Дороти Сейерс - Срочно нужен гробовщик [Сборник]

• Название: Срочно нужен гробовщик [Сборник]
• Автор: Дороти Сейерс
• Издательство: Прогресс
• Жанр: Классический детектив
• Год: 1992
• ISBN: 5-01-003316-Х

В сборник включены произведения английских писательниц, которые можно назвать классикой английского детектива. Герои произведений Д. Сейерс и М. Аллингем — английские аристократы, банкиры и ученые, проходимцы и чудаки — словно сошли со страниц старого, доброго английского романа. События, разворачивающиеся в лондонских предместьях и старинных особняках, необычны и захватывающи, а действующие лица — оригинальны и убедительны. Интересен объект и необычного детективного расследования в романе Дж. Тей — это легендарный Ричард III. Что происходит с героями этих романов, какие события вовлекают их в детективный сюжет — об этом читатели узнают, прочитав до конца новый сборник.

---

— Что согнуло меня, то согнуло, ничего не скажу, — говорил мистер Коблинг, — но это все лошади да работа в конюшне. Всю жизнь я от лошадей ни на шаг.

— Не злись, Чарлз, — шепнул на ухо Паркеру лорд Питер.

— Я-то тебя понимаю: ты, видно, слишком много чаю выпил за завтраком, а ведь чай, как сегодня выяснилось, воздействует на организм раздражающе.

Миссис Коблинг оказалась восхитительной старой леди всего двумя годами младше мужа. Походила она на засушенное яблочко. От представившейся возможности поговорить о милой ее Агате она пришла в неописуемый восторг. Паркер счел необходимым представить причины их интереса к мисс Досон и пустился было в запутанные объяснения, но снова получил пинка по голени. И по заслугам. Для миссис Коблинг не было предмета интереснее, чем семья мисс Досон, по ее мнению, ни один человек в мире не может остаться равнодушным к этой теме, — и без всяких наводящих вопросов она весело затрещала.

В семью мисс Досон она попала девчонкой, можно сказать с пеленок. Так ведь еще мама ее служила экономкой у мистера Генри Досона, у отца мисс Агаты, а перед тем у его деда. Самой миссис Коблинг не было и пятнадцати, когда она стала кладовщицей. Мисс Харриет тогда сравнялось только три годика, той самой Харриет, что вышла замуж за мистера Джеймса Уиттейкера. Да, она работала у Досонов и тогда, когда родились остальные дети. Мистер Стефен после отца должен был получить много денег, но тут как посыпались на семью невзгоды да беды, унесли они состояние да и жизнь мистера Генри. Вот ведь какое горе. Пустился, сердечный, в спекуляции, на бирже играл, мистер Коблинг мне не рассказывал, чем он там торговал, но случилось это злое дело в Лондоне, а в городе в те времена всякой сволочи развелось видимо-невидимо, вот и потерял, горемыка, все, что имел, да больше уже и не оправился. Было ему пятьдесят четыре года, когда он умер; а ведь какой был честный джентльмен, и для каждого у него находилось доброе слово. Жена не пережила утраты, быстро после него убралась, бедная. Очень была приятная, милая леди, хотя и француженка, и в Англии у нее никого не было, одна осталась, а обе ее сестры пошли, и подумать страшно, в папистский монастырь, можно сказать, погребли себя заживо.

— Как повел себя мистер Стефен, когда узнал, что денег нет? — спросил Уимзи.

— Он-то? Ну, он начал заниматься делами, непривычно для нас это было, впрочем, слышала я, что старый Варнавва Досон, дедушка мистера Стефена, тоже был только бакалейщиком, а может, приказчиком, недаром говорят, что, мол, денег нет — перед прибылью, лишний грош — перед гибелью. Трудно пришлось мистеру Стефе-ну, привык он с детства к самому лучшему. Была у него богатая невеста, красивая такая юная леди. Но все повернулось к лучшему, как она услышала, что мистер Стефен остался без денег, не пошла за него, бросила, — не женился наш мистер Стефен на женщине без сердца, Бог миловал. И до сорока с лишним лет он все ходил холостым, а потом встретил леди, которая была сиротой, но она была очень приятная, симпатичная девушка, и стала она мистеру Стефе-ну прекрасной женой, правда-правда. И сын родился, мистер Джон. У них только и было света в окошке, что мистер Джон. В страшный день принесли им повестку с войны, что его убили. Кровавое, ужасное дело — война, никому от нее никакого проку, только налоги да цены растут, и люди работу теряют.

— Так, значит, его убили? Большое несчастье для родителей.

— Страшное горе, сэр. Мистер Стефен, бедняжка, столько напастей перенес, но этот последний удар совсем его подкосил. Поднял на себя руку, застрелился. Должно, сэр, с ума сошел, что сотворил над собой такое, и леди свою тоже застрелил. Вот какой ужас. Вы, сэр, может, помните, газеты тогда только об этом и писали.

— Да, было что-то такое, — сказал Уимзи, притворившись, будто действительно вспоминает: не хотелось ему принижать масштабы местной трагедии. — А что юный Джон, он не успел жениться?

— Нет, сэр. Тоже горе какое у девушки. Невеста его работала сестрой в английском госпитале. Он-то думал: приедет в очередной отпуск, женится. Но все в те страшные годы шло вкривь и вкось.

Старушка вздохнула и отерла глаза.

— Мистер Стефен был единственный сын?

— Не то чтобы единственный, сэр. Близнецы еще были, хорошенькие такие. Только прожили всего два дня. Родились через три года после мисс Харриет, той самой, что вышла замуж за Джеймса Уиттейкера.

— Понятно. Так две семьи породнились.

— Да, сэр. Мисс Агата, мисс Харриет и мисс Клара Уиттейкер — все трое учились в одной школе, и миссис Уиттейкер, мама мисс Клары, пригласила юных леди провести каникулы с мисс Кларой, и тогда мистер Джеймс влюбился в мисс Харриет. По-моему, она была не такая хорошенькая, как мисс Агата, но живая да веселая, ну и, конечно, мисс Агата была девушка серьезная, не какая-нибудь вертушка, все эти глупости были не по ней. Она часто мне говорила: «Бетти, — говорит, — я собираюсь остаться старой девой, и мисс Клара — тоже, и мы будем жить вместе и будем всегда счастливы — без всех этих глупых и нудных джентльменов». Так все и получилось, сэр, потому что мисс Агата всегда была своему слову хозяйка: что скажет, то и сделает. Спокойная она была, но слово свое держала. Если что скажет, то стоит на своем и ничем ее не проймёшь: ни угрозами, ни улещиванием. Сколько раз, бывало, я пыталась уговорить ее, когда она еще совсем дитем была, сэр, — я ведь и в детской помогала. Можно было разозлить ее, можно было довести до слез, но переубедить — ни за что, уже тогда она была верна своему слову.

В воображении Уимзи возникла картина: беспомощная, старая, слабая женщина упорно стоит на своем — несмотря на уговоры адвоката и на уловки племянницы. Да, мисс Досон по-своему была замечательная старая дама.

— Так, значит, никого не осталось из родни Досонов? — спросил он.

— Никого, сэр. Одна Мэри, но и она Уиттейкер. Она правнучка мисс Харриет, единственная дочка мистера Чарлза Уиттейкера. Осталась одна на белом свете. Мисс Досон пригласила ее жить к себе, когда мистер Чарлз и его жена попали в аварию. Страшно стало на дорогах из-за этих треклятых автомобилей. Господи, Господи! Подумать только, ведь беды на нас так и сыпались, одна за другой, одна за другой. Ведь мы с Беном всех пережили.

— Успокойся, мать, — сказал Бен и положил руку ей на плечо.

— Господь был милостив к нам.

— Правда, грех жаловаться. У нас, сэр, три сына, да две дочери, да четырнадцать внуков, да три правнука. Вам, наверное, интересно поглядеть их карточки, сэр?

Лорд Питер сказал, что будет рад увидеть все семейство, а Паркер издал нечленораздельный звук, который тоже можно было принять за согласие. Демонстрация семейного альбома сопровождалась подробным жизнеописанием каждой особы, представленной на фотокарточке. Чуть только в рассказе возникала сколько-нибудь заметная пауза, Паркер наклонялся к уху лорда Питера и, теша себя надеждой направить разговор в нужное русло, шептал: «А как там насчет кузена Аллилуйи?» Но прежде чем лорд Питер успевал задать заветный вопрос, семейная хроника возобновлялась.

Когда миссис Коблинг поднялась и вышла из комнаты за шалью, которую ее внук Уильям прислал домой из Дарданелл, лорд Питер сердито зашептал:

— Ради Бога, Чарлз, хватит долбить про Аллилуйю! Я не глухой.

Шаль была принесена и осмотрена, гости выразили свое восхищение, после чего разговор обратился к чужим странам, к туземцам и, в частности, к неграм. Вот тут лорд Питер как бы невзначай спросил:

— Кстати, а нет ли у семьи Досонов родственников за границей, в далеких краях?

— Ну, в общем, может, и есть, — замялась миссис Коблинг. — У мистера Генри был брат, мистер Поль. Но родные не любили о нем вспоминать. Он был в семье паршивой овцой. Вы только подумайте, — продолжала она, понизив голос и тяжело вздыхая, — он обратился в католичество и стал монахом!

Кажется, сделайся мистер Поль убийцей, к нему бы не могли относиться хуже.

— Мистер Генри во всем обвинял себя.

— Он-то в чем виноват?

— Как в чем? Жена мистера Генри, моя дорогая хозяйка, сэр, была француженка и, понятное дело, католичка. Так уж ее воспитали, откуда ей было знать, что хорошо, а что плохо, а когда они поженились, была она еще совсем молоденькая. Так вот, благодаря мистеру Генри она очень скоро стала истинной христианкой, забыла о своих идолах и молилась в приходской церкви. Но к тому времени с мистером Полем случилась беда: он влюбился в сестру миссис Генри, а эта самая сестра решила посвятить себя религии, это они так называют свою веру, и ушла в монастырь. И тогда сердце мистера Поля было разбито, и он прельстился «блудницей в пурпуре»[53] и, — снова последовала пауза и тяжелый вздох, — стал монахом. Большого шуму наделало его отступничество. А жил он долго, до глубокой старости, может, и сейчас еще жив, мистер Коблинг не слышал о его смерти, но на праведный путь так и не вступил.