В Храмов - Сегодня - позавчера

• Название: Сегодня - позавчера
• Автор: В Храмов
• Жанр: Научная Фантастика

Из нашего времени в 41-й. За что? что ему делать?

---

К вечеру тело болело невыносимо. Да, нельзя так, с непривычки. Но - время. Его опять нет. Я чувствую, как оно уходит. А я - ждал. Одно утешение - не в тоске и не напрасно. Тренировки, интересное общество, Катя.

В госпитале поднялся откровенный шухер. Как всегда при угрозе приезда большого начальства. Медперсонал носился с видом лёгкой истерики. Они разом пытались привести в божеский вид полы, стены, окна, двери и нас, излечаемых. Получалось плохо. Я даже не пытался помочь. В таких ситуациях - чем больше действующих лиц, тем больше бардак. Поэтому я ограничился уборкой самого себя. Помыл, что смог, в том числе и изрядно отросшие волосы, теперь чистые они стали как иглы дикобраза под ударом тока - торчали все разом строго перпендикулярно коже головы. Подстриг ногти (на правой руке с посторонней помощью) и побрился. Вот тут особый разговор. Никогда в жизни в руках не держал опасной бритвы. Только "Жилеты". Ясно, я опасался бриться. Отросла довольно приличная борода, густая, тёмно-русая, как у былинного героя, хотя и короткая. Но устав Красной Армии однозначно запрещает ношение бороды, неодобрительно морщиться на усы, но терпит (Будённый), о чём мне неоднократно и не прозрачно намекнули все соседи по палате по очереди. Недоели даже. Пришлось браться за мыло и бритву. Но ничего страшного не произошло - выработанные рефлексы тела-Кузьмина выручили меня и здесь, как до этого с портянками (ну кто в 2010-х умеет их правильно наматывать?). Сбрил всё, хотя регулярно заглядывающие юный девичий медперсонал и просил оставить усы. Без бороды они у меня вызывали только одни ассоциации - "пи__да под носом".

Так что я теперь, воняя "Шипром" на пол-этажа, причёсанный, отмытый, в чисто-глаженой пижаме, сидел на своей койке у окна, подперев спину подушкой, я читал. Жюля Верна. Ну, как читал? Всё это в детстве же было перечтено. Пролистывал - легенда, батенька. Извольте не мистическим путем расширять кругозор, а реальным - осязаемым. Хотя не интересно уже перечитывать. Так, для вида листаю. На тумбочке лежал Толстой. "Война и мир". Уже пролистал. А Клаузевица мне достать негде. Не интересен он хирургу Натану Аароновичу.

- Приехали! - пронеслось по коридорам, сопровождаемое топотом стада бегемотов. И вот стало тихо. Впервые за пару последних дней.

Я выглянул в окно. Но, оно выходило во двор, видно было только нервного повара в белоснежном, а не сером, как до этого, фартуке. Эк, их всех пробрало! Не нарком ли Тимошенко приехал?

Оказалось - нет. Часа через полтора в палату завалилась толпа военных со шпалами, звёздами на рукавах, во главе с седым, длинным (тощий, как вешалка, оттого казался длинным), типом с выпяченным подбородком, жестоким взглядом ледяных глаз исподлобья, недовольно сжатыми в тонкую линию губами. Серая кожа обтянула лицо, как у мумии. Один ромб в петлицах.

"Это с какой же шахты тебя извлекли? И как долго там мариновали? На силе воли держишься?" - подумал я. Вид этого седого был откровенно чахоточно-дистрофичный.

Делегация констатировала нам доброго дня и скорейшего выздоровления. Потом скрипучим голосом сказал седой:

- Я комбриг Синицын Александр Дмитриевич...

Я обалдел. Комбриг. Это что за прослойка? Знаю, есть полковник, следом - генерал-майор. Полк-дивизия. Меж ними бригада иногда бывает. И для бригады выделили отдельное звание? А вот чем бригада отличается от полка и дивизии? Два полка вместо трех, как в дивизии? Блин, ничегошеньки я не знаю.

- Подлый враг остановлен, получив по зубам под Смоленском и Киевом. Но для его окончательного разгрома сил пока недостаточно. Зато, появилась возможность заняться подготовкой подкреплений. В стране началось формирование резервных армий. В нашей области - дивизии, в городе и районе - стрелковой бригады. Руководить этим буду я. Принято решение, бойцов, по излечении, направлять не в действующую армию, а на переформирование. Для передачи боевого опыта призывникам. Как говориться, за битого - двух небитых дают. Нам нужны инструктора в учебные роты. Кидать необстрелянных людей в бой - непозволительная роскошь. Поэтому командование и партия просит вас, товарищи, - поправляйтесь быстрее. Если имеются какие просьбы, предложения - говорите, не стесняйтесь. Мы поможем.

Вот оно! На ловца и зверь бежит. Я шагнул вперед, вытянулся, как смог:

- Старшина Кузьмин. Был ранен при бомбёжке, отстал от части. Прошу принять меня в бригаду. В действующую армию не годен, пока, - я поднял загипсованную руку, - но имею опыт обучения новобранцев. В процессе и долечусь. Время нас ждать не будет. Хребет зверю ещё не сломали, только отповедь дали. А без меня сломают - обидно будет.

- Орёл?! - ледяные глаза комбрига потеплели. Он повернулся к заведующему хирургией - Натану, старательно прятавшемуся за широкими спинами военкомов: - Он достаточно подлечился?

Натан выглядел одновременно сердитым, растерянным и обиженным, но голос был твёрд.

- Кузьмин был не столько ранен, сколько контужен. И что там в его голове сейчас происходит - непонятно.

- Как и у всех нас, - перебил его Синицин, - ближе к делу.

- Выписать его не могу, но и удержать его невозможно - опять под бомбы полезет. Его прямо к ним тянет.

- Это как? - удивился комбриг.

- Это не тот ли старшина, что своим видом ожившей мумии всех немцев распугал? - встрял ещё какой-то тип с тремя шпалами и огромной звездой на рукаве, - Он самый? О, Александр Дмитриевич, этот старшина уже успел отличиться. Во время бомбёжки станции, сбежал отсюда, пешком дошел до вокзала, остановил панику среди железнодорожного персонала, понёсшего потери, организовал ремонт повреждённых путей силами женщин-путейцев и привлечённых бойцов, поддавшихся панике и пробегавших мимо.

- А почему как мумия?

- Так в бинтах с ног до головы, ноги-руки не гнуться из-за гипсов.

- Да, старшина. Такие люди нам нужны. Считайте вопрос решённым. Что, военврач?

- Я его не могу выписать, - упрямо заявил Натан.

- Да вы что, издеваетесь? - комбриг как-то весь приподнялся. Казалось, он стал коршуном. Сейчас как кинется на Натана, перья только и полетят.

- Он может заниматься делами вашего ведомства, но останется под наблюдением. Каждый день должен являться на приём.

Комбриг стал обычным. Даже усмехнулся.

- Пойдёт. Так бы и сказали, что переводите его на дневное. Так, старшина. Слушай мою команду: завтра, в 8-00, в кабинете военкома, как штык!

- Есть, как штык! Благодарю!

- А вот это лишнее. Пойдёмте, товарищи. Натан Ааронович, у вас есть ещё подобные бойцы?

- Настолько же контуженных нет.

- Жаль. Мне бы тыщёночку "настолько же контуженных" и остальных можно ставить на заготовку берёзовых крестов.

Из коридора раздался дружный смех. Это хорошо. Но, не очень. Как я понял, комбриг думает, что немчуру остановили? Его ждет разочарование. Кадровая армия мирного времени тормознула вермахт, но и сама растерзана как тузикова грелка. Перегруппировка Гудериана под Киев - миллион у нас минус. Огромная кровоточащая дыра на юго-западе и жиденький заборчик на смоленской дороге. Времени мало. Не сформирует комбриг своей бригады - по частям под танки бросят. Тьфу-тьфу, не дай бог. Но времени мало. Его уже практически нет.

Спать. Срочно. Когда ещё придётся. С завтра - цейтнот.

Встать в строй!

Утром я, как пан-король, на полуторке был доставлен к военкомату. Народ вокруг военкомата роился в невообразимых количествах. Многоголосый их говор сливался в один большой шум. Подобное меня всегда бесило, уставал от этого сразу. Провожаемый десятками пар любопытных и удивленных глаз (я в больничной коричнево-полосатой пижаме) я прошёл в военкомат. Меня немного "потрясывало", как всегда перед собеседованием с людьми, от которых хоть немного зависела моя судьба. Нашёл нужный кабинет, коридор перед которым был плотно упакован молодыми (и не очень) людьми. Протолкнуться я бы не смог. Стал ждать. Часов у меня не было. Опаздывал я или нет, не знал. Но проявить непунктуальность не хотелось. Поэтому, набравшись наглости, тормознул солдатика с двумя треугольниками на петлицах. Выбрал его за не соответствие молодого лица и сосредоточенность на этом самом лице (типа сильно занятой).

- Слушай, дружище, меня в восемь ноль-ноль военком ждать должен. С комбригом.

Солдатик испугано выдернул рукав из моих пальцев, сменил испуг на лице презрением, с которым оценил мой прикид.

- А народный комиссар обороны тебя там не ждёт? - процедил он сквозь зубы.

- Не советую ёрничать, мальчик, у меня это лучше получиться. Иди, доложи: старшина Кузьмин прибыл. Если ты не понял - старшина Кузьмин - я. На внешний вид не смотри, я с госпиталя.

Когда я его назвал "мальчиком", лицо его побагровело. Но, дальнейшие слова охладили пыл.

- Тут много всяких дожидается. Постарше званием старшины. И ничего, ждут.

- Не всем указано явиться лично пред очи ровно в восемь нуль-нуль, как мне. Ты мне долго мозг парить будешь? Туда же всё одно идёшь. Вот и скажи.