Эдуард Веркин - Мертвец

• Название: Мертвец
• Автор: Эдуард Веркин
• Жанр: Детские остросюжетные
• Год: 2009

---

Эдуард Николаевич Веркин Мертвец

ПЛОХАЯ ПРИМЕТА

Так должно было быть. Красиво, как по-настоящему, с понтами.

Так.

«Мой брат — оригинальный человек.

Это правда. Многие специально выдумывают для своих историй разных оригинальных братьев, а мне и выдумывать не надо, у моего брата оригинальности хоть отчерпывай. Он её в «Боровик» сдавать может, как клюкву. Так уж получилось. Некоторых как половником в лоб отоварили, все люди как люди, а эти с необычностями. Бабушка моя говорит так — «ненарочненькие». Или «ненарошненькие», точно не знаю, как правильно. Наверное, это оттого, что в нашей семье все остальные очень обычные люди. Должна же была природа на ком-то отыграться?

Вот она на нём и отыгралась.

Хотя, если уж правду совсем говорить, в районе нашем мой брат не самый ещё. В Коммунаре парень живёт, так он анаконду в бане держит. Настоящую анаконду, из Латинской Америки, где взял — неизвестно. И баню ему приходится каждый день топить, чтобы змея не замёрзла, хорошо хоть, что он ещё в леспромхозе работает, с дровами нет проблем. Из-за этой анаконды у парня куча неприятностей, его даже из дома выгнали, но он анаконду так и не выпустил.

Такой вот серпентолог.

Так что мой брат — это далеко не № 1, всё-таки он змею не держит.

Зато мой брат помешан на похоронах. Многие считают, что это даже круче анаконды, но я не согласен — с анакондой в бане нельзя соревноваться.

Сенька похоронный маньяк просто, хоронит всех. Это из-за книжки. Он её на переезде нашёл, на столбе. Лежала себе книжка, красивая, дорогая, с картинками. И в этой книжке всех хоронили. На каждой странице. Психи какие-то похоронные. Сенька прочитал, подумал и заразился. Хоронить — это круто, сказал он и стал настоящим хоронякой.

А книжка делась куда-то, я её потом и не видел.

У него велосипед, он на нём объезжает окрестности. Сейчас асфальт везде положили, так что объезжать легко, не то что раньше. Сенька едет и на дорогах подбирает разную дохлую мелочь. Машин стало больше, и этой мелочи тоже стало больше, раз в неделю Сенька обязательно кого-нибудь притаскивает. То ежа расплющенного, то кролика, то иволгу, но чаще всего собак. Как в книжке той совершенно.

Собак много в последнее время стало, это из-за того что кладбище разрослось. Народ приобрёл привычку оставлять на могилах всякую еду — конфеты, печенье, бутерброды, за это пропитание долгое время велась борьба между собаками и воронами, победили четвероногие. Они очень расплодились в районе кладбища, были наглы и правила дорожного движения совсем игнорировали. Отчего частенько попадали в аварии с летальным исходом.

Попадут, а потом валяются, растопырив лапы. Они валяются, привлекают мух, а тут как раз появляется Сенька на своём велосипеде. Грузит труп, везёт к себе в сарай, а там уже мумифицирует. Ну, не по-настоящему, конечно, кишков не вынимает и мозг через серебряную трубочку не высасывает, доступными средствами оперирует, просто обматывает плотно скотчем, так что получается кокон. После чего кладёт в гроб и со всеми церемониями хоронит, всё как полагается, музыка играет, барабаны бьют, сборную Канады на кладбище везут…

Нормальный человек откуда-нибудь из Костромы в такое и не поверит, а оно правда.

Раньше Сенька мастерил настоящие гробы, из сосновых досок, но потом понял, что это очень накладно. Доски дорогие, а гвозди приходится из разных полезных строений тырить, например из крольчатника. За крольчатник Сенька, кстати, был порот. И после этого стал всех хоронить в картонных коробках или во фруктовых ящиках. По средам с утра он всегда идёт к Озерову и берёт ненужную тару, так что у нас за домом целый запас уже, настоящая гора.

Вообще, сначала Сенька закапывал всех за моим домом, но мать воспротивилась, поскольку хотела на этом месте развести хрен с прицелом на то, чтобы потом из него делать аджику к «Вятке» или к «России». Так что пришлось братцу другое место подыскивать. Впрочем, это только радости Сеньке добавило, поскольку он сначала осуществил торжественную эксгумацию прахов (я чуть от вони не задохнулся), а потом уже осуществил обратное захоронение на новом месте. Но где — не говорит, хотя я подозреваю.

Да, нормальный человек откуда-нибудь из Костромы в такое и не поверит, а оно правда.

Поэтому его Черепом и зовут. И даже чуть побаиваются и сторонятся. Да и сам Сенька этому способствует, распускает слухи о том, что каждый, кто его обидит, ляжет в гроб не позже, чем через год.

И в настоящих похоронах он тоже участвует, кстати. Он как наденет свои чёрные очки, как обрядится в чёрный костюм, как повяжет траурную повязку — ну просто такой маленький ангел смерти, как с картинки. Поэтому «Ритуал-М», единственное похоронное бюро в нашем городе, его часто привлекает. Если у усопшего какие награды при жизни были, то Сенька идёт перед процессией и несёт их с важным видом на красной подушечке…»

Это в голове у меня так сложилось, здорово, как в книжках, полторы недели придумывал. А в тетради по-другому всё получилось. Убого.

«Мой брат Сенька — урод».

Вот что я написал.

«Это всё из-за книжки».

Ещё добавил. И всё, как руки к столу прибили.

Мой брат хоронить мастер, а я даже в тетрадке писать не умею. Хорошо. А он ещё и боксер, между прочим. Но в это даже человек из Костромы не поверит.

Я закрыл тетрадь, стал злиться. Я как-то кино посмотрел про одного человека, так он там так бесился, что весь дрожал и валил направо налево предметы. Усилием злобы. Поглядит на стакан, а он об стену. А ближе к концу фильма он так научился злиться, что мог даже машины переворачивать.

Мне бы так хотелось.

Поэтому я ещё раньше стал тренироваться. Ставил на полку спичечный коробок и пытался его уронить. Пыхтел, напрягался до красноты, иногда даже в животе начинало болеть, иногда даже глаза чуть не выскакивали. Но коробок не падал. Не падал и не падал, даже и не сдвигался.

И в этот раз тоже. Ничего.

Вообще, пока что все мои упражнения привели лишь к тому, что вместо двух минут в самом начале тренировок я теперь могу злиться почти пять, но пользы в этом никакой.

Сегодня я думал рекорд повалить, но прозлился только три с половиной — в окно потянуло картошкой, такой как раз, как я люблю — если сначала её сварить в мундирах, а потом остудить и уже потом пожарить с луком. Хорошо бы ещё колбаса была тоже. Я бросил злиться, стал думать про колбасу, потом ещё одну книжку немного почитал. Но в колбасном аромате читалось тяжело, какая-то рассредоточенность наваливалась, думалось только про еду.

Читал ровно двадцать минут и отправился в большой дом.

Я живу в старом доме, а родители в новом. Вообще, раньше все жили в старом доме, он маленький совсем и чёрный, один угол в землю даже врос, а потом отец взял кредит и стал строить новый, тоже деревянный, но побольше и посветлее, даже со вторым этажом. Он его, правда, до конца пока ещё не достроил, но жить уже можно. Вот все и ушли туда, я тоже ушёл, хотя мне в старом доме больше нравилось, там тише. Отец хотел продать старый на дрова, но бабка развопилась, принялась орать, что из этого дома её отец на войну уходил, ну, как всегда, короче. Так и не продали. И оказалось у нас на участке целых два дома.

А потом мне надоело жить со своими родственничками, и я переехал обратно. Теперь один, это здорово. Свои две комнаты, свой чердак, на чердаке, как полагается, всякая рухлядь. Но немного: сети, кастрюли, древний комод, в комоде тоже с пустотой напряжёнка, прелые рыбацкие снасти, поломанный колокольчик, ошейник старый, намордник, какие-то ещё собачьи принадлежности, мелкие шкатулки, много алюминиевых ложек, гайки… Ничего ценного. Я надеялся, что хоть сам комод ценный, но потом выяснил, что он вообще самодельный, да ещё и из фанеры склёпанный…

Не антиквариат. Ну да ладно с ним, с комодом, лучше немного о себе. Живу я один, обедать хожу к родителям. Нет, в случае чего я и сам могу приготовить себе яичницу, но…

Короче, я вылез в окно, отправился в большой дом и пробрался на кухню.

Картошка доходила под крышкой. Мать стояла возле стола и резала лук большим ножом, быстро так. Я устроился между холодильниками, приложился виском к гладкому металлу. У нас два дома и два холодильника. И тоже — один новый и один старый. Старый холодильник мне тоже больше нравится, он такой круглый и похож почему-то на американскую машину. Его нам бабушка подарила. Мы ей морозильную камеру, а она нам этот «ЗиЛ». Забавная вещь такая — между решётками радиатора до сих пор торчат жёлтые плавательные лещиные пузыри — это от её брата, дяди Вани, он известным рыбаком был. Я гляжу на эти пузыри и мне как-то странно, чего-то в этих пузырях… не пойму что…

Мать дорезала лук, засыпала под крышку, несколько раз встряхнула. Теперь минуту выждать и всё, можно обедать. Ну, или ужинать.