Виктория Угрюмова - Пылающий мост (Кахатана - 4)

• Название: Пылающий мост (Кахатана - 4)
• Автор: Виктория Угрюмова
• Жанр: Научная Фантастика

---

- Может, это и есть самое правильное решение, - внезапно проясняется лицо Да-Гуа. - Не думай о том, чего еще не случилось. И занимайся неотложными проблемами, их у тебя хватает.

Ма-Гуа протягивает руку с зажатой в ней фигуркой:

- Такие подсказки запрещены, но мы слишком неравнодушно относимся к тебе...

- Это тоже не поощряется, - сообщает Да-Гуа. - Но ты можешь подглядеть одним глазком - это уже случайность, а все случайности даже мы не можем рассчитать.

Она бросает быстрый взгляд на фигурку, и ей кажется, что это урмай-гохон. Но она не стала бы утверждать наверняка.

- Нам пора, - шелестят три голоса, сплетаясь в плеск воды.

Каэтана молчит, но теперь есть кому ответить за нее.

- На Джемаре существует несколько талисманов, - радостно объявляет Ниппи. - Мы вскоре отправимся туда, можете на меня положиться.

Трое монахов медленно растворяются в волнах Охи. Показалось ли Каэ, что она слышала тихий-тихий смешок?

Огромный дракон, сверкая золотистой чешуей, сидит на крепостной стене Салмакиды. Мощный хвост лежит неподвижно, спускаясь чуть ли не до самой земли. Люди толпятся невдалеке, любуясь своим гостем - драконов в Сонандане не боятся, весьма почитают и любят, но все же они редко спускаются с гор.

В последнее время - чаще.

Гораздо чаще.

Древний зверь сидит спокойно, его когтистые лапы впились в камень, и тот медленно крошится, осыпаясь на землю. По стене, которой обнесена Салмакида, могут свободно проехать рядом трое всадников, и еще место останется. Но, глядя на дракона, жители столицы понимают, насколько ненадежна и хрупка эта ограда. Так себе - заборчик.

Ящер изгибает шею, поднимает голову и начинает петь.

Поющий дракон - зрелище восхитительное, и толпа у подножия стены замирает в восторге и благоговении.

Дракон приветствует Великую Древнюю богиню - Интагейя Сангасойю, Суть Сути и Мать Истины.

- Аджахак!

- Здравствуй, дочь Драконов! - разевает пасть ящер.

Каэ удивляется, потому что в ее многочисленные титулы никогда не входил этот.

- Доспехи Ур-Шанаби признали тебя. - Дракон легко наклоняется к ней с крепостной стены, и его исполинская голова оказывается на одном уровне с землей. Крошечная фигурка богини выглядит игрушечной, словно только что добытой из шкатулки, принадлежащей трем монахам.

Разговор происходит неслышно для остальных. Древний зверь не владеет человеческой речью, да и рев его свалил бы с ног любого собеседника. По этой причине со времен возникновения человека драконы научились напрямую передавать свои мысли. Для богов они не стали делать исключения, а боги и не протестовали.

- Я счастлив, что ты стала нашей - по крови.

Аджахак рассматривает Каэтану внимательно, затем спрашивает:

- Ты убила мантикору?

- Да, убила. И кажется, случайно. Во всяком случае, я бы не решилась повторить этот бой, - откровенно признается Богиня Истины. Она считает, что грешно лукавить с одним из самых мудрых существ Арнемвенда.

- Ты помнишь, как это произошло? - настаивает дракон.

Кажется, его интересует что-то вполне конкретное, но она не знает, что именно, а описывать схватку в подробностях... Подробностей-то никаких и не было. Гораздо больше Каэ хотела бы обсудить то, что произошло уже после смерти мантикоры, но она честно пытается ответить на поставленный вопрос.

- Мантикора боится дракона - я столько раз слышала это до сражения, да еще и доспехи попались таким чудесным образом... в общем, мне показалось на какой-то миг, что я стала драконом. Прости, Аджахак, эту дерзость - я понимаю, что так не может быть на самом деле. Тем более что магия надо мной невластна... Просто почудилось. Главное, что это помогло по-настоящему.

- Кто знает, что может, а чего не может быть. - Ящер лукаво сощуривает громадный изумрудный глаз. - Ты готова?

- К чему я должна быть готова? - подозрительно спрашивает Каэ. Внутренне она уже собралась опротестовывать решение о принятии ее в сплоченные ряды драконов.

- Я отвезу тебя на Джемар, - говорит Аджахак.

Каэ поклялась бы, что глаза зверя искрятся невероятным весельем - скорее всего свою последнюю мысль ей от него утаить не удалось.

- Мне сказали монахи, что у меня появится помощник, - старается она перевести разговор в нужное русло. - Если это ты и есть, то я просто счастлива. Скажи, неужели ты для этого прилетел с Демавенда?

- Не только, - тихо отвечает дракон. - Братья решили, что детям Ажи-Дахака уже пора принимать участие в происходящем. Мир клонится к закату. А так хочется еще погреться на солнце.

- Справедливо.

Кахатанна оглядывается. Ее спутники, многочисленные войска и армия подданных мнутся невдалеке, не решаясь перебивать двух беседующих, изнывая на солнцепеке от жары, а еще больше - от любопытства. Бессмертные деликатно маячат в стороне, чтобы не смущать публику своим присутствием.

Татхагатха и верховный жрец выглядят серьезными и встревоженными...

Черный бык Малана-Тенгри тоскует, ибо настал час кормежки, - он укоризненно смотрит на Каэ и шумно вздыхает. Даже у стены слышно.

- Понимаю, - молвит Аджахак. - Ступай к ним, отдыхай. Я встретил тебя и рад этому. Но помни, времени у нас немного, и потому не теряй его зря. Когда будешь готова к походу, приходи. Я стану ждать тебя на Шангайской равнине, чтобы не нарушать покой бедных людей.

- Мне неудобно, Аджахак, - протестует она.

- Извини, это мне неудобно. Стена у вас какая-то хрупкая, и мне совсем не хочется обрушить ее своей тяжестью, иначе Нингишзида окончательно утратит уважение к древним существам.

- Тебе прислать жертвенных животных?

- Пообедаю, - соглашается Аджахак. - Но не больше стада: я сыт.

В парадном зале звучали музыка, смех и приветственные крики. Произносили невесть какой по счету тост во славу повелительницы Сонандана, ее многочисленных друзей и сподвижников.

Столы буквально ломились под тяжестью золотой и серебряной посуды, щедро украшенной драгоценными камнями. Звонко пели птицы, порхающие под потолком. Стены и колонны были увиты плющом, буйно цветущим красными и голубыми цветами. В мраморных бассейнах плескались цветные рыбешки. В огромных перламутровых раковинах, привезенных из Хадрамаута, горами были навалены спелые фрукты.

Джоу Лахатал, впервые принимавший участие в подобных празднествах, оглядывался в недоумении и смущении. Его удивляло все, что здесь происходило: и доблестные военачальники и вельможи, относившиеся к нему с уважением, но не более того - без тени священного трепета или благоговения, каковой им полагалось бы испытывать в присутствии Верховного бога Арнемвенда, большинство из них по многу раз предлагали чокнуться, радушно угощали и все время пытались завязать беседу. Змеебог вертел головой, пытаясь отыскать братьев, но га-Мавет не обращал на него внимания, занятый разговором с Номмо. Желтоглазый Бог Смерти питал слабость к маленькому альву, который напоминал ему своего кузена - Воршуда. Тхагаледжа и Арескои увлеклись спором о преимуществах секир и топоров перед остальным рубящим оружием, при этом правитель Сонандана быстро что-то черкал на плотной бумаге - как оказалось впоследствии, Бог Войны согласился позировать для серии портретов.

Каэтану окружили тесным кольцом Магнус, Куланн, Могаллан и То Кобинан. Она звонко смеялась, глядя, как молодой чародей жонглирует вилками... Рядом с ней пристроились в уголке пушистые хортлаки, вымытые и чуть ли не завитые по такому торжественному случаю. Было их четверо, и среди них - Мика, тот самый, что пытался рассказать ей некогда свою историю.

Астерион заглянул на полчаса: больше вынести в закрытом помещении не мог, но оставил по себе память - ветер, звучащий музыкой. Словно сотни крохотных хрустальных и серебряных звоночков пели, кружась над столами.

Джоу Лахатал чувствовал себя немного странно - уходить ему не хотелось, праздник удался на славу, но и привыкнуть к своему новому положению было нелегко. Каэ заметила его растерянный взгляд и пересела поближе к Змеебогу, ухватив из-под носа у Барнабы кувшин со своим любимым зеленым вином.

- Вот, попробуй, - предложила она Лахаталу. - Заслуживает твоего внимания. Жнец таскает его из моих погребов бочками, но ты не проговорись, что я об этом знаю, - ему доставляет особенное удовольствие не столько вино, сколько собственная ловкость и неуязвимость.

Лахатал пригубил из высокого бокала, почмокал губами и расплылся в блаженной улыбке.

- Поверишь, я бы тоже это вино таскал.

- Нужды нет - и так подарю.

- Боюсь тебя спрашивать, - произнес Владыка Арнемвенда, - скорее даже вовсе не хочу знать, зачем пожаловал к тебе Аджахак, но драконы слишком редко ходят в гости, чтобы я мог не обратить внимания на это.

Каэ повертела в руках тонкостенный бокал, посмотрела вино на свет, и по выражению ее лица Лахатал понял, что на сердце у его собеседницы не просто кошки скребут.