Том Холт - Александр у края света

• Название: Александр у края света
• Автор: Том Холт
• Издательство: Little, Brown Book Group
• Жанр: Историческая проза
• Год: 2000
• ISBN: 0349113157

История двух человек, чьи пути соприкоснулись лишь вскользь, и эта встреча навсегда изменила жизнь обоих. История, которая в неожиданном ракурсе представляет того, кто стал Александром Великим.

---

Да, брат, такова вот солдатская служба; ну, отчасти такова. На самом деле в ней бывает всякое. Бывали и бесконечные дни, наполненные убийственным зноем, в котором мы перетаскивали груз на руках там, где телеги не могли пройти, работая в полном облачении — в нагруднике и шлеме — потому что существовал один шанс к десяти тысячам, что на склонах скрываются беглые гирканские солдаты, и этот шанс выпадет как раз тогда, когда ты снимешь доспех; пот струился в глаза, папирусные канаты сдирали кожу с потных ладоней, голова гудела от безжалостного света солнца, а когда тебе кажется, что уже почти все, груз сразу же застревает между скал, выскакивает колесная чека, мул отказывается двинуться с места, на какого-нибудь дурака падает валун или из рамы вылетают шпунты.

Кроме тебя, исправить все это некому, и покуда оно не будет исправлено, никто никуда не двинется, и потому, хотя ты устал настолько, что не можешь стоять, не то что думать, ты огромным усилием переводишь себя в режим устранения проблем, пользуясь толикой энергии, припасенной на вечер, чтобы скинуть сапоги, и устраняешь затруднение так быстро и эффективно, как можешь. Солдатская служба — это два дня карабкаться по единственной тропе между самых высоких гор, которые ты только видел в жизни, чтобы в итоге обнаружить дефиле столь узкое, что твои тюки даже боком через него невозможно пропихнуть, так что остается или извлекать кирки и расширять эту хрень, отбивая по крохотному осколку на каждый удар, или возвращаться по тому же пути, чтобы обогнуть горы с юга, сделав крюк в семьдесят миль, хотя это означает потерять контакт с главными силами. Солдатская служба — это вскрыть пять сосудов с мукой, на которой вам предстояло протянуть три дня в горах, только чтобы обнаружить, что где-то в снабжении случился прокол и вместо пять сосудов с мукой у тебя есть три сосуда лампового масла и два — с жиром для щитов. Солдатская служба — это взобраться на следующее нагромождение гор и посмотреть вниз, ища взглядом ожидающие тебя баржи на реке, но не обнаружить не только барж, но и долбаной реки. Солдатская служба — это яростный спор с таким же, как ты, злосчастным ублюдкам, который должен был связаться с со службой разведки насчет этих барж, в результате которого обнаруживаешь, что во всем происшедшем виноват только ты и никто другой. Солдатская служба — это дизентерия, какие-то непонятные болезни, обращать внимание на которые просто нет времени, боль в мышцах, которую ты игнорируешь до тех пор, пока не перестаешь замечать вообще; это твои подчиненные, которым оторвало руки плохо закрепленным грузом, или другие, свалившиеся с узкой тропы в ущелье и сломавшие спину, и ты должен бросать их и идти дальше, потому что если каждый раз останавливаться и ждать, пока несчастный умрет, кончатся вода и ячмень для мулов и неприятности будут у всех.

Как ни странно, вы, историки, игнорируете большую часть того, что делает службу службой, чтобы оставить побольше места для битв, планов кампаний и множеству других вещей, которые возникают на самом краю службы — как будто и вправду верите, что один человек, один военачальник контролирует все, что происходит с армией, пока она тащится и ковыляет от одного пикового положения к другому, или что битвы идут так, как идут из-за того, что два великих человека в красных плащах садятся сыграть в шашки телами и жизнями сотен тысяч людей. Разумеется, вы в это не верите, поскольку для этого надо быть таким дураком, который неспособен даже научиться читать, а не то что писать; тем не менее именно в таком виде вы заносите историю в свитки, и люди, которые пережили ее на собственной шкуре, слушают чтение и кивают, иногда бормоча соседу: "Вообще-то я был на той войне; вообще не помнил об этом сражение, пока он его только что не упомянул". Вы почти так же плохи, как Гомер и прочие поэты этой своей ненавистью к очевидному. Думаю, это своего рода литературное допущение, вроде того, что на все сто тысяч стихов Илиады, на все сражения, речи и скачки на колесницах не нашлось ни одного человека, которому понадобилось отойти в сторонку и отлить.

Извини, братец, я тебе уже надоел?

А, тогда ладно. Просто заметил, что ты зевнул, и подумал, может, тебе скучно. На тот случай, если ты отрицаешь это только из вежливости, расскажу тебе один действительно интересный случай.

Есть такой город под названием Тир — слышал о нем? А, хорошо. Я не удивлен; в конце концов, это один из самых больших городов в мире, может быть, самый важный порт и торговый центр в Азии.

Было это... наверное, года через два после того, как мы покинули Грецию? Что-то в таком духе. Царь Александр решил завоевать Финикию, чтобы избавиться от персидского флота и обезопасить морские линии снабжения, ну или имея в виду какие-нибудь другие важные резоны. Так или иначе, дело было зимой, а зимой в Сирии идет дождь. Уж поверь мне — он идет. В своих путешествиях я навидался всяких чудес; громоздящиеся горы причудливых форм, широкие реки, удивительные животные и люди, но для меня, как и для любого жителя Аттики, где дождь идет два раза в год и способен наполнить маленькую чашку, эти сирийские дожди стали самых поразительным чудом из всех. Доводилось ли тебе хоть раз промокнуть под дождем до костей, братец? Ну, скажу я тебе, и ощущение. Вода заливает глаза и рот, затекает под нагрудник, превращает пыль в жирную черную грязь, которая налипает на сапоги, так что ноги не поднять. Ну, пока мы все это превозмогали, Александр повел с отцами города Тир соревнование в учтивости, в надежде получить предлог взять город, не рискуя честью.

В принципе, он хотел найти способ вообще избежать штурма. Город был слишком велик и хорошо защищен, чтобы взять его штурмом, а попытайся мы его осадить, то перемерли бы с голоду гораздо раньше защитников, поскольку каждый день с судов в порту разгружалось по тысяче тонн зерна. Поэтому он занимался тем, что так хорошо получалось у его отца: пытался запугать их до того, чтобы они сдались без боя. Ему хватило бы самого незначительного жеста подчинения, не более; максимум, церемониального въезда в город. Поэтому он написал правящему совету, что желал бы посетить храм Мелькарта, о котором столько слышал. Тирийцы написали в ответ, что городской храм сильно перехвален; если он хочет получить действительно сильные впечатления, то они рекомендуют ему посетить один храм с невероятной красоты барельефами в десяти или около того милях к югу от города. Александр ответил, что горячо желает побывать именно в городском храме, и сочтет большой для себя честью, если удастся организовать такой визит. На это он ответа не получил и тотчас же объявил городу войну.

— Совершенно ясно, что у него на уме, — заметил кто-то, когда мы сидели под телегой, укрываясь от дождя. — Тир же база флота, который персы могут использовать, чтобы послать помощь антимакедонским повстанцам в Греции. Ну и вот: Спарта открыто воюет против македонцев на Пелопоннесе, Афины только и ждут удобного случая, чтобы ввязаться в свалку; а если Афины восстанут, и если они получат деньги и помощь из Персии, то половина Греции поднимется вслед за ними. С точки зрения персов открытие второго фронта в Греции — единственный возможный способ выманить Александра из Азии обратно домой. Выходит, если Александр не возьмет Тир, он может проиграть войну за несколько дней.

Под брюхом телеги, оказавшейся в самом сердце шторма, это прозвучало невероятно разумно: Тир — это проблема, избавитесь от Тира — устраните проблему. К несчастью, чем ближе к Тиру мы подбирались, тем сложнее становилось решение. С одной стороны, Тир стоит не на берегу; он расположен на острове, по крайней мере — старый город, то есть та его часть, которую было необходимо взять. Говоря «остров», я имею в виду настоящий большой остров, а не какую-нибудь жалкую скалу, и старый Тир покрывал его целиком, новый же город раскинулся аккурат напротив через пролив. Поскольку финикийские военные корабли контролировали море, мы не смогли бы высадиться с воды, даже если бы захотели (а мы не очень хотели, правду сказать). В общем, выражение «куда ни кинь — всюду клин» в данном контексте приобретало новое измерение, обрастая сложными и зловещими полутонами. Единственным логичным выходом казалось собрать манатки, послать вежливое письмо царю Персии с извинениями за причиненные неудобства и отправиться домой.

Я вот не знаю, братец — когда ты был наставником Александра, входила ли в учебный курс логика? Если да, то ты не преуспел в обучении.

Он мельком взглянул на остров, решил, что море тут лишнее и приказал нам его засыпать. Это был столь великолепный пример безмозглой наглости, что ни у кого не хватило духу возразить. Кусок моря мешает пройти? Хватай лопату и мечи в него грязь. Так мы и сделали. Чтобы быть точным: мы собрались построить что-то вроде дамбы, которая соединила бы остров с большой землей. Чтобы ты представлял, что это значит...