Людмила Синицына - Узор счастья

• Название: Узор счастья
• Автор: Людмила Синицына
• Издательство: М.: Олимп: АСТ: Астрель
• Жанр: Современные любовные романы
• Год: 2005
• ISBN: 5-17-028481-0; 5-7390-1542-1; 5-271-11280-2; 985-13-3468-5

Она молода, красива, талантлива и влюблена. Ее избранник — ей под стать. Эта пара просто обречена на долгую счастливую жизнь.

Но почему же тогда после слова «любовь» звучит слово «смерть»? От кого должно защитить любящих шаманское копье? Кто желает счастливой паре зла?

И все-таки что сильнее, любовь или смерть?

---

— Здесь нам придется нырять в дырку между прутьями решетки, но она широкая, как дверь, — сообщил Слава, пролезая первым.

Прутья решетки и в самом деле были раздвинуты так широко, что пролезть между ними не составляло никакого труда, только пришлось нагнуться.

— Правильно говорили — Сусанин, — засмеялась Алла. — Надо было идти за Мишей. Нет, сюда я больше не ходок.

— А вот увидишь, насколько раньше других мы придем, — усмехнулся Слава и устремился вперед.

Им и вправду намного удалось опередить группу Миши. И Светлана решила, что, хотя эта короткая дорога пролегает по весьма подозрительным, пустынным дворам, все же имеет смысл пользоваться ею...

В студии, где у них обычно проходили занятия, — светлой и просторной, — на стеллажах возле двери располагались гипсовые головы, руки, ноги, вазы — все, что можно было использовать для привычных учебных натюрмортов и для работы над рисунками. В другом ее конце сгрудились маски, деревянные фигуры, под ними — пестрая ткань ручной окраски, вышитые ковры. Все это было привезено из Африки, как теперь догадывалась Светлана, с таких же базарчиков, по которым ходила она сама. Этот угол предназначался для тех, кто хотел бы поработать с цветом.

Каждый уже успел облюбовать себе место. И преподаватель Петр Ильич, заложив руки за спину, переходил от одного студента к другому, останавливался, смотрел, делал замечания и шел дальше.

Светлана поставила перед собой кувшин грубой ручной лепки с таким же грубо нанесенным на его бока узором. В кувшин были воткнуты причудливой формы засохшие колючки. Такие же колючки-воспоминания постоянно вонзались в сердце Светланы. Может быть, если их нарисовать, острые кончики притупятся?..

Глава 20

— Что случилось? — спросила Оксана, едва завидев подругу.

— Вот, почитай, — Светлана вместо ответа протянула письмо от бабушки.

На этот раз оно оказалось трагичным. Умерла Настасья Николаевна — соседка, которая жила с другой стороны дома, где тоже располагались квартиры на две семьи. И самое ужасное, что в ее смерти, хотя и косвенно, оказалась повинна Елена Васильевна. Она казнила себя не переставая.

«...Ну кто мог знать? Ведь у нас грибники все. Собирают всегда только самые отборные грибы. Смотрю — стоит корзинка на пороге, а в ней — все свеженькие, один к одному, опята. А тут и Настасья. Увидела корзинку, заохала: «Кто это вам принес? Я сама в лес не могу выбраться, почти ничего не вижу. А корзинами мне никто не носит». Ну я взяла и отдала ей — думаю: мне меньше возни».

Светлана представила, как выглядела эта сцена. Настасья Николаевна всегда любила пожаловаться, поприбедняться. Как увидит что, сразу начинает горестно качать головой, словно сирота казанская. Впрочем, она и была «сиротой». Дети ее разъехались, навещали мать редко, хотя то один, то другой присылал ей деньги в поддержку. Но уж очень любила Настасья Николаевна что-нибудь задаром получить. И, увидев корзинку с грибами, не удержалась.

А Елена Васильевна, естественно, тут же все и отдала. Даже горсточку себе не оставила. «...Как врачи установили — отравление. Судя по всему, затесалась бледная поганка. Будь Настасья позорче, конечно, сразу бы ее разглядела. Но ведь у нас все опытные грибники. Как могли спутать — непонятно. Наверное, Настасья и рассматривать не стала, вывалила все на сковородку и сразу зажарила. Может, и могли бы ей помочь, если бы она не прилегла и не уснула. А потом уже ничего нельзя было сделать».

Оксана оторвалась от письма и, нахмурившись, посмотрела на Светлану.

«...Только на второй день Зина спохватилась: что это Настасью не видно и не слышно?»

Светлана снова почувствовала, как холодный ком в груди начинает увеличиваться.

— Кто же это принес? — недоумевая, спросила Оксана.

— Читай дальше.

«Я пошла к участковому и все рассказала. Он начал расспрашивать, но так и не смог выяснить, кто принес подарок. А я как только выхожу на крыльцо, вспоминаю, что тут стояла эта проклятая пестрая корзинка, и мне становится не по себе. И зачем я ее только взяла?»

— М-да, — покачала головой Оксана.

И они обе замолчали.

— Вот тут Елена Васильевна пишет: «проклятая пестрая корзинка». Может, по корзинке можно узнать, чья?

— Теперь, наверное, когда стало известно, что тетя Настя умерла, никто и не признается. Нам же постоянно то яйца, то сметану, то картошку приносили. Ты и сама знаешь...

— Да, но как правило, все же в дом-то заходили.

— Ты о чем, не понимаю?

— А о том, что все это выглядит как-то... странно.

У Светланы отчего-то было неспокойно на душе. Почему-то ей казалось, что эта треклятая корзинка появилась неслучайно.

— Да... Мама часто говорила: пришла беда — отворяй ворота. Я считала — глупость. А теперь вижу, и в самом деле бывает именно полоса несчастий. Как будто одно влечет за собой другое. Надо что-то сделать, чтобы выйти из этой полосы. Только зэ квесчен из хау? — проговорила Оксана по-английски, но с нарочито русским акцентом. — Вопрос в том, как?

«И в самом деле. Когда же началась эта полоса несчастий? — задумалась Светлана. Впрочем, так ли уж важно, когда именно началась? Главное, когда она закончится».

— Ладно, — тряхнула головой Оксана. — Я ведь шла зачем... — вспомнила она, переводя разговор на другую тему — Помнишь, я тебе говорила про нашу пациентку — жену Казимира Александровича, режиссера Нового музыкального театра?

— Ну?

— И после передачи мы разговорились с ней про тебя. Казимир Александрович согласился встретиться с тобой. Правда, сразу предупредил, что никаких обязательств пока брать не будет...

— Я же тебе еще тогда сказала: не сходи с ума. Что я могу ему предложить? Я ни с одним театром не сотрудничала. У меня нет никакого опыта.

— Но рано или поздно надо начинать.

— Не с такого же режиссера.

— А почему нет? Ты просто покажешь ему свои эскизы.

— Какие эскизы?

— А про постановки, которые делала с Еленой Васильевной, забыла? — напомнила Оксана.

— Что я там делала? Больше смотрела.

— Ну да! Смотрела! Зря, что ли, Елена Васильевна восхищалась твоими костюмами!

То была инсценировка стихотворения Лермонтова «Три пальмы». Поэт-рассказчик декламировал стихотворение, а танцевальная группа под музыку исполняла номера. Елена Васильевна уступила настоятельным требованиям своего коллектива и не столько ставила, сколько пыталась удержать их в рамках. Потому что «караванщики» норовили исполнить что-то вроде танца с саблями, а «три пальмы» настаивали на том, чтобы их тему взяли из какого-нибудь индийского кинофильма. Елена Васильевна и смеялась и огорчалась. Но ей не хотелось гасить энтузиазм творческой группы, и она помогала им чем могла. В основном придумывала, как можно сделать более дешевые костюмы.

Быстрее всего удалось справиться с костюмом для трех пальм. Они сшили юбочки из темно-зеленой бахромы, надели облегающие водолазки и коричневые колготки. На голове у них были повязки из той же самой бахромы. Для Ручья подошло голубое прямое платье с разрезами по бокам и длинный шарф. С караванщиками тоже дело обстояло довольно просто: шаровары, широкие кушаки и клетчатые штапельные платки с ободком — вроде «арафаток». Платки эти периодически вызывали приступы веселья — каждый норовил натянуть их на себя.

Но вот с костюмом Стужи возникла заминка. Елена Васильевна сделала несколько набросков, но все сама же и забраковала. Они были неплохи сами по себе, но не вписывались в стилистику оформления. Светлана сидела за столом и рисовала пустыню, тлеющие угли костра, три пальмы и стужу, налетевшую на неосмотрительных караванщиков. Добравшись до стужи, она задумалась. Надо было передать ощущение холода и жестокости. На столе перед ней лежала фольга от шоколадки «Аленка», которую она съела давным-давно. Фольга серебристо отсвечивала, словно покрытая изморозью.

«Мороз!» — промелькнула в ее голове мысль.

Она взяла ножницы, нарезала тонкие полоски и, аккуратно смазывая их концы клеем, покрыла ими костлявую фигуру стужи.

Елена Васильевна встала, чтобы взять новые листы, и, проходя мимо Светланы, посмотрела на то, чем она с таким увлечением занималась. Внучка не видела, что бабушка остановилась возле нее, внимательно глядя на страницу альбома, поскольку сосредоточенно приклеивала последнюю полосу.

— Замечательная идея! Просто и оригинально. На тюлевый комбинезон надо будет нашить полоски из фольги. Молодец!

Светлана вовсе не собиралась придумывать костюм. Ей и в голову это не приходило. Она даже не заметила, что Елена Васильевна отбрасывает третий или четвертый вариант. Просто заразившись общим энтузиазмом, она решила нарисовать картину, которая явилась ее воображению. Но увидев, с какой радостью смотрит на нее бабушка, как у нее засветились глаза, смутилась. И тоже обрадовалась.