Клайв Баркер - Имаджика: Пятый Доминион

• Название: Имаджика: Пятый Доминион
• Автор: Клайв Баркер
• Издательство: Азбука-классика
• Жанр: Ужасы и Мистика
• Год: 2003
• ISBN: 5-352-00551-8

Клайв Баркер родился в Ливерпуле. Более того, он закончил школу, в которой учился Джон Леннон. Это невольно вызывает сравнение и ко многому обязывает. И если ты писатель, уже мало написать просто хорошую книгу. Совершенно необходимо написать книгу необыкновенную, исключительную.

Так и герою романа, художнику Миляге, внезапно обретшему память о своем забытом прошлом, стало казаться мало прожить восемь нормальных жизней знаменитым магом Сартори. И думается, автор «Имаджики», ставший лауреатом международной литературной премии «Horror», справился со своей непростой задачей.

---

— Это лабиринт, — сказал Пай, и в голосе его снова послышалась нотка старой тревоги. — Я полагаю, мы должны остановиться и постараться отдать себе отчет в том, что мы делаем.

— Мы ищем Богинь.

— И теряем транспорт. Оба мы в таком состоянии, что идти пешком дальше не сможем.

— Лично я чувствую себя не так плохо. Разве только руки. — Он поднес их к лицу, ладонями кверху. Они распухли и были покрыты синяками и синевато-багровыми ссадинами. — Полагаю, я весь такой. Но ты слышишь колокольчики? Клянусь, они должны быть прямо за этим углом!

— Они были прямо за углом в течение последних сорока пяти минут. Они не становятся ближе, Миляга. Это какой-то трюк. Мы должны вернуться к животному, пока его не зарезали.

— Не думаю, что они проливают здесь чью-то кровь, — ответил Миляга. Колокольчики раздались снова. — Послушай-ка. Они действительно стали ближе. — Он двинулся к следующему повороту, скользя по льду. — Пай! Подойди сюда и взгляни.

Пай присоединился к нему. Впереди проход сужался и оканчивался дверью.

— Что я тебе говорил? — сказал Миляга, двинулся к двери и отворил ее.

Святилище, оказавшееся за дверью, было довольно просторным, размером с небольшую церковь. Однако ему был причинен значительный ущерб; несмотря на множество колонн, украшенных тончайшей резьбой, и великолепные своды из покрытого тонким слоем льда камня, стены его были рябыми от выбоин, пол был выщерблен. Не надо было быть семи пядей во лбу, чтобы понять, что закованные в лед предметы когда-то были частью убранства святилища. Расположенный в центре алтарь был повержен в руины, а среди обломков попадались куски голубого камня, того самого, из которого была сделана голова, которую несла девочка. Теперь можно было сказать с уверенностью, что они находятся в месте, где вполне очевидны следы пребывания Хапексамендиоса.

— По Его стопам, — пробормотал Миляга.

— О да, — сказал Пай. — Он был здесь.

— И женщины тоже, — сказал Миляга. — Но не думаю, чтобы они выедали яйца у мужчин. По-моему, их ритуалы были более миролюбивыми. — Он присел на корточки и ощупал один из покрытых резьбой обломков. — Интересно, чем они здесь занимались? Я хотел бы увидеть их ритуалы.

— Они бы тебя изрезали на кусочки.

— Почему?

— Их служения не были предназначены для мужских глаз.

— Но ты-то смог бы проникнуть туда, не так ли? — сказал Миляга. — Из тебя бы получился идеальный шпион. Ты мог бы все увидеть.

— Это надо не видеть, — сказал Пай тихо. — Это надо чувствовать.

Миляга поднялся с корточек и посмотрел на мистифа с новым пониманием во взгляде.

— Кажется, я завидую тебе, Пай, — сказал он. — Ты знаешь, каково это быть и мужчиной, и женщиной, так ведь? Я никогда об этом не задумывался. Ты расскажешь мне о том, что ты чувствуешь, в один из ближайших дней?

— Тебе лучше самому это узнать, — сказал Пай.

— А как я сумею это сделать?

— Сейчас не время…

— Расскажи.

— Ну, у мистифов есть свои ритуалы, точно так же как у мужчин и женщин. Не беспокойся, тебе не придется за мной шпионить. Ты будешь приглашен, если захочешь, конечно.

Слушая эти слова, Миляга почувствовал легкий укол страха. Он уже чувствовал себя едва ли не пресыщенным теми чудесами, которые они встречали по дороге во время путешествия, но то существо, которое было рядом с ним весь этот долгий срок, как он сейчас понял, осталось для него полной загадкой. Он никогда не видел его голым со времени их первой встречи в Нью-Йорке, никогда не целовал его так, как целует возлюбленный, никогда не позволял себе испытывать к нему сексуальное влечение. Может быть, это произошло потому, что сейчас он задумался о женщинах и их секретных ритуалах, но, как бы то ни было, нравилось это ему или не нравилось, он смотрел на Пай-о-па и чувствовал возбуждение.

От этих мыслей его отвлекла боль. Он посмотрел на свои руки и увидел, что в волнении сжал их в кулаки и раны на ладонях открылись. Его обескураживающе красная кровь падала на лед. Зрелище это вызвало у него воспоминание, которое было задвинуто в самые глубины памяти.

— В чем дело? — спросил Пай.

Но Миляга был не в силах ответить ему. Он вновь слышал, как трескается под ним замерзшая река и как завывают прислужники Незримого, описывая круги у него над головой. Он чувствовал, как его рука бьет, бьет, бьет по поверхности ледника и в лицо ему летят осколки.

Мистиф приблизился к нему.

— Миляга, — сказал он обеспокоенно, — что с тобой?

Он положил руки Миляге на плечи, и после его прикосновения Миляга смог сделать вдох.

— Женщины… — сказал он.

— Что такое с ними?

— Это я освободил их.

— Как?

— С помощью пневмы. Как же еще?

— Ты разрушил то, что было сотворено Незримым? — сказал мистиф едва слышно. — Ради нашего блага, я надеюсь, что женщины были единственными очевидцами этого.

— Там были его приспешники, как ты и предсказывал. Они чуть не убили меня. Но я им врезал хорошенько.

— Плохие новости.

— Почему? Если мне суждено пролить кровь, то пусть и Он прольет ее хотя бы немного.

— Хапексамендиос не может пролить кровь.

— Все проливают кровь, Пай. Даже Бог. Может быть, Бог в особенности. А иначе чего бы Ему прятаться?

Пока он говорил, колокольчики зазвучали снова, на этот раз ближе, чем когда бы то ни было, и, взглянув через плечо Миляги, Пай сказал:

— Наверное, она дожидалась, пока ты не произнесешь эту маленькую ересь.

Миляга повернулся и увидел, что женщина, которая манила их, стоит, наполовину скрытая тенью, в самом конце святилища. Лед, до сих пор облеплявший ее тело, не растаял, что наводило на мысль о том, что ее плоть, как и стены, имеет температуру ниже нуля. На волосы ее намерзли куски льда, и, когда она слегка двигала головой, как она сделала это только что, они ударялись друг о друга, звеня, как крошечные колокольчики.

— Я освободил вас из льда, — сказал Миляга, шагнув мимо Пая ей навстречу. Женщина ничего не ответила. — Вы понимаете меня? — продолжал Миляга. — Вы выведете нас отсюда? Нам нужно найти путь через горы.

Женщина сделала шаг назад, укрывшись в темноте.

— Не бойтесь меня, — сказал Миляга. — Пай! Да помоги же ты мне.

— Как?

Может быть, она не понимает по-английски.

— Она понимает тебя прекрасно.

— Ну поговори с ней, пожалуйста, — сказал Миляга.

Пай послушно заговорил на языке, которого Миляга никогда не слышал раньше. Его музыкальность действовала успокаивающе и ободряюще, хотя слова и не были понятны. Но, похоже, ни смысл, ни музыка не произвели на женщину никакого впечатления. Она продолжала удаляться в темноту. Миляга осторожно шел следом за ней, опасаясь испугать ее, но еще больше опасаясь совсем потерять ее из виду. Его вклад в убеждения Пая свелся к примитивнейшему вымогательству.

— Услуга за услугу, — сказал он.

Пай был прав, она действительно все понимала. Несмотря на то что тень скрывала ее, он увидел, как на ее сомкнутых губах играет едва заметная улыбка. «Разрази ее гром, — подумал он, — почему она не отвечает?» Колокольчики, однако, по-прежнему звенели в ее волосах, и он продолжал идти за ней, даже когда тени сгустились настолько, что она фактически затерялась среди них. Он оглянулся на мистифа, который отказался от попыток вступить с этой женщиной в диалог и вместо нее обратился к Миляге.

— Не ходи дальше, — сказал он.

Хотя от него до мистифа было не более пятидесяти ярдов, голос Пая звучал неестественно далеко, словно пространство между ними подчинялось своим особым законам.

— Я здесь. Ты видишь меня? — крикнул он в ответ и, обрадовавшись ответу мистифа, что тот по-прежнему его видит, вновь вперил взгляд в темноту. Женщина исчезла. Проклиная все на свете, Миляга бросился к тому месту, где она стояла, когда он видел ее в последний раз, и чувство, что перед ним какое-то особое место, усилилось. Темнота словно занервничала, как неудачливый лжец, пытающийся отвязаться пожатием плеч. Но он не отставал. Чем большая дрожь сотрясала темноту, тем больше ему не терпелось узнать, что она скрывает. Хотя Миляга и полностью лишился зрения, он не был слеп к тому риску, которому себя подвергает. Несколько минут назад он говорил Паю, что все на свете уязвимо. Но никто, даже Незримый, не может отворить кровь темноте. Если она сомкнется вокруг него, он может веками впиваться в нее когтями и не оставить ни одной отметины на ее бесплотной спине. Он услышал, как сзади его позвал Пай:

— Где ты там, черт возьми?

Он увидел, как мистиф движется за ним во мраке.

— Не ходи дальше, — сказал Миляга.

— Почему?

— Мне может потребоваться маяк, когда я буду искать дорогу назад.

— Возвращайся, и все.

— Только после того, как я найду ее, — сказал Миляга и двинулся вперед с вытянутыми руками.