Клайв Баркер - Явление тайны

• Название: Явление тайны
• Автор: Клайв Баркер
• Издательство: Кэдмэн
• Жанр: Ужасы и Мистика
• Год: 1994
• ISBN: 5-85743-019-4

«Явление тайны» (The Great and Secret Show) — остросюжетный мистический роман Клайва Баркера, переведенный на многие языки.

На русском языке публикуется впервые.

В романе повествуется о том, как силы Добра и Зла, воплотившиеся в конкретных жителей американского города, ведут жестокую борьбу за власть над миром.

---

— Днем я был в лесу.

— А-а. Вы тот самый мистер Грилло.

— Простите?

— Тут был один полисмен, — она повернулась к Эллен. — Как его имя?

— Спилмонт.

— Спилмонт. Он был здесь и рассказал, что случилось. Он говорил про ваш героизм.

— Не такой уж это и героизм.

— Достаточный, чтобы заслужить вознаграждение. Так что входите.

Эллен раскрыла дверь слева от холла, и Рошель ввела туда Грилло.

— Я отвечу на Ваши вопросы, пока они будут касаться работы Бадди, — в ее речи отсутствовал всякий акцент. Училась в Европе? — Я ничего не желаю знать о его предыдущих женах и не хочу расписывать его слабости. Хотите кофе?

— С удовольствием, — Грилло, как всегда, пытался поймать тон разговора и в меру сил подражать ему.

— Эллен, кофе для мистера Грилло, — крикнула Рошель, приглашая гостя садиться. — А мне воды.

Комната, где они находились, занимала всю длину дома и была высотой в два этажа. По всем четырем ее стенам сверху были развешаны те же яркие афиши, что и в холле. В глаза так и лезли приглашения, обещания, предупреждения. «Зрелище на всю жизнь!» — скромно возвещало одно. «Смех до упаду, — грозило другое и добавляло, — и после!»

— Это только часть его коллекции, — пояснила Рошель. — В Нью-Йорке еще больше. Думаю, что это крупнейшее частное собрание.

— Я и не знал, что кто-то такое коллекционирует.

— Бадди говорил, что это единственное подлинно американское искусство. Может, и так… — она замялась, ясно показывая свое недовольство этим зубоскальным парадом. Чувства явно портили это совершенное лицо, как грубая ошибка скульптора.

— Вы, наверное, захотите от нее избавиться? — спросил Грилло.

— Это зависит от завещания.

— А у вас не связано с ней никаких сентиментальных воспоминаний?

— Это уже уходит в сферу частной жизни.

— Да, пожалуй, вы правы.

— У Бадди были увлечения и похлеще, — она встала и надавила открытую в панелях кнопку выключателя. На стеклянной стене в дальнем углу комнаты заплясали разноцветные огоньки.

— Сейчас я вам покажу, — она потянула его в глубь комнаты, где у стен притаились экспонаты, слишком крупные для любого другого помещения. Гигантское, футов двадцать в высоту, ухмыляющееся лицо, в пасти которого проделан проход. Светящийся плакат рядом обещал «Ворота смерти». Неподалеку — локомотив в натуральную величину, ведомый скелетами.

— Господи! — выдавил Грилло.

— Теперь вы понимаете, почему я оставила его?

— Не понимаю. Вы что, не живете здесь?

— Я пыталась, — последовал ответ. — Но поглядите на это место. Это сама душа Бадди. Он обожал ставить не всем свою метку. На всех. Здесь для меня не было места.

Она посмотрела в пасть великана.

— Мерзко. Вам не кажется?

— Я не специалист.

— Неужели это не вызывает у вас отвращения?

— Может быть, я привык к отвратительным вещам.

— Он любил говорить, что у меня нет чувства юмора потому, что я не находила эту… штуку забавной. На самом деле я и в нем не видела ничего особенно забавного. Как любовник, да… он был замечательным. Но забавным? Нет.

— В этом все дело?

— А что, если я скажу «да»? У меня в жизни было достаточно скандалов, я знаю, как вы, газетчики, умеете все извращать.

— Но вы же все равно говорите?

Она оторвалась от маски, чтобы посмотреть на него.

— Да. Говорю, — внезапно она быстро отошла от стены. — Мне холодно.

Тут Эллен внесла кофейник.

— Оставь. Я разолью.

Вьетнамка поставила поднос и перед тем, как выйти, задержалась у двери чуть дольше, чем позволяется дисциплинированной прислуге.

— Вот и вся история Бадди Вэнса, — сказала Рошель. — Жены, деньги и карнавал. Ничего нового я вам, к сожалению, не скажу.

— Как вы думаете, у него были какие-нибудь предчувствия?

— Смерти? Сомневаюсь. Он никогда не любил думать об этом. Сливки?

— Да, пожалуйста. И сахар.

— Берите сами. Какие новости ваши читатели хотят услышать? Что Бадди снилась его смерть?

— Иногда случаются и более странные вещи, — говоря это, Грилло думал о расщелине и своем спасении.

— Не думаю, — возразила Рошель. — Я видела в жизни не так много чудес. Когда я была ребенком, дедушка научил меня воздействовать на других детей.

— Как?

— Просто усилием воли. Он сам занимался этим. Я могла заставить их уронить мороженое или смеяться без причины. Были и еще разные чудеса. Но я разучилась. Мы все разучились. Мир изменился к худшему.

— Может, все не так уж плохо. Я понимаю вашу печаль…

— Да черт с ней, с печалью, — сказала она неожиданно. — Он умер, а я вот тут жду, какой окажется его последняя шутка.

— Завещание?

— Завещание. И жены. И ублюдки, которых он везде наплодил. Он все же втянул меня в свою дурацкую карусель, — при всей горечи этих реплик голос ее был спокоен. — Можете ехать и накатать про все это великую статью.

— Я пока останусь. Пока не найдут тело вашего мужа.

— Долго прождете. Они прекратили поиски.

— Что?

— Спилмонт за этим и приходил. Уже пять человек погибло, а шансы найти его не увеличились. Незачем рисковать.

— Вас это огорчило?

— Не получить тело для похорон? Да нет, не очень. Лучше я запомню его улыбающимся. Так что, сами видите, ваша история здесь кончается. В Голливуде, наверное, устроят поминание. А остальное, как они говорят, дело телевидения, — она встала, обозначая тем самым окончание интервью.

У Грилло оставалось немало вопросов, в первую очередь о том, что она пообещала осветить: о его работе. Здесь были пробелы, которые Тесла с ее картотекой не смогла заполнить. Но он решил не испытывать терпение вдовы. Она и так рассказала больше, чем он ожидал услышать.

— Спасибо за беседу, — сказал он, пожимая ей руку. Пальцы ее были тонкими, как веточки. — Вы были очень любезны.

— Эллен вас проводит.

— Спасибо.

Служанка ждала в холле. Открывая дверь, она дотронулась до руки Грилло. Он взглянул на нее. С непроницаемым лицом она сунула ему в руку клочок бумаги. Он, не задавая вопросов, вышел, и дверь за его спиной лязгнула замком.

Он подождал, пока не вышел из поля зрения, и только тогда развернул бумажку. Там было имя женщины — Эллен Нгуен — и адрес в Дирделле. Бадди Вэнс остался в недрах земли, но его история упорно пробивалась наружу. Грилло знал, что у историй есть такое свойство. Он верил в то, что ничего, буквально ничего нельзя удержать в тайне, какие бы могущественные силы за это ни боролись. Можно жечь документы и убивать свидетелей, но правда — или ее подобие — рано или поздно покажется, пусть даже в самых невероятных формах. Тайная жизнь редко раскрывала себя в ясных и непреложных фактах. Ее знаками были слухи, надписи на стенах, карикатуры и лирические песенки. То, о чем люди болтают за рюмкой или в постели, или читают на грязной стенке сортира.

Скрытое искусство, подобно фигурам, которые он видел я потоке воды, набирающее силу, чтобы снова и снова менять мир.

2

Джо-Бет лежала в своей постели и наблюдала, как ночной ветерок то надувает занавески, то втягивает их в темноту за окном. Вернувшись домой, она хотела поговорить с мамой и пообещать ей, что не будет встречаться с Хови. Но она увидела, что мать вряд ли ее услышит — она, стиснув руки, бродила по комнате из угла в угол и бормотала молитвы. Эти молитвы напомнили Джо-Бет, что она так и не позвонила пастору. Ругая себя на чем свет стоит, она сошла вниз и набрала номер. Но пастора Джона на месте не оказалось. Он отправился утешать Анжелину Дэтлоу, чей муж Брюс погиб в ходе работ по извлечению тела Бадди Вэнса. Это было первым, что Джо-Бет узнала о трагедии. Она положила трубку и так и осталась сидеть у телефона, вся дрожа. Ей не нужно было детально описывать случившееся. Она видела его вместе с Хови. Их сон прервался репортажем из трещины, где в ту самую минуту гибли Дэтлоу и его коллеги.

Она сидела на кухне, слушая гудение холодильника и щебет птиц за окном, и пыталась собраться с мыслями. Может, она слишком хорошо думала о мире, но ей всегда казалось, что, если она сама с чем-то и не справится, то ей помогут близкие. Теперь ей уже так не казалось. Если она расскажет кому-нибудь в церкви о том, что с ней случилось, о ее снах в мотеле, то они скажут то же, что мама: это козни дьявола. Когда она сказала это Хови, он возразил, что она сама не верит в дьявола, и это правда. Она не верила. Но что же тогда оставалось?

Не в силах разобраться во всем этом, она поняла, что зверски устала, и решила пойти прилечь. Спать ей не хотелось, но усталость одолевала. Перед ней, как в калейдоскопе, мелькали события последних дней: Хови у Батрика, Хови у Центра, лицом к лицу с Томми-Рэем, его лицо на подушке, когда она решила, что он мертв. Потом калейдоскоп рассыпался. Она погрузилась в сон.