Дэвид Митчелл - Простые смертные

• Название: Простые смертные
• Автор: Дэвид Митчелл
• Жанр: Социально-психологическая фантастика
• Год: 2016
• ISBN: 978-5-699-84454-8, 978-5-699-84452-4

«Простые смертные» – долгожданный роман от Дэвида Митчелла, каждая книга которого становится событием в мировой литературе. На страницах этого произведения Митчелл создал целый мир, погрузившись в который читатель, доверившись фантазии и воле автора, словно пройдет по лабиринту, где его ждет много интересного: неожиданные открытия, непредсказуемые сюжетные повороты, знакомство с колоритнейшими героями, многих из которых поклонники Митчелла знают по предыдущим романам.

Завязка истории – житейская ситуация: 1984 год, главная героиня, Холли Сайкс, убегает из дома, поссорившись с матерью. Но на этом реалистическая составляющая истории исчерпывается. Дальше с Холли произойдут события, которых с простыми смертными произойти не может.

---

Она открыла заднюю дверь и переставила какие-то ящики, освобождая для меня место. Я еле втиснулась, зато со всех сторон были окна и можно было сколько угодно любоваться видами. Водитель Йен – на вид ему было лет двадцать пять, но он уже начинал лысеть, а нос у него был как у самолета «Конкорд» – спросил, чуть повернувшись ко мне:

– Надеюсь, тебя там не раздавит? Тесно, наверное?

– Совсем нет, – сказала я. – Очень даже уютно.

– Ничего, тут недолго ехать, всего минут двадцать пять, – сказал Йен, и мы поехали.

– Когда мы тебя нагнали, я как раз говорила Йену, что если мы тебя не подвезем, то я весь день буду волноваться, – сказала женщина. – Меня, между прочим, Хейди зовут. А тебя?

– Трейси, – ответила я. – Трейси Коркоран.

– Знаешь, среди моих знакомых не было ни одной Трейси, которая была бы мне неприятна.

– А я вполне могла бы вам парочку таких подыскать, – сказала я, и Йен с Хейди рассмеялись, словно это было чертовски остроумно, и я решила, что и впрямь удачно пошутила. – Хейди тоже очень симпатичное имя.

Йен что-то промычал с сомнением, и Хейди ткнула его в бок.

– Не мешай водителю, – сказал он ей.

Мы проехали мимо школы, явно созданной по тому же образцу, что и наша общеобразовательная «Уиндмилл-Хилл» – такие же большие окна, такая же плоская крыша, такая же грязная спортивная площадка. На самом деле я только сейчас начала понимать, что действительно бросила школу: а ведь все получилось именно так, как всегда утверждал старый мистер Шарки: «В жизни всегда кто смел, тот и съел».

– А ты, Трейси, живешь на острове Шеппи? – спросила Хейди.

– Нет. Я там работать буду. На ферме. Клубнику собирать.

– На ферме Гэбриела Харти, да? – спросил Йен.

– Да. А вы его знаете?

– Не лично, но он всем известен своим весьма субъективным отношением к арифметике, особенно когда дело доходит до выплаты людям заработанного. Так что не теряй бдительности, Трейси. И учти: ошибки он всегда делает исключительно в свою пользу.

– Спасибо, я буду очень бдительной. Но, вообще-то, я думаю, все будет нормально. Моя школьная подруга прошлым летом работала на этой ферме. – Я чувствовала, что слишком тараторю, надеясь, что так мне скорее поверят. – А я только что на аттестат «О» сдала. И мне уже шестнадцать, так что теперь я коплю деньги, чтобы в августе купить билет на «ИнтерРейл».

На мой взгляд, все это звучало так, словно я только что прочла об «ИнтерРейле» в каком-то буклете.

– Да, это, наверно, здорово – поехать на поезде «ИнтерРейла», – сказала Хейди. – Значит, тебе в Европу захотелось? А живешь-то ты где?

Где бы это мне лучше жить?

– В Лондоне.

Зажегся красный свет. На дорогу вышел слепой мужчина с собакой-поводырем.

– Лондон – большой город, – сказал Йен. – А если поточней?

Меня охватила легкая паника.

– В Гайд-парке.

– Как это – в Гайд-парке? На дереве, что ли, вместе с белками?

– Нет. На самом деле мы скорее живем в Камдентауне[17].

Хейди и Йен немного помолчали – я уж решила, что сказала какую-то глупость, – потом Йен сказал:

– Знакомое место. – Слепец тем временем благополучно добрался до противоположного тротуара; Йен некоторое время повозился с коробкой передач, а потом мы поехали дальше. – Я жил в Камдентауне, когда впервые приехал в Лондон. Спал на диване у своего приятеля. Это на Раунтри-сквер рядом с площадкой для крикета, там еще поблизости станция метро есть. Знаешь это место?

– Конечно, – солгала я. – Я, можно сказать, все время мимо хожу.

– Так ты, наверное, сегодня с утра из Камдена автостопом сюда добралась? – спросила Хейди.

– Да. Меня один водитель грузовика довез до самого Грейвзенда, а потом еще какой-то турист из Германии до Рочестерского моста подбросил, а потом уж вы меня подобрали. У вас в коробках варенье, что ли? – Мне уже давно хотелось сменить скользкую тему. – Вы что, на другую квартиру переезжаете?

– Нет, это тираж «Socialist Worker» за эту неделю, – сказала Хейди.

– Ее на Куинн-стрит продают, – сказала я. – В Камдене.

– Мы связаны с центральным лондонским отделением, – сказал Йен. – Мы с Хейди – аспиранты LSE[18], но уик-энды обычно проводим в этих местах, неподалеку от Фавершема, так что вроде как заодно и распространители газеты. Вот и тащим с собой все эти коробки.

Я вытащила одну газету.

– Читать-то хоть интересно?

– Все прочие британские газеты – сплошь пропагандистское дерьмо, – ответил Йен. – Даже «Гардиан». Возьми себе одну.

Отказываться было невежливо. Я поблагодарила и стала изучать первую полосу с крупным заголовком «Рабочие, объединяйтесь прямо сейчас!» и фотографией бастующих шахтеров.

– Значит, вы вроде как… заодно с Россией?

– Вовсе нет, – сказал Йен. – Мясник Сталин зарезал русский коммунизм еще в колыбели, Хрущев был бесстыдным ревизионистом, а Брежнев строил роскошные магазины для партийных лизоблюдов, тогда как рабочие стояли в очереди за черствым хлебом. Советский империализм столь же плох, как и американский капитализм.

Домики пролетали мимо, точно задник в дешевом мультфильме.

– А чем твои родители зарабатывают на жизнь, Трейси?

– У них свой паб. «Голова короля» называется. Это совсем рядом с Камденом.

– Владельцы пабов, – сказал Йен, – сейчас практически обескровлены крупными пивоваренными предприятиями. В общем, все та же старая история. Рабочий создает прибавочную стоимость, а хозяева снимают с нее сливки. Эй-эй, что это там такое?

Движение впереди замерло на полпути к вершине холма.

– Постоянно идет невидимая война, – сказала Хейди, и я даже не сразу поняла, что она имеет в виду не пробку на дороге, – и во все периоды истории это война носит классовый характер. Хозяева против рабов, аристократы против простонародья, обладающие непомерным аппетитом владельцы предприятий против рабочих. В общем, те, кто имеет, против тех, кто не имеет. Класс тружеников стараются подавить как с помощью силы, так и с помощью лжи.

– Какой лжи? – спросила я.

– Например, такой: ты обретешь счастье, если займешь деньги, которых у тебя нет, и купишь какую-нибудь совершенно ненужную тебе вещь, – сказал Йен. – Так же лживо и утверждение, что мы живем в демократическом государстве. Но самая подлая ложь – это то, что классовой борьбы не существует. Именно поэтому наш истеблишмент такой железной хваткой вцепился в школьную программу, особенно в преподавание истории. Ведь как только рабочие поумнеют, начнется революция и правителям придется убираться с насиженного места. Но этого, как говорится, по телевизору точно не покажут.

Я не очень-то понимала, о чем он, и как-то не могла себе представить, что наш учитель истории мистер Симмс – тоже винтик в широком заговоре, направленном на подавление рабочих. Интересно, думала я, а мой отец – тоже «обладающий непомерным аппетитом владелец предприятия», потому что использует «наемную силу» в лице Гленды? И я спросила:

– Но разве зачастую революции не приводят к тому, что все становится только хуже?

– Справедливое замечание, – сказала Хейди. – Ты права: революции и впрямь часто привлекают всяких Наполеонов, Мао, Пол Потов. Но это там, где главенствующую роль играет какая-то конкретная партия. А когда разразится британская революция, мы сохраним всю нашу упорядоченную структуру и защитим ее от происков фашистов и всевозможных бандитов.

Наконец-то, пробка – в час по чайной ложке – двинулась вперед, и автомобиль Йена тоже со скрежетом тронулся с места.

– Значит, вы думаете, что у нас скоро разразится революция? – спросила я.

– Нынешняя забастовка шахтеров могла бы стать спичкой, поднесенной к цистерне с газом, – сказал Йен. – Когда рабочие видят, как уничтожаются их профсоюзы – сперва с помощью новых законов, а затем и с помощью пуль, – они начинают понимать: революция на классовой основе – это отнюдь не воплощение мечты о манне небесной, а вопрос элементарного выживания.

– Карл Маркс, – продолжила Хейди, – доказал, как именно капитализм пожирает сам себя. Когда он окажется не в состоянии прокормить те миллионы, которые он пожевал и выплюнул, тогда никакое количество лжи или жестокости его не спасет. Конечно, американцы постараются нас придушить – им же захочется сохранить свой главный, пятьдесят первый штат! – а Москва попытается перехватить вожжи, но когда к нашей революции присоединится армия, как это было в 1917 году в России, тогда нас будет не остановить. – И она, и Йен говорили с такой же убежденностью, с какой говорят Свидетели Иеговы. Хайди привстала и высунулась в окно, чтобы посмотреть, что творится впереди, а потом сказала: – Полиция.

Йен что-то пробормотал насчет свиней и бойцовых псов Тэтчер, и мы выехали на площадь с круговым движением, где лежал на боку какой-то грузовик. Асфальт был усыпан осколками разбитого ветрового стекла. Женщина-полицейский направляла трафик на единственную свободную полосу из трех. Она казалась очень спокойной и уравновешенной и совсем не была похожа ни на свинью, ни на бойцового пса; да и сбежавшего из дома подростка она, похоже, в машинах не высматривала.