её? У неё тоже, как у многих других людей, был свой воздушный замок.

Замку двадцать лет, как и ей самой. Кому как, а для неё он был очень даже реальный, хотя и воздушный. Они у всех разные. Смотря что положить в основание. Какой краеугольный камень, так сказать.

У кого-то, как у её соседа, художника, с которым они даже иногда встречались на общем балконе, выходившем на запад: провожали там солнце на закат, был готический, например. Со стрельчатыми окнами и витражами в стиле пламенеющей готики, несколько мрачный, величественный и торжественный. С нефом, похожим на остов корабля. С мачтами колонн, со сводом, как небо, как его представляют люди, а зачем людям второе небо, если есть настоящее? Не затем ли, что его понять нельзя и оно бесконечно далеко от нас, значит надо сделать своё, рукотворное, понятное им небо.

Храм готический, вот оно, небо на земле.

У кого-то, вероятно, мог быть воздушный замок как сад, например, с апельсиновыми деревьями, с густой, сильной, плотной и блестящей листвой, а в ней апельсины как символ недоступности счастья. Сияющие круглые сочные плоды, ты тянешь к ним руки, а ветви как живые взлетают вверх и не поймать, не достать, не сорвать это сочное солнце, не даётся мечта в руки, улетает апельсин в небо, на то он и мечта, символ недоступного счастья, да, не хотела бы она такой воздушный замок.

А у неё был замечательный. У неё небесное небо, им кончался её воздушный замок, а в основании его лежал один камешек, с которого и началось строительство. Замок как облака. Лёгкий. Высокий, который не кончался даже там, где он переходил в небо. Вряд ли какой другой воздушный замок мог бы поспорить с её замком.

Он менял свои очертания в зависимости от времени суток. Утром замок вполсилы освещался нежным, цвета разведенного красного вина светом. Вечером замок словно таял в сиреневом тумане сумерек.

Ну, например, однажды в сопровождении легкого приятного ветерка она направилась вверх, собираясь достичь балкона на третьем этаже замка, но по пути сбилась и оказалась на первом, в очень мрачном и тесном помещении, которое как раз и базировалось на краеугольном камне воздушного замка. Еле выбралась!

По утрам коварный свет манил её всё выше и выше: она шла по переплетающимся лестницам, опасность заключалась в том, что как бы она ни старалась выбрать направление или высоту подъема, то всё равно ошибалась: лестницы приводили вовсе не туда, куда она хотела, хотя она всё время сверялась с планом замка.

А однажды она дошла до пятого этажа, но на повороте воздушной лестницы необдуманно остановилась на смотровой площадке, облокотилась на перила, которые подло растаяли у неё под руками, и она рухнула прямо с высоты пятого этажа, а у замков высота-то этажей побольше, чем у жилых домов, и пятый этаж воздушного замка это как семнадцатый у обычного, блочного дома.

Как она тогда осталась жива, непонятно даже ей! Она отделалась переломом ноги и два месяца ходила в гипсе и после того, как сняли гипс, она сама заметила, что нога левая, сломанная, другой человек ни в жизнь не заметит, стала чуть-чуть тоньше, чем правая. И сгибалась тоже чуть хуже, но на походке это тоже никак не отразилось, вообще бы никому в голову не пришло, что она ногу ломала.

С тех пор она стала осторожнее гулять по своему воздушному замку. Замок был очень своевольный, свободолюбивый и надстраивался, как ему заблагорассудится. А так она ходила, после того, как гипс сняли, с костылями ещё месяц, и на себе ощутила, как другие люди с неприятием, особенно, когда у них всё в порядке, смотрят на тех, кто упал со своего воздушного замка. Но ей даже жаль таких: может у них и замка-то никакого воздушного нет, ведь если такой есть, то слишком уж велика возможность с него упасть.