Ибрагим Аль-Куни - Бесы пустыни

• Название: Бесы пустыни
• Автор: Ибрагим Аль-Куни
• Издательство: Библос консалтинг
• Жанр: Современная проза
• Год: 2010
• ISBN: 978-5-91501-018-4

Роман «Бесы пустыни» (название оригинала «Аль-Маджус») — одно из самых известных произведений ливийского писателя Ибрагима аль-Куни, лауреата многочисленных арабских и международных литературных премий.

В романе представлена эпическая картина жизни людей Сахары — Великой пустыни, где переплелись древние сказания, мудрые изречения далёких предков, устремления ныне живущих, из которых одни ищут Бога, а другие одержимы низменными страстями и вечной погоней за золотом и властью. Это книга о попытках вернуть потерянный рай через создание земного города счастья.

---

Но тебе тогда было невдомек.

Ты был упрямым подростком, не обращавшим внимания на невинниц и требовавшим от жизни куклу. Кумира. На пастбищах ты бегал за озорными козлятами и разорял птичьи гнезда. Там ты начал заигрывать с ней, дотронулся до ее округлой груди и пел ей песни об обетованном Вау и сказал ей, что жаждешь кумира.

Ты не распознал загадочности ее взгляда — тебе было невдомек.

В пении вы оба соперничали с птицами, повторяли одни и те же стихи, вы устраивали вечеринки в полнолуния над колодцем, пользуясь поблажками Сахары, и взрослели раньше времени. Ты завещал свое сердце другой девушке. А она, несчастная невинница, решила отправиться прочь — опередить тебя в обетованном Вау. Она бросилась в колодец, чтобы сказать, что завещала тебе свою девственную, спелую грудь со взбухшим соском и сочный свой стан, и пышные косы, пахнущие цветами испанского дрока. Все, чтобы напомнить тебе, что она не желает вручить свою девственность в объятья другого мужчины, именно поэтому она решила бежать и опередить тебя в обетованном Вау и дожидаться тебя там.

А ты, отрок несчастный, был сражен, ибо не знал, что прикосновение к груди невинной девушки в ночь полнолуния означает любовь!

А затем… явились пришельцы.

Они обратились к вождю и потребовали пространства — полосу размером со шкуру буйволицы. Секрет открылся, когда их чародеи раздули проклятую шкуру и разрезали ее до полос, очертивших пространство размером с мифическую стену, занявшую три четверти равнины.

В груди чужеземца дремлет неведомое, говорят мудрецы. Вот — они растянули свою дьявольскую нить из буйволиной шкуры, чтобы завладеть колодцем! А что же я, вытянувшийся упрямый подросток, стоящий вместе со всеми и ожидающий, когда пришельцы пленят остатки земли невинной?.. Не честнее ли для юноши отправиться на встречу с тобой в Вау, прежде чем он лишится сил просто защитить твою последнюю пять от рук пришельцев?

Джим: Плач по всадникам

Не меч — оружие всадников, не копья и не стрелы. Даже не пороховые ружья, то дьявольское драгоценное оружие, что привезли в Сахару торговцы с Севера несколько лет назад, обменивая одну штуку на целый караван верблюдов. Мудрецы Сахары вещают, что оружие рыцарей — это колодец. Победу в диких сражениях на голом континенте одерживают только хитроумные дьяволы, умеющие маневрировать и использовать военные хитрости для овладения колодцами. С давних времен, когда замышляли пытливые мужи племен планы сражений и способы ведения войн, они теряли все, что имели, утрачивали все владения и всякую добычу, если их хитрецы не могли одарить их авантюрным замыслом овладения источниками, откуда их враги снабжали себя водой. Подлинная, окончательная победа, ставившая противника на колени и вынуждавшая его подписать договор о полной капитуляции, приходила только тогда, когда племенным вождям удавалось осуществить этот план. Мудрецы говорят, что закон войны в Сахаре — это проницательность, а не плотность всадников и не мужество воинов. Если враждующей стороне удавалось — хитростью и сметкой — овладеть колодцем противника, она выигрывала схватку, хватала врага за горло.

Колодец — залог силы племени и колодец же — источник его слабости.

Именно это вынуждало древние племена Сахары устанавливать правила, которым и по сей день следуют их потомки в Тадрарте и Тассили, никогда не нарушая традиции. Они должны хранить в тайне местонахождение секретных колодцев, расположенных вдали от глаз кочевников, непрошеных гостей и любопытных странников. Если путник приходит в дом, ему оказывают гостеприимство, встречают по-доброму, закалывают барана. Принимают на себя задачу напоить его верблюда или целый караван, снабжают гостя запасом пищи и воды, стараясь при этом сделать все, чтобы он не наткнулся случайно на местоположение колодца. Жители всегда располагались на поселение на расстоянии не менее дня пути от источника воды. Если набредал случайный гость, его держали и угощали в палатках три дня кряду — срок, в который пастухи смогли бы напоить его верблюдов, если гость оказывался хозяином каравана. А если колодец находился, скажем, где-то в пустыне к югу от кочевья, то церемония снабжения водой вырастала до того, что караван уводили на север, пока не скрывались полностью от глаз чужеземца, а возвращались непременно откуда-нибудь с востока, или с той же северной стороны, старательно внося путаницу и все более тщательно скрывая ориентиры дороги.

Конечно, пришелец в большинстве случаев чувствовал такой обман, но он прекрасно сознавал, что искать родник — бесполезное дело, ему не оставалось ничего, кроме как смириться с подобным обычаем. Не было в Сахаре случая, чтобы переселенец натыкался на спрятанный колодец, следуя изустно передаваемым планам, которыми нравилось обмениваться сахарцам во время своих путешествий — разве что это был какой-нибудь всему миру известный колодец, вроде «Соска Земли», колодца «Жаждущего» или «Колодца Атлантиды». Колодцы, словно клады, исчезали, когда их искали, и обнаруживались совершенно случайно, если о них забывали. Удел «Соска» заключался в том, что он был расположен на открытом пространстве. Сами звезды желали сделать из него цель, к которой двигались все путники. Однако все дары неба теряли смысл при одном прикосновении руки человека. Люди начинали сражаться за них, подпадали под влияние других племен, шли в торговлю, теряли свою непорочность и чистоту, на них сказывалось проклятье владений.

В тот день, когда рука чужеземцев в буйволиной шкуре незаметно протянулась к колодцу, выбрав себе в прикрытие принципы и взгляды вождя, его логику следовать установкам разума, его авторитет, простиравшийся до земель Аира, его справедливость и приверженность переговорам, посредничеству и компромиссам, в этот день всадники-воины обнаружили себя побежденными еще до начала противостояния, еще до того, как назрела схватка с захватчиками в открытом бою. Они вдруг увидели, что сами отступают в пропасть пустыни и стоят у начала нового изгнания. Все было в точности так, как у древнего прадеда, оказавшегося изгнанным из утраченного навеки Вау, ставшего вдруг потерянным и никому не нужным чужаком.

Судьба велела туарегам идти прочь, повторяя на своем пути все перипетии первого странствия.

Глава 2. Золотой браслет

«В орудии плодородия прячется смерть».

Томас Манн «Иосиф и его братья»

1

К вечеру толковый люд стал собираться в шатре вождя. Дом вскоре наполнился до предела — у входа в палатку, в прихожей части, прислуга соорудила загородку «исбер»[151]. Вокруг высокого опорного шеста расселись шейха. Часть из них нарядила на головы плотные белые маски, сплетенные из прореженной ткани — вокруг такой вуали была натянута изящная полоска дорогого голубого «тагульмуста». Другие удовлетворились кусками льна — навертели вокруг чалмы несколько метров, отчего голова устрашающе выросла, набухла, а лицо стало казаться маленьким во всем этом тряпичном колесе. Это были мужчины, упорно продолжавшие опоясывать свои станы кожаными ремнями, на которых висели мечи. Они познали тяжесть позора и держали себя с подчеркнутым высокомерием. Хранили честь и благородство, остерегались быть осмеянными в стихах поэтесс, потому что всегда стремились завладеть молодой женой, прежде чем возраст не лишал их к тому способностей. Если же заполучить девушек из племени не удавалось, они довольствовались чернокожей любовницей или мулаткой, которых добывали мечом в военных походах. Совсем иную группу в племени составляли те, что уже пересекли свою Сахару — пустыню жизни. Они стояли по другую сторону оврага — с согбенными спинами и высохшими лицами, каждый страдал от бессонницы, давления в венах и ревматизма. Это было все, что удалось им вывести из безжалостного, ошеломляющего похода жизни, который казался теперь на диво кратким. Несмотря на то, что шейхам из этой братии было уже за восемьдесят. Там и тут торчали нелепые чалмы и маски различных размеров и окрасок, спрессованные и кособокие, никак не отвечавшие своему высокому назначению… Они склонили головы и покорно передали заботу вкусить редкий плод другим, тем, что в противоположной партии все еще не устали гоняться за мифом, полагая, что обретут с ним счастье. Они находились в заблуждении, уповая на то, что этот миф будет в состоянии утолить их голод и заполнить брешь в душе.

В глазах этих людей светились смущение и стыд. Они знали, что истина — это иллюзия, а женщина — легенда, которой никогда не овладеет мужчина. Туман не утолит жажды, а вечная страсть — болезнь, которой страдают все влюбленные.

Старики строчили свои символы на песке. Владельцы величественных масок сидели с достоинством, выдерживая ровное дыхание и бросая взгляды вокруг лишь украдкой…