В Храмов - Сегодня - позавчера_2

• Название: Сегодня - позавчера_2
• Автор: В Храмов
• Жанр: Научная Фантастика

ГГ выжил, бой - продолжается. А судьба продолжает сыпать на него рояли.

---

Он ещё не упал, а я уже перешагивал через него, подошёл к столу, открытой ладонью ткнул "палача" в нос и отобрал наган из поднимающейся от кобуры руки. Наган я схватил за ствол, не размахиваясь опустил его рукоятью на кисть левой руки "палача", которой он упирался в стол. Хруст. Он не взвыл - уже был без сознания, от удара в нос, начал падать на стол. Я "помог" - положив ладонь на затылок, увеличил скорость встречи его медного лба и дубовой столешницы.

Всегда в "ярости" время для меня замедляется. Я знал, что это невозможно, что это мои реакции и активность мозга так возрастают, но выглядело это, будто в замедленном кино. В "ярости" нельзя находиться долго - сил и энергии не хватит. Можно "перегореть", как лампочка при перегрузке. Я стал успокаивать себя, сел на стул. Жжение в затылке ослабло.

- Конвой!

Дверь распахнулась, вбежали двое с наганами (я гляжу, любят в этой организации револьверы больше, чем пистолеты).

- Вы зачем меня привели? Смотреть на гладиаторские бои? Мне не интересно. Отведите меня обратно в мою камеру!

- Что тут произошло?

- Откуда я знаю? Они стали бить друг друга.

- Это почему это?

- Я тебе что, психиатр что ли? Откуда я знаю?

Меня вернули на место. Всё вернулось на круги своя. Принесли поесть, папиросы, газету. От 27.01.42г. Эх-хе-хе! Мало оказалось довести Я-2, донести его записи до своих. Надо было как-то до Берии добраться. А это сложнее, чем по тылам немца пройти. И ранение это, чуть не добившее меня, не вовремя. Не будь я ранен, может и сумел бы всё сделать. А теперь сиди и уповай, что Парфирыч и этот "разговорчивый" Кельш окажутся сторонниками Берии, а не в "обойме" заговорщиков.

Ведь Берию никто не любил. Все его боялись. Он проворачивал грандиозные дела с наивысшей скоростью и эффективность. С соответствующей и неизбежной жестокостью и бесчеловечностью. За что его любить? Он умел использовать не только сильные стороны людей, но и чувствительно прихватить за "слабости". Недругов у него хватало. А уж как они после смерти Сталина на нём "оторвались"! Мало, что сместили, оклеветали, уничтожили, имя его в такой грязи вываляли, что и не видно ничего настоящего. Даже в 21-м веке мало что известно о лучшем кризис-менеджере 20-го века.

Но, как говориться, дай нам Господи сил смириться с тем, что изменить мы не можем!

Узник

(1942г.)

Свидание со старым знакомым.

А на следующее утро дверь открылась и вместо завтрака пришёл Тимофей Парфирыч Степанов. Я вскочил, т.к. был рад его видеть, хотя тень сомнения в нём не покидала меня. Парфирыч раскинул руки, с зажатой в одной руке газетой, и мы обнялись. Крепко, как друзья после долгой разлуки.

- Как ты, Витя, рассказывай?!

- Да, что я! Я рад тебя видеть! Не ожидал такого, а рад! Что там, в мире?

- Сейчас расскажу. Пригласишь или так и будем на пороге стоять?

- Так я тут и не хозяин. Меня даже пытать пытались, извини за каламбур.

- А, наслышан. Ретивый, но недалёкий следователь решил проявить инициативу и ускорить получение твоего согласия на сотрудничество. Но, в последний момент он и его подручные сошли с ума и побили друг друга.

- Я там был, присутствовал. Все живы?

- Таких убьёшь! Им бы каждому по ПТР и в окоп. Их лбами можно танковую броню пробивать.

- А что они сказали?

- Что инвалид-подследственный превратился в призрака и избил их.

- Так это же невозможно!

- Это ты мне мозги засираешь? А то я тебя не знаю! Хорошо прокуроры тебя не знают и тоже посчитали это невозможным. Но, ведь тебя не это интересует? Тебя же подмывает про "Восток" спросить?

- Подмывает.

- На, смотри. Это "Правда" за 30 января.

На первой полосе шло сообщение о покушении на Берию. Нарком был ранен, но угрозы жизни нет. Заговорщики схвачены, организаторы выявлены, арестованы, ждут суда.

- Я не успел?

- Эх, Витя! Что бы мы без тебя делали? Всё-таки не подвела меня интуиция. Чутьё у меня, Витя. Хорошее чутьё. А с годами только усиливается. Я как о тебе узнал, сразу почуял в тебе что-то. Только вот что - не понял. Враг ты или соратник? Приглядывался. Ты вроде и весь на виду, но в то же время и какой-то чужой, непонятный.

- Загадочный? - усмехнулся я. Так меня жена называла. Пятнадцать лет прожили вместе, а она всё одно загадочным называла.

- Одно чуял точно - не врал ты, когда патриотические речи толкал. Рискнул, к сыну определил, чтобы он приглядел за тобой. А получилось, что ты его спас, многому научил. А теперь нас всех спас от ошибки.

- Ошибки?

Парфирыч вздохнул, расстегнул воротник, весь как-то осунулся, будто вынули из него центральный стержень. Он превратился из старшего майора ГБ в обычного старика, битого жизнью. Круто. Их учат этому фокусу перевоплощения или это природно-интуитивное, как его "чутьё"?

- Понимаешь, информация о мнении, что Берия сильно мешать стал, была даже у меня. Очень многие были им недовольны, что не удивительно. И тут этот мальчишка с Антипом с письмом от тебя. Я почитал записи этого Голума. А это его настоящее имя?

- Нет. Это прозвище.

- Он так себя и в записях называл. Странно.

Правда, странно. Хотя, что странного. Он - это я, каким мог бы стать в будущем. Или стал. А "загадочность" - это генетическое. Куда оно денется?

- Почитал я эти сочинения, - продолжил Парфирыч, - многое у меня в голове перевернулось. Я сначала не поверил. Чушью посчитал. Дезинформацией. Думал, и как же это Кузьмина так вокруг пальца обвели?

- А вещи? Я как их увидел - сразу понял, что этот жаворонок не спроста тут. Там такие предметы, обычные, обиходные, которых пока и создать невозможно. Мы ими тоже пользовались. И теперь не представляю, как без них? Зажигалка прозрачная со сжиженным газом, прозрачные плёнки, самоклеющиеся лента, самопишущие ручки, рации. И на всём этом даты производства. Для дезы - больно накладно. Из материалов, ещё не существующих, производство, технологии, каких нет. Для дезы?

- Да, это и меня убедило. Но дело не в этом. На многие события и на многих людей я взглянул по-другому. Того же Берию взять. Я и не знал о его руководстве атомным проектом. О разработке вооружений знал. Мы считали, что он и должен этим заниматься, а госбезопасностью должны заниматься мы. А, оказалось, что половина нашей... его разведки занималось, как это в голумовых записях называется, а, вот - промышленный шпионаж. Поэтому я и поехал к Меркулову. Мы с ним неплохо знакомы. А Меркулов уже и вышел на Берию. Он приказал тебя и всех причастных изолировать, фигурантов записей взять под наблюдение и... И всё.

- Почему?

- Твой Голум основывался на художественных произведениях и слухах с домыслами. Не самый надёжный источник, согласись. А затрагивались интересы совсем не маленьких людей. Ошибиться нельзя.

Парфирыч тяжко вздохнул:

- Не смотря на всю свою значимость, Лаврентий Павлович сам себя назначил на роль "живца". Кстати, твой "доспех" ему и спас жизнь. Он его под тонкое пальтишко одел, чтобы ватником выглядело. Простыл только сильно. И в руку ранен. И внутренние травмы. От удара пули броня твоя не спасает.

- Это точно, - я потёр грудь с левой стороны, куда впилась тогда винтовочная пуля, пробив 8-мм пластину доспеха.

- Хорошо, в голову не попали. Близко и их не пустили, они издали стреляли. Про "доспех" они не знали.

- Ну, вот и хорошо. Теперь меня отпустят? Записи у вас, Голума я, к сожалению, потерял. Больше ничем не могу помочь.

- Этот человек точно мёртв?

- Ему миной оторвало обе ноги, разворотило кишки. Нести его было некому, мы были под сильным обстрелом. И не донесли бы. Я ему полмагазина автомата в лицо выпустил. Чтобы наверняка. Немцу он не достанется.

- Точно?

- Парфирыч! На фига мне врать? Неужели ты думаешь я его немцам бы оставил? И Кадет видел.

- Перунов будет говорить то, что ты скажешь. Даже под пыткой.

- Надеюсь, его не пытали? Молодых, с не закостеневшей психикой, сломать легко. А он хороший парень.

- Нет, конечно. Даже не допрашивали. Мы, с Сашей, с ним поговорили, порасспрашивали, Саша его и забрал в училище, от греха подальше, спрятал. А что там за история с немцем? Вели-вели его, потом живым бросили.

- Перевоспитывали. Думаю, когда вернётся домой, а он должен вернуться и не пойти больше воевать, он не откажется сотрудничать. Привет от меня передадите, поможет. Только, он не будет делать ничего, что может повредить немцам. Он, все-таки, любит свою страну.

- И что от него толку?

- Парфирыч, ну ты что? Не разочаровывай меня. Я шпион или ты? Неужели я должен вам, матёрым волкодавам, подсказывать, как использовать агента влияния, как он может, своим не навредив, нам помочь? Беглых пленных укрыть, сообщение передать. Да, я не знаю вашей шпионской специфики.

- Да, Витя, ты прав. Наверное, я устал. Надо отдохнуть. И ты отдохни. Завтра поедем в гости.

Узник

(1942г.)

Суд инквизиции.

Ехали мы не долго. Всего полдня на машине. Мне завязали глаза, поэтому я ничего не видел. Приехали. Судя по звукам, за город. Меня вывели, вели, поддерживая, через двери, по лестницам. Вверх, вниз, опять вверх, опять вниз, ещё вниз. Они кружили меня. А я и не старался запоминать дороги. Оно мне надо? Пытаться перехитрить НКВД? Напрасные напряжения меня никогда не вдохновляли. Наконец, пришли. Комната. Большая. Есть окна. В помещении было несколько человек. Я сел на подставленный мне стул.