Иван Тропов - Шаг во тьму. Дилогия

• Название: Шаг во тьму. Дилогия
• Автор: Иван Тропов
• Жанр: Фэнтези

---

На миг накатило облегчение. Я сообразил, что почти не дышу, и втянул полную грудь воздуха. Сам того не заметив, я почти остановился… Вперед! Я уже близко! Это уже середина подвала, вот‑вот появятся камни алтаря и свечи!

А потом я понял, куда она скользнула. Не в сторону, а глубже. Под это воспоминание… Все еще лезла в мою память, той же тропинкой, опять в то, что я старался забыть, только еще глубже…

Запах горелого жира.

Он и раньше был здесь, но я его почти не замечал. Не до него… Но сейчас он заполнил мои ноздри, стал реальнее всего, что я чувствовал. А подвал, колонны…

Подвал, колонны, дом в дубовой лощине — это все был сон. Всего лишь сон. Я понял это в одном мгновенном приступе отчаяния. Мне все это привиделось, привиделось за один миг — это всего лишь сон. А реален лишь этот запах горелого жира, запах свечей. Свет этих свечей…

Сотни свечей.

Чуть подрагивающие огненные язычки со всех сторон от меня.

И холод. Я совершенно голый, и мне жутко холодно.

Непонятные слова, плетущиеся в медленный распев, усыпляющий, окутывающий все вокруг туманом, сбивающий мысли…

…грохот выстрела, налетевший откуда‑то сзади. Этоже…

…но это тень, призрак, ничто. Есть только голубые глаза на прекрасном лице и твердые соски, упершиеся мне в грудь.

И еще что‑то сзади, где я не могу видеть. Что‑то стискивало меня за волосы. Дернуло мою голову выше — и что‑то блеснуло снизу, под моей шеей. Прижалось. Холодное и острое.

Я хотел вырваться, хотел отскочить, но все, что у меня получилось, это задрать голову еще выше. Там, над свечами, из темноты выплывало что‑то покрытое шерстью и два глаза горящие огнем.

Я различил черный нос, полоску рта, бородку… Козлиная морда с красными, будто огонь, глазами. Рога отливали желтоватым, похожие на два маленьких бивня, растущих почему‑то из лба…

Они могли бы быть другими — куда больше, и закрученными, словно штопор. И без сколов…

Я вдруг понял, что рога и есть такие — винтовые. И морда куда больше. И…

Рога простые, я видел их, различал каждый изгиб, каждый скол, но и те, другие рога, не пропали…

Морда была не одна — их было две, и словно не настоящие, а во сне… И свечи, и напев, и рука, сжавшая мое горло, — на миг мне показалось, что все это лишь кошмар… Я вдруг понял, что ножа под моей шеей нет, нет его, нет!

Холод навалился на меня с новыми силами, сжимая, словно тиски, но я знал, что могу его стряхнуть с себя, как остатки сна, только ледяные путы были сильнее. Что‑то тянуло меня, загоняя обратно в замерзающее тело, окруженное свечами и непонятным распевом. Нож впился в мое горло. Боли почти не было, но что‑то теплое, почти горячее заструилось по моей коже. Это реально! Только это и реально.

Но за миг до того, когда ничего, кроме этого, не осталось, я перестал сопротивляться ледяным путам. Перестал вырываться. А вместо этого потянулся сам, потянулся вместе с путами, увлекая их за собой, чуть в сторону. Совсем чуть‑чуть, но мне ведь далеко и не надо… Лишь чуть‑чуть дальше… Туда, где…

Половина свечей погасла, остальные метались, как сумасшедшие, а женщина была на полу, прижатая к нему тремя гарпунами. Стальные пики с крючьями проткнули ее живот насквозь, но крови почти не было…

Все дрогнуло, поплыло, пропадая…

Ледяные путы уже не стискивали меня, обвисли, а я все тянулся, увлекая их за собой, к телу женщины на полу. К каждой малейшей детали, что отпечатались в моей голове. Она снова была реальна, прямо здесь, передо мной. Как подогнулась ее нога, рассеченная на колене, но и там крови не было. А ее руки все еще сжимались, длинные ногти скребли по полу. Этот звук… Я так хорошо его помню…

И выражение ее лица — даже сейчас она не верила, что может умереть. Что это произойдет с ней. Что это происходит с ней… Это не со мной! Со мной такого не может быть! Это же я! Я! Я! — кричали ее голубые глаза, но и это уходило, гасло, затягивалось мутью. Ее грудь, испачканная моей кровью, больше не вздымалась. Пальцы все медленнее скребли пол, все медленнее, медленнее…

Я снова стоял в подвале.

В голове пусто и легко. И странное ощущение, что миг назад по вискам изнутри проехалось что‑то холодное и шершавое, судорожно отдергиваясь.

Не что‑то, а кто‑то.

Еще шаг — и из‑за колонны показался край алтаря, первый огонек свечи.

С каждым мигом, с каждым шагом мне было легче. За колонну! Дальше! Быстрее, пока сука не пришла в себя!

Здесь все было в крови. Тела не видно, но я знаю, чья это кровь… Его кровь была на полу, на каменных глыбах алтаря, на серебряной плите поверх них. Свежие брызги на козлиной морде над алтарем. И корочка застывшей крови на коже чертовой суки.

Она стояла на четвереньках на алтаре совершенно голая. Вся в крови. Длинные волосы растрепались. Чужая кровь застыла в них, превратив в слипшиеся космы. Ее лица почти не видно — только блестят глаза из‑за полога волос. Она смотрела на меня, но словно бы не видела…

Предчувствие накатило на меня. Еще сам не понимая, зачем — только зная, что так надо, сейчас же! — я отшатнулся, и мимо моих глаз пронеслась стальная молния.

Рука с ножом провалилась в воздухе, не встретив цели. Человек, вложивший в удар всю силу, пролетел мимо меня, нож лязгнул о каменную колонну. Человек влетел в нее лбом, бедром задев меня, лишив равновесия.

Блондин, про которого я совершенно забыл… Тоже голый, тоже испачканный в крови.

Грохнулся коленями мне на носки, а я вцепился в его плечо, стараясь устоять на ногах, отталкивая его. После такого удара о каменную стену долго в себя не приходят, а он не боец, на минуту про него можно забыть, сейчас главное сука, до нее надо добраться, а все остальное потом… Но блондин не орал от боли, и отшвырнуть его прочь не получилось.

Свежая кровь залила его лоб, но он даже не зашипел от боли. Из его горла вырывалось только шумное дыхание. Его рука вцепилась в мое запястье.

Я дернулся, вырываясь — до чертовой суки всего два шага! — и понял, почему совсем не чувствую ее.

Шатун держался там, где ему и был велено. Сразу за мной. Отстал всего на пару шагов и даже про пистолет не забыл. Курносый был в его руке, и он мог бы выстрелить в чертову суку — ему до нее пять шагов, невозможно промахнуться. Но и ей до него было пять шагов…

Он еще сопротивлялся — в его глазах был испуг. Он чувствовал, что она ломает его.

Она сильнее, чем он мог бы выдержать. Но он все еще сопротивлялся. Она не смогла сразу заставить его захотеть делать то, что ей нужно. Этого он ей не дал. Но его защиту она разметала в клочья…

Шатун замер. Лицо — безжизненная маска манекена. Только глаза остались живыми, и там был ужас. Он понимал, что она делает с ним. И понимал, что теперь уже не в силах помешать ей…

Его правая рука напряглась так, что костяшки побелели, пальцы казались деревянными. Двое боролись за то, кто будет управлять этими мышцами, и рука разгибалась маленькими судорожными рывками. Чуть приподнимала пистолет — и застывала… И снова приподнимала пистолет. Ствол Курносого уже глядел мне в бедро…

Я попытался отскочить в сторону, но блондин висел на моей руке. Я пытался вырвать руку, разжать его пальцы, но это было бесполезно. Чертова сука держала их обоих — и Шатуна, и блондина. Его мышцы тоже были напряжены до судорог. Мне казалось, что я чувствую, как они звенят и как его пальцы вот‑вот раздавят мое запястье, оторвут кисть.

А рука Шатуна поднималась. Курносый глядел мне в живот. Рука замерла, напряженная, неподвижная. Как и все его тело. Лишь его глаза и пальцы на рукояти Курносого еще жили…

Указательный палец дергал курок, но не нажимал до конца. И я видел в его глазах, чего это ему стоило. Указательный палец дернул курок сильнее, еще сильнее…

Я перестал разжимать пальцы блондина — все равно бесполезно. Я вцепился в его волосы, дернул голову на себя, а потом рванул к колонне. Врезал виском о камень. И еще раз, и еще! Пока его глаза не закатились, а пальцы не ослабли. Я выдернул из них руку и в тот же миг забыл про нее.

Боль налетела справа, оттуда, где стоял Шатун. В ухо будто вбили гвоздь, а огонь окатил щеку, висок, глаз… Я заорал, слепой от боли и грохота.

Я знал, что он будет стрелять снова. Я мог бы дотянуться до его руки и попытаться выбить пистолет… Но не это я должен был сделать.

Спиной к Шатуну и шаг к алтарю.

Она смотрела на меня сквозь черные сосульки волос. В ее глазах удивление…

Второй выстрел обрушился на меня сзади. Горячие крошки пороха ужалили в шею, по спине ударил, прямо в почку…

Я тоже ударил. Вложил в удар всю силу, все свои семьдесят килограммов, помноженные на толчок ног. Пальцы зазвенели от боли, а чертову суку сдуло с серебряной плиты. Она грохнулась на пол, несколько раз перекатилась и замерла, уткнувшись лицом в руки.