Герберт Шиллер - Манипуляторы сознанием

• Название: Манипуляторы сознанием
• Автор: Герберт Шиллер
• Издательство: Мысль
• Жанр: Экономика
• Год: 1980

Известный американский ученый профессор Герберт Шиллер на протяжении длительного времени выступает с острой критикой системы американской буржуазной журналистики, ее методов и приемов.

Советскому читателю предлагается ознакомиться с двумя книгами Г. Шиллера — «Манипуляторы сознанием» и «Средства массовой информации и культурное господство»,—объединенными общим названием.

Работы Г. Шиллера помогают лучше понять важнейшие аспекты современной идеологической борьбы.

1980 год.

---

Развлекательные, культурные и информационные программы из-за границы перестанут быть редкостью для общественности всех стран и превратятся в повседневное явление...

По мере того как процесс передачи информационных данных будет удешевляться, мы сможем использовать многонациональную фирму для передачи новой технологии. Увеличение производства и производительности в результате резкого возрастания потока коммерческой информации может превзойти экономические достижения «Общего рынка» за последние 20 лет[40].

Экономическая производительность, технологическое мастерство и военная мощь всегда служили традиционными китами, на которые опирается американская корпоративная экономика. Сегодня все больший упор делается на контроль над средствами массовой информации. Мощный информационный поток, нагнетаемый и финансируемый американскими компаниями за рубежом, в значительной степени содействует поддержанию внутри страны и за рубежом системы свободного предпринимательства и ее ценностей.

Глава 7 МАНИПУЛЯТОРЫ СОЗНАНИЕМ В НОВОМ ИЗМЕРЕНИИ: ОТ ЗАКОНА РЫНКА К ПРЯМОМУ ПОЛИТИЧЕСКОМУ КОНТРОЛЮ

 Конечно, хотелось бы верить, что некогда жили «свободные люди», но подавление и угнетение большинства существовали во все времена. Достигалось это разными способами в зависимости от характера общества, уровня «искусства» угнетения и ресурсов, находившихся в руках тех, кто стоял у власти. Основной целью угнетения всегда было удержание в пользу привилегированного меньшинства как можно большей части общественного продукта и сохранение для менее удачливого большинства такой его части, которой было бы достаточно для обеспечения непрерывного трудового процесса. Дефицит, поддерживаемый с помощью физического принуждения, на протяжении тысячелетий служил самым надежным регулятором поведения людей. За последние несколько столетий наряду с развитием современной промышленности получила развитие и значительно усовершенствовалась система управления и подчинения. С появлением рынка сложились относительно свободные социальные условия, но при этом простые рабочие люди оказались полностью зависимыми от заработной платы, получаемой за далеко не всегда гарантированный труд.

Хотя подобная форма индустриализации не проникла во все уголки мира, она уже значительно изменила характер тех обществ, в которых достигла наивысшего уровня развития. В Соединенных Штатах в особенности, а кроме того, в Западной Европе и в Японии индустриальное государство развивается если не в новом направлении, то во всяком случае не так, как оно развивалось раньше. Производительность труда резко увеличилась, и выросший общественный продукт распределяется с еще большим неравенством.

В то же время, осознав в результате потрясших ее в первую треть двадцатого столетия социальных катастроф свои слабости и нужды, западная промышленная система с большой неохотой допустила вмешательство в свои дела государства, которое призвано обеспечить ей относительно ровное функционирование. Получили развитие небывалые по своим размерам и могуществу правительственные бюрократии и постоянно разрастающийся слой общества, чья задача заключается в поддержании экономического (и политического) равновесия. Система эта привела к еще большей зависимости от техники и от тех, кто соответствующим образом подготовлен для изобретения, производства и работы с более сложным оборудованием и процессами.

После второй мировой войны американская экономика стала первой в мире экономикой, где большая часть рабочей силы была занята не в производственной сфере, а в сфере обслуживания. Число канцелярских работников, работников торговли, сферы обслуживания и административного персонала сегодня превышает число рабочих, занятых непосредственно в промышленном и сельскохозяйственном производстве. Тенденция эта продолжает усиливаться, и, по предварительным оценкам, последствия ее носят скорее психокультурный, чем экономический, характер.

В этой новой ситуации Питер Дракер характеризует рабочего как «работника умственного труда в отличие от вчерашнего рабочего — работника физического труда, квалифицированного или неквалифицированного». Ученый отмечает, что «это, хотя и довольно значительное, повышение приводит к противоречию между традицией нового работника умственного труда и его положением простого рабочего» [1].

Это, согласно Дракеру, создает весьма серьезные проблемы, ибо такой работник «считает себя человеком интеллигентного труда, таким же, как юрист, преподаватель, врач, священник, государственный служащий. Он имеет такое же образование, а доходы его еще выше» [2]. И все же он остается подчиненным, занимающим непонятное положение в штатном расписании и лишенным даже тех незначительных возможностей выбора (за исключением заработной платы), которые предполагает полученное им образование. Более того, он в значительно большей степени по сравнению со своим предшественником осознает по крайней мере общие очертания своего культурного уровня. Таким образом, перед развитым индустриальным государством с рыночной экономикой встает еще одна дилемма. Дракер формулирует ее следующим образом:

«С каждым годом конфликт между надеждами, возлагаемыми на умственный труд, и действительностью будет все глубже и острее. В результате управление работниками умственного труда приобретет чрезвычайно большое значение для создания и функционирования общества умственного труда... Похоже, именно этот социальный вопрос будет стоять перед развитыми странами в двадцатом, а возможно, и в двадцать первом веке» [3].

Любопытно, что Эдвард X. Карр, рассматривая ту же сложившуюся в индустриальном обществе ситуацию с точки зрения (если так можно выразиться в данном случае) социалистической перспективы, рисует абсолютно противоположную картину. Но Карр надеется на такое будущее, в котором манипуляция не будет занимать такое ведущее положение. Он пишет:

«Социальные обычаи и трудовые стимулы предындустриального периода нельзя возобновить. Но все, что нам пока удалось сделать,— это уничтожить философию, обычаи и стимулы, которые в течение прошлого столетия заставляли вращаться колеса промышленности, по на смену им мы не выдвинули ничего нового. Перед нами стоит задача создания новой философии, которая будет служить стимулом и поддержкой новому социальному обычаю труда» [4].

Для Дракера, который, по-видимому, вполне доволен существующим общественным строем, задача решается в рамках прикладной психологии. Карр же строит свою модель на фундаментальной перестройке структуры целей и организации общества.

Дракер признает, что способы «управления» работниками умственного труда еще предстоит разработать. Однако примечательно, что средства манипулирования работниками физического труда и не очень высокообразованными группами в развитом промышленном государстве очень хорошо известны, весьма эффективны и применяются постоянно. Средства массовой информации служат необыкновенно мощными рычагами манипулирования и управления традиционной рабочей силой как в Соединенных Штатах, так и в западноевропейских индустриальных экономических системах. Более того, эволюция индустриального государства до уровня полной автоматизации и компьютеризации, когда вся рабочая сила будет состоять только из работников умственного труда, еще дело далекого будущего. Таким образом, значительная в численном отношении обычная рабочая сила продолжает подвергаться ежедневной обработке массовым аппаратом манипулирования сознанием господствующего строя. А реклама, так эффективно стимулирующая желания (и тем самым побуждавшая рабочих работать сверхурочно для удовлетворения этих желаний), усиливает мощную идеологию уровня жизни и оказывает массовую поддержку индустриальной системе, Действующей в настоящее время в Соединенных Штатах.

Дэниел Белл называет знания «стратегическим ресурсом» и указывает, что «как всегда, когда речь идет о ресурсах, весь вопрос состоит в том, в чьих руках они находятся и кто будет принимать необходимые решения об их распределении». Он пытается найти некий «баланс знаний и возможности объяснять технические компоненты и размеры издержек; расширить границы выбора и определить моральное содержание всех вариантов выбора, с тем чтобы решения принимались более сознательно и с большим чувством ответственности» [5].

Однако именно невозможность достигнуть этого приводит многих в состояние подавленности. Использование знаний исходя из соображений морали и гуманности так, чтобы все последствия принятия решений были подвергнуты предварительному изучению,— это как раз то, что так ловко избегает делать система управления развитого индустриального государства с рыночной экономикой, и в первую очередь это касается средств массовой информации. Происходит это даже не потому, что те, кто принимает решения, действуют со злым умыслом, а просто потому, что долгосрочные социальные соображения находятся в противоречии с краткосрочными соображениями выгоды, а в основе рыночной экономики лежит немедленная реализация личной выгоды.