Татия Суботина - Жажда

• Название: Жажда
• Автор: Татия Суботина
• Жанр: Любовно-фантастические романы

Что бы вы сделали ради того, чтобы выжить?

Марта Туманова, обычная студентка, и представить не могла, во что обернется уикенд на природе, куда пригласили одногруппники. Остров забытых душ, оказавшийся ловушкой. Ее персональное Чистилище, где Марта должна сама решить, в какую дверь войти: ад или рай.

Друзья, ради выживания готовые на все, откроются новыми гранями, о которых она и не подозревала. Есть ли в окружающем ужасе место любви? Съесть самой или быть съеденной ради того, чтобы уцелеть?

А какой бы выбор сделали вы?..

Предупреждение: Присутствуют эротические и сцены жестокости (не героя над героиней). Возрастной ценз: строго 18+.

---

Через нее сейчас на меня, показалось, смотрела необъятная Вселенная.

— На все, — даже не задумываясь, дала ответ я.

— На все, это серьезно, — уголки ее губ поползли вверх, но глаза оставались серьезными, холодными и беспристрастными. — Так ли на все?

Я отодвинулась и упрямо вздернула подбородок, всем своим видом показывая, что от своего заявления не отступлюсь.

Бабушка кивнула:

— Хорошо, дитятко. Знаю, чем помочь твоему суженому можно. Силу он свою тебе отдал, не ожидал, что не сможет в объятьях удержать, пока восстанавливаться будет. Ты у меня резвой козочкой оказалась, раз! — и ускакала в ночь. Он и опомниться не успел.

— Ну, бабушка! — скривилась я, опять чувствуя жгучую волну вины.

— Запомни: вместе — вы сила, а порознь… Помнишь присказку про прутики? Если вместе сложить — никто не сломает, а вот по отдельности переломить труда не составит. — Она задумчиво почесала подбородок. — В схватке даже зверю любому силы нужны, вот их тебе и надо ему вернуть, Мартуся.

— Я согласна. Как?

Баба Стася покачала головой:

— Ишь ты, быстрая какая! Погодь, пока не знаешь всех условий и последствий.

— Мне все равно.

Бабушка с кряхтением поднялась на ноги и прошаркала к печке. Достав глубокую миску налила туда воды и поставила на пол передо мной.

— Всему есть своя цена, дитятко. И за это тебе придется расплачиваться собой.

Я непонимающе нахмурилась:

— Как это?

Баба Стася вынула из кармана широкой юбки большие ножницы. Блеск от серебряных лезвий оттенял ее пальцы синевой.

— Чтобы Данила твой смог побороться за жизнь на равных, придется тебе часть себя отдать. Знай, — она понизила голос до шепота, который вдруг прозвучал в этой неестественной тишине зловеще, — эту потерю никогда чувствовать не перестанешь. Свыкнешься, забудешь, но черноту вокруг сердца ощущать все равно будешь. Часть, что отдашь, не восстановится, а если вздумаешь долгое время вдали от мужа быть — совсем худо будет. Опустеешь, девочка.

Я не знала, как именно течет время здесь… В мире сновидений? Но подсознательно понимала, что там, в реальности, счет пошел, ни на минуты, а на секунды.

— Я согласна! — Нетерпеливо вскрикнула.

— Тогда отсекай.

— Что?

Она протянула ножницы:

— Волосы режь, Мартуся, да покороче.

Несмотря на былую решительность, пальцы подрагивали, ножницы оказались холодными и тяжелыми, но отступать я не собиралась.

Кое-как собрав волосы одной рукой в неряшливый хвост, я поднесла ножницы к его основанию.

— Над миской режь, внученька. Смотри, чтобы не попадало, — подсказала бабуля.

Сама она держала в руках пучок каких-то трав, ожидая совсем рядом. Ее присутствие и незримая поддержка, словно вливали в меня силы.

— Думай о муже и отсекай от себя силу.

На секунду прикрыв глаза, я представила Данила прямо перед собой и, набрав побольше воздуха, решительно чикнула ножницами. Волосы упали точно в миску, не рассыпавшись, как и просила баба Стася.

Глаза защипало.

Ощущение было такое, будто от меня урвали большой кусок, жадно, неаккуратно и больно.

Голова закружилась, но, как ни силилась, я не могла распрямиться и отвести взгляд от миски. Ведь точно помнила, что через прозрачную воду просматривалось эмалированное дно! Сейчас же вода выглядела темной, как агат, и покрыла волосы полностью, точно спрятав их под темной вуалью. А еще меня откуда ни возьмись посетило чувство дежавю, словно не в миску смотрела, а в темные воды озера вокруг острова заблудших душ.

Боковым зрением я уловила, как бабушка подожгла пучок из трав.

Громким шепотом проговаривая молитвы, она принялась окуривать меня сладким дымком, что испускали травы, водя руками вокруг тела, будто бы пыталась соткать невидимую сеть.

В воздухе разлился насыщенный запах чабреца. Он, казалось, проникал в каждую мою клетку, пытаясь заполнить ту зудящую пустоту в груди, что сейчас причиняла дикую боль.

Глаза Данила так и мерещились всюду: на внутренней стороне век, в темных водах, в отражении. Не знаю, сколько это состояние продлилось, но напряжение покинуло меня только тогда, когда в миске все вспыхнуло золотыми искрами, вода испарилась, а я смогла отвести взгляд, точно освободившись из невидимого плена.

— Вот и все, внученька, — приласкала улыбкой бабуля. — Вот и все.

— Он жив?

— Ты сделала все, что могла. Теперь очередь за ним. Захочет выжить — выживет.

К моему разочарованию, ее слова не принесли должного спокойствия, а лишь разожгли смутную тревогу.

Бабушка словно почувствовала мрачное настроение, склонилась ко мне и заключила лицо в теплые объятья ладоней. Она принялась успокаивающе поглаживать мои щеки, не переставая глядеть на меня светлым, ласковым взглядом. В тот момент стало казаться, что в ее глазах собралась вся земная мудрость, которая манит меня, как драконов — злато, блестит, сияет, а дотянуться до него все не получается. То ли сил не хватает, то ли устремление мало.

— Не думай о плохом, деточка, — сказала она. — Ты сделала все так, как надо. Умница моя.

— Ну, какая я умница, буля? — неохотно вывернулась из ее объятий. — Я одногруппников своих помогла убить! А потом я их съела! Я монстр, каннибал, убийца!

Баба Стася с громким кряхтением села на лавку:

— Вот всегда ты, Мартуся, любила заранее выводы составлять.

— Ты о чем?

— Помнишь, как в речке змею увидала?

Я кивнула.

— Что ты тогда сделала? С диким визгом, голышом из воды на берег вылетела, да еще и детей всех рядом распугала.

— И что?

Я никак не могла уловить ход мыслей бабушки. Причем случай из детства к тому, что я стала убийцей?

— А то, что в речке был всего-навсего безобидный уж, а не чупчакабра, как ты кричала на все село, — лицо бабы Стаси озарила милая улыбка. — Вот и сейчас не зная броду, как говорится… Ты же не думала, что оказалась на том острове неслучайно, не правда ли? А то, что после расправы над одногруппниками совесть не ойкнула, не задумывалась? Ты же у меня добрая девочка, Мартуся…

От ласки так необходимой мне, что слышалась в каждой ее фразе, я не растаяла, а наоборот ощетинилась, как дикий, загнанный в угол зверек.

— Хоть ты не будь наивной по поводу моей «святости»! Ты ведь у нас одна из знающих, так не надо претворяться, что тебе не видна грязь, в которую я влезла по уши!

Бабушка нахмурилась, двумя пальцами взяла меня за подбородок, решительно удерживая взгляд, и строго ответила:

— Ты тоже такая же знающая, как и я, Марта. Только видеть еще не научилась, обиды и мысли глупые мешают истинному чутью дорогу дать. Если бы я углядела за тобой грех непростительный, то и помогать не стала бы.

— Но я ведь… убила их.

— Убила. А знаешь ли ты, что волки тоже убивают не всегда ради пропитания и забавы?

— Что? Причем здесь волки? — вконец растерялась я.

Бабушка перестала меня удерживать, вновь улыбнулась и я почувствовала, как охватившее меня ранее напряжение от серьезности ее тона, отпускает.

— Э-эх, молодежь, чему вас только в школе учат? — шутливо пожурила она. — Волки — санитары леса. Потрошители в какой-то степени тоже. Сосредоточься, Мартуся, и попробуй ответить мне на вопрос, почему Данил выбрал именно этих людей для прохождения периода жажды?

— Я…

— Ты знаешь, — решительно оборвала баба Стася. — Закрой глаза и представь себе одногруппников. Ты видишь их души? Они чисты?

Я совершенно не верила в реальное исполнение оговоренного, но искренне постаралась сделать именно так, как настаивала бабушка. Сначала перед глазами, кроме тьмы ничего не было, а потом стали проступать очертания одногруппников, замелькали картинки и события, в которых они были главными действующими лицами. Я будто бы смотрела на происходящее их глазами, как оператор за объективом камеры, что присутствует, но в кадр никогда не попадает.

— Скажи мне, — как издалека послышался скрипучий голос бабушки. — Ольга, она…

— Подкладывала тринадцатилетнюю сестру под богатых папиков, — глухо отозвалась я, видя подтверждение сказанному на внутренней стороне век. — О-о-о, Боже!

— А Дмитрий…

— Снимал все это на камеру и распространял на порно-сайтах… — тут же глухо отозвалась я.

— А Регина…

— Шантажировала папиков и находила новых, маленьких дурочек, которых можно использовать.

— Я же говорила, что у тебя получится, — похвалила баба Стася, ее голос вывел меня из странного ступора.

Дрожа, как осиновый лист, я старалась справиться с тошнотой, что подкатывала горьким комом к горлу. То, что сейчас промелькнуло перед глазами, было ужасным. Насилие. Кровь. Крики. Похоть. Все это било по мне кувалдой, сотрясая все клеточки и отдаваясь в сердце острой болью тех глупых девочек, что пережили это.