Геннадий Прашкевич - Толкин

• Название: Толкин
• Автор: Геннадий Прашкевич
• Издательство: Молодая гвардия
• Жанр: Филология
• Год: 2015
• ISBN: 978-5-235-03799-1

Уже много десятилетий в самых разных странах люди всех возрастов не только с наслаждением читают произведения Джона Р. Р. Толкина, но и собираются на лесных полянах, чтобы в свое удовольствие постучать мечами, опять и опять разыгрывая великую победу Добра над Злом. И все это придумал и создал почтенный оксфордский профессор, педант и домосед, благочестивый католик. Он пришел к нам из викторианской Англии, когда никто и не слыхивал ни о каком Средиземье, а ушел в конце XX века, оставив нам в наследство это самое Средиземье густо заселенным эльфами и гномами, гоблинами и троллями, хоббитами и орками, слонами-олифантами и гордыми орлами; маг и волшебник Гэндальф стал нашим другом, как и благородный Арагорн, как и прекрасная королева эльфов Галадриэль, как, наконец, неутомимые и бесстрашные хоббиты Бильбо и Фродо. Писатели Геннадий Прашкевич и Сергей Соловьев, внимательно изучив произведения Толкина и канву его биографии, сумели создать полное жизнеописание удивительного человека, сумевшего преобразить и обогатить наш огромный мир.

знак информационной продукции 16+

---

А еще — каникулы в Сидмуте, прогулки по окрестным холмам, купание в изумительных бухтах у моря, поездки в деревни к востоку от Оксфорда в Уорминг-холл, Брилл или Чарлтон-Отмур, или на запад, в Беркшир (Уайт-Хорс-Хилл), чтобы посмотреть на древний курган, известный под названием Вейлендз-Смити («Кузница Вёлунда»)…

«Сегодня праздник — день какого-то святого, — описывал Хэмфри Карпентер быт Толкина в этот, вероятно, самый спокойный период его жизни. — В семь утра в спальне звонит будильник. Спальня расположена в глубине дома, окна выходят в сад. Строго говоря, это не спальня, а ванная плюс гардеробная, и в углу даже стоит настоящая ванна, однако Толкин часто ночует здесь, потому что Эдит не выносит его храпа. Встает он неохотно (Толкин никогда не был „жаворонком“), решает, что побреется после мессы, и в халате идет в комнаты мальчиков — будить Майкла и Кристофера. Джону, старшему, уже четырнадцать и он учится в католическом пансионе в Беркшире, а двое младших (им одиннадцать и семь) живут пока дома…

Разбудив мальчиков, Толкин облачается во фланелевые брюки и твидовый пиджак, а сыновья надевают школьную форму Дрэгон-скул — синие курточки и короткие штаны. Все трое выкатывают из гаража велосипеды и отправляются по безмолвной Нортмур-роуд, потом сворачивают на Линтон-роуд и выезжают на широкую Бенбери-роуд, где их временами обгоняют машины или автобусы, едущие в город. Стоит весна, из палисадников на улицу свешиваются буйно цветущие вишни. Толкины проезжают три четверти мили в сторону города — до католической церкви Святого Алоизия, довольно неприглядного здания, расположенного рядом с больницей на Вудсток-роуд. Месса начинается в половине восьмого, так что домой — к завтраку — они опаздывают совсем ненамного. Завтрак всегда подается ровно в восемь, точнее, в семь пятьдесят пять, поскольку Эдит предпочитает ставить все часы в доме на пять минут вперед. Фиби Коулз, приходящая служанка, гремит посудой на кухне.

За завтраком Толкин просматривает газету, по большей части наискосок. Он, как и его друг Клайв С. Льюис, считает, что ежедневные „новости“ не стоят того, чтобы обращать на них внимание. Позавтракав, поднимается в кабинет, чтобы растопить печку. День не жаркий, а центрального отопления в доме нет (как и в большинстве английских домов среднего класса той эпохи), так что приходится развести сильный огонь, чтобы сделать комнату пригодной для работы. Толкин торопится: в девять должна прийти ученица, а ему еще нужно проверить заметки для сегодняшней лекции. Он поспешно выгребает из печки вчерашний пепел. Он еще теплый: накануне Толкин засиделся за работой до двух часов ночи. Распалив печку, он подбрасывает угля, закрывает чугунную дверцу и открывает заслонку в трубе как можно шире.

Не успевает он побриться, как в дверь звонят.

Открывает Эдит, но на крылечке всего лишь почтальон.

Он зашел сказать, что из трубы над кабинетом валит слишком густой дым.

Толкин бежит в кабинет. Да, огонь в печке разгорелся, пожалуй, слишком сильно и угрожает подпалить сажу в трубе. Такое бывает. Утихомирив огонь, он возвращается и благодарит почтальона. Они неторопливо обмениваются мнениями о выращивании ранних овощей. Потом Толкин начинает разбирать корреспонденцию, но вспоминает, что забыл добриться.

Едва он успевает привести себя в приличный вид, как приходит ученица. Это молодая аспирантка, занимающаяся среднеанглийским. В десять минут десятого они с Толкином проходят в его рабочий кабинет, чтобы обсудить некое темное место в „Ancrene Wisse“ — прозаическом наставлении для отшельниц, написанном где-то около 1200 года (на среднеанглийском языке). Если бы в этот момент вы смогли сунуть голову в дверь кабинета, — писал Хэмфри Карпентер, — вы бы Толкина и аспирантку не увидели: там сразу за дверью — коридор, образованный двумя рядами книжных полок, и только миновав его, посетитель получает возможность разглядеть остальную часть кабинета. Два окна; южное выходит на соседский сад, западное — на улицу. У южного — стол; профессор стоит у печки и жестикулирует трубкой во время разговора. Ученица слегка хмурится: профессор рассуждает о сложных вещах, и понять его непросто еще и потому, что говорит он быстро и не всегда внятно. Все-таки аспирантка отслеживает логическую последовательность его аргументов и принимается с энтузиазмом строчить в своем блокноте. К тому времени как „час“ занятий заканчивается, девушка чувствует, что она совершенно по-новому смотрит теперь на то, чем руководствовался средневековый автор, подбирая свои слова. Если бы все оксфордские филологи, думает она, преподавали так, как преподает мистер Толкин, то английский факультет казался бы студентам более жизнерадостным…

Проводив аспирантку до калитки, Толкин спешит обратно — собрать заметки к лекции. Полностью просмотреть он их еще не успел. Остается надеяться, что все, что ему понадобится, сложено вместе, поэтому он просто захватывает с собой и заметки, и текст»[170].

5

Но чем бы ни занимался Толкин, в голове его никогда не прекращалась работа над «Сильмариллионом». Языки квенья и синдарин росли, развивались; из уже известных корней постоянно пробивалось что-то новое, за одним словом — являлось другое.

И еще одна любовь была у Толкина — «Беовульф». Мотивы из него появляются в одном из стихотворений Толкина, опубликованном еще в 1923 году[171]. Поэма была для него и темой профессиональных занятий. Что он постоянно искал и что он находил в «Беовульфе»? Конечно, истинная любовь не нуждается в объяснениях, но Толкину было свойственно самому себе упрямо задавать эти вопросы — что и почему? Позже о «Беовульфе» он написал большое эссе с характерным для него названием: «Беовульф: чудовища и критики»[172]. В этом эссе можно найти слова, которые, пожалуй, многое объясняют. «Беовульф… не совсем герой героической песни… Он — человек. Для него и для многих других этого уже достаточно для трагедии…»

Хродгар молвил,
став на пороге,
когда увидел
под златослепящей
кровлей хоромины
лапу Гренделя:
«За это зрелище
хвалу Всевышнему
воздать я должен!
Во мрак страданий
был ввергнут я Гренделем,
но Бог от века
на чудо — чудо
творит, Преславный!
Еще недавно
я и не думал
найти спасителя
среди героев,
сюда сходившихся
в мой дом, что доверху,
до самой кровли
был залит кровью;
из тех прославленных
мужей премудрых
никто не чаял
мой дом избавить
от злого призрака,
от адской пагубы.
Но вот он, витязь,
по воле Создателя
то совершивший,
чего не умели,
вместе собравшись,
мы, хитромыслые!»[173]

6

И словарь, словарь к «Сильмариллиону».

АНГЛАХЕЛЬ — меч, выкованный из небесного железа Эолом; был им отдан Тинголу, который отдал его Белегу; затем достался Турину; перекованный, был назван Гуртанг.

АНГРИСТ — «Рубящий Железо», кинжал работы Тэльхара из Ногрода; Берен отобрал его у Куруфина и высек им Сильмариль из венца Моргота.

БЕРЕН — сын Барахира; высек Сильмариль из венца Моргота — выкуп за Лутиэн, дочь Тингола; убит Кархаротом; вернулся из мертвых и жил с Лутиэн на Тол Галене в Оссирианде. Прадед Элронда и Эльроса, предок нуменорских королей.

БОРГИЛЬ — «Звезда-Кулак», название красной звезды.

ВАЛАКИРКА — «Серп Валаров», название созвездия из семи ярких звезд (Большая Медведица).

ВИЛЬВАРИН — «Бабочка», название созвездия, вероятно, Кассиопеи.

ВИЛЬЯ — одно из Трех колец эльфов, Кольцо Воздуха, Синее Кольцо (с сапфиром); хранилось Гиль-Галадом, затем Элрондом.

ВРАГ — так называли Моргота, а затем Саурона.

ГАЛАДРИЭЛЬ — дочь Финарфина и сестра Финрода; была среди мятежников-нолдоров; стала женой Целеборна из Дориафа и с ним правила Лотлориэном; хранила Нэнья — Кольцо Воды.

Не случайно после выхода в свет «Хоббита» Толкин стал утверждать (с полным на то основанием), что все его книги давно и полностью содержатся уже в самых ранних вариантах «Сильмариллиона».

7

Разумеется, все эти летние (в основном) занятия не отрывали надолго оксфордского дона от рабочих дел — чтения лекций, проверки студенческих работ, продумывания учебных проектов. И, как не раз отмечал Хэмфри Карпентер, дети тоже никогда Толкину не мешали. Он умел находить для них время. Сказки, придуманные им, каждый вечер веселили их. В определенном смысле «Сильмариллион» вырос из его нежного отношения к детям.

В 1930 году Толкины переехали в дом 20 по Нортмур-роуд. Эдит выросла без родителей, поэтому большой склонности к ведению хозяйства не проявляла. Постоянную неуверенность в себе она скрывала под маской властности и часто цеплялась к мелочам: требовала, например, чтобы все садились за стол минута в минуту, и чтобы все съедали до крошки, и чтобы прислуга выполняла свои обязанности безукоризненно.