Виктор Бакин - Владимир Высоцкий. Жизнь после смерти

• Название: Владимир Высоцкий. Жизнь после смерти
• Автор: Виктор Бакин
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 2011
• ISBN: 978-5-6994-9879-6

Эта книга о том, как проходила оценка «явления Высоцкого» после его смерти. Что было сделано в стране и за рубежом, чтобы донести до людей огромное наследие, оставленное им, несмотря на короткую жизнь, как правда о поэте разрушала легенды о нем, как страна жила уже без него, но в то же время с ним, читайте в исследовании Владимира Бакина.

---

9 июня 1968 года «Советская Россия» опубликовала статью «О чем поет Высоцкий», положившую начало нападкам на творчество молодого поэта. Ровно через четырнадцать лет – 9 июня 1982 года – «Литературная газета» публикует статью Ст. Куняева «От великого до смешного».

Путая «массовость» с «народностью» культуры, Куняев в своих суждениях отталкивается от стихотворения Е. Евтушенко:

Бок о бок с шашлычной,
с шипящей так сочно,
киоск звукописи
около Сочи.
И голос знакомый с хрипинкой несется,
И наглая надпись:
«В продаже – Высоцкий».
Володя,
ах, как тебя вдруг полюбили
со стереомагами
автомобили!
Толкнут прошашлыченным
пальцем кассету,
и пой,
даже если тебя уже нету.
Торгаш тебя ставит
в игрушечке-«Ладе»
со шлюхой,
измазанной в шоколаде,
и цедит,
чтоб не задремать за рулем:
«А ну-ка, Высоцкого крутанем!»
Володя, как страшно
меж адом и раем
крутиться для тех,
кого мы презираем!
Но, к нашему счастью,
магнитофоны
не выкрадут
наши предсмертные стоны.
Ты пел для студентов Москвы
и Нью-Йорка,
для части планеты,
чье имя – «галерка»,
и ты к приискателям
на вертолете
спускался
и пел у костров на болоте.
Ты был полу-Гамлет
и полу-Челкаш.
Тебя торгаши не отнимут.
Ты наш…
Тебя хоронили,
как будто ты – гений.
Кто – гений эпохи.
Кто – гений мгновений.
Ты – бедный наш гений
семидесятых,
и бедными гениями
небогатых.
Для нас Окуджава
был Чехов с гитарой.
Ты – Зощенко песни
с есенинкой ярой,
и в песнях твоих,
раздирающих души,
есть что-то
от сиплого хрипа Хлопуши…
…Киоск звукозаписи около пляжа.
Жизнь кончилась.
И началась распродажа.

Ст. Куняев задает вопрос: в самом деле, почему торгаши и шашлычники (в числе и других слоев населения) выбрали себе кумиром Высоцкого?

Опираясь на ранние стилизации «блатных» песен Высоцкого, оппонент на протяжении нескольких лет будет писать о том, что «бард ради эстрадного успеха, ради красного словца не щадил наших национальных святынь»; «у него нет ни одной светлой песни о России, о ее великой истории, о русском характере, песни, написанной любовью или хотя бы блоковским чувством»; «надрыв этого человека – окончательный разрыв с идеалом, в лучшем случае замена его правилами полублатного коллективизма…».

Опасаясь слыть «белой вороной», Куняев приводит в своих статьях выдержки из «писем-размышлений».

«Если внимательно проанализировать тексты песен Высоцкого, – пишет москвичка В. Лобанова, – то налицо опошление образов русской истории, сказок… Ирония и издевательство – вот характерные черты этих песен. Тем не менее популярность велика, а ведь это страшно. Страшно за людей, хотя они здесь мало в чем виноваты, – это реакция на совершенно безликие песни профессиональных авторов».

В. Малов: «Видишь, как получается, – вроде песня о дружбе, а учит недоброму чувству подозрительности, превосходства одного над другим. Я смело утверждаю – песни Высоцкого даже на самые благородные темы: о дружбе, верности, мужестве – неблагородны. Не правда ли, много примеров софистики можно найти в текстах песен Высоцкого? И когда я смотрю, как ребята слушают эти «откровения», мне хочется сказать им: “Эта песня не друг, а случайный прохожий, причем порой не безобидный”».

«Ни один высокогорник нарочно не выберет трудный путь, да еще столь же опасный, как военная тропа, – выказывает свои познания в альпинизме, альпинистам же на смех, писатель В. Чивилихин, – если его можно избежать. Он именно свернет и обрыв обогнет, чтобы зря не свернуть шеи. Мне кажется, что теперешнее массовое нытье под гитару – очередная пошлая мода, и мне стала противна эта мещанская р-р-романтика, потому что я знаю цену романтике подлинной. А еще хуже, что есть среди авторов таких ходячих песен подонки, которые подсовывают грязненькие текстики, спекулируют на политике, сеют в здоровой среде микробы подозрения, неуверенности, отражая, должно быть, суть своих слабых душонок. Один мечтает «рассказать бы Гоголю про жизнь нашу убогую», другой…»

И Куняев, и солидарные с ним писатели писем забыли, что в своих пристрастиях или неприязни к артистам и поэтам народ никогда не ошибается, и поэтому проявление народной любви к Высоцкому – это уже данность, нравится это кому-то или нет…

В журнале «Наш современник», № 7 за 84-й год, в статье «Что тебе поют?!» (в 68-м году статьи назывались «Что за песней?», «О чем поет Высоцкий?») Куняев прогнозирует быстрое забвение Высоцкого и пишет репортаж с «заставленного алыми кустами гвоздик и гладиолусов, торчащих из блестящих эмалированных ведер и стеклянных банок» места захоронения поэта. Автора репортажа раздражало все: и «глазеющий толпящийся народ», и это обилие цветов, поставленных не в хрустальные вазы, и присутствующие «персонажи творчества Высоцкого»… А самое главное… Исчезла могила с табличкой – «Майор Н. Петров, умер в 1940 г.». Затоптали!!!

«Репортаж» Куняева имеет предысторию.

По свидетельству В. Лазарева, работника коммунального хозяйства столицы, жулики, работавшие на Ваганьковском кладбище, в нескольких метрах от могилы Высоцкого соорудили бутафорский холмик земли и оформили его табличкой про майора Петрова, чтобы найти на это место покупателя.

Жуликов посадят. Но пока до них добрались и убрали холмик вместе с табличкой, незадачливый фотохудожник А. Лапин сфотографировал «могилку с табличкой» и передал экземпляр фотографии Куняеву. Другой экземпляр фотоработы Лапина гулял по его персональным выставкам под названием «Майор Петров».

Куняев пишет со скорбью: «Вечерело, народ постепенно расходился. Я смог оглядеться вокруг и увидел то, что можно было бы предположить. Вокруг была истоптанная, ровная земля. Могилы майора Петрова не существовало.

Я не могу себе представить, чтобы поклонники Блока, Твардовского, Заболоцкого или Пастернака могли позволить себе из любви к своему божеству равнодушно топтаться на чужих могилах».

Может быть, на этот репортаж можно было бы не обращать внимания, но спустя полгода в № 12 этого же журнала появляется подборка читательских писем, пришедших в ответ на статью Куняева: «С большим удовлетворением прочитал…», «В основном я согласен с позицией…», «Стыдно и грустно. Конечно, такая оголтелая толпа могла затоптать могилу майора Петрова – яркая их характеристика. Побольше подобных выступлений…», «Затоптанная могила майора Петрова рядом с могилой «идола» меня гнетет…» – пишет преподаватель Воронежского университета О. Разводова. И так далее… Мертвого Высоцкого призывали к ответу за то, что кто-то топчет чьи-то захоронения!

Когда печаталась эта подборка писем, работники журнала уже знали, что могилы Петрова рядом с могилой Высоцкого не было, а потому и затоптать ее никто «оголтелый» просто не мог.

Всю свою публицистику Куняев оформляет в книгу «Огонь, мерцающий в сосуде», выпущенную издательством «Современник» в 1986 году. Здесь творчество Высоцкого он обобщает как «фельетонизм, бытовой анекдот, лихой скепсис, пародию на жизнь». «Высоцкий многое отдавал за эстрадный успех. У «златоустого блатаря», по которому, как сказал Вознесенский, должна рыдать Россия, нет ни одной светлой песни о ней, о ее великой истории, о русском характере, песни, написанной любовью или хотя бы блоковским чувством…» «Знаменитый бард ради эстрадного успеха, «ради красного словца» не щадил наших национальных святынь, песни эти не боролись с распадом, а, наоборот, эстетически обрамляли его»… Русские дети, утверждает Куняев, лишены теперь возможности читать сказки Пушкина из-за пародийности песен Высоцкого. Очевидно, Куняев никогда не слышал о более ранних пародиях, принадлежащих И. Тургеневу или Н. Некрасову. Себе в поддержку Куняев пригласил композитора, Героя Соц. Труда, лауреата Ленинской премии Георгия Свиридова: «Не имея чести быть знакомым с вами лично, хочу пожать вам руку и поблагодарить за вашу замечательную статью. Как я понимаю, речь идет о сохранении крупных духовных ценностей, без которых жизнь теряет смысл. И дело не только в тех или иных именах литературного обихода…»

И вновь повторяется ситуация 1968 года: тогда ниспровергатели Высоцкого опирались на Д. Кабалевского и В. Соловьева-Седого, теперь – на Свиридова.

По-своему «разобралась» в истоках популярности творчества Высоцкого бывшая примадонна Большого театра Г. Вишневская. В своей автобиографической книге «Галина», вышедшей в 1985 году, она обобщила творчество Высоцкого как «блатной истерический надрыв»: «Вот он, сегодняшний русский человек. Он орет, вопит на весь мир своим пропитым, хрипатым голосом и воет, как затравленный, загнанный, но все еще очень сильный зверь… Что же должен был пережить народ, через какие моральные ломки пройти, чтобы эти блатные истерические вскрики уркагана находили такой массовый отклик во всех слоях советского общества! И, проливая пьяные слезы, они воют вместе с ним, им все это близко, понятно и надрывает душу».