Журнал «Наш cовременник» - Наш Современник, 2005 № 01

• Название: Наш Современник, 2005 № 01
• Автор: Журнал «Наш cовременник»
• Жанр: Периодические издания
• Год: 2005

Литературно-художественный и общественно-политический ежемесячный журнал

«Наш современник», 2005 № 01

---

Надо заметить, что в повести Валентина Григорьевича вообще очень много символики. Символично уже само ее название — «Дочь Ивана, мать Ивана», восходящее к тому же принципу, который мы видим и в приводимом евангелистом Матфеем родословии Иисуса Христа: «Авраам родил Исаака; Исаак родил Иакова; Иаков родил Иуду и братьев его» — и так далее. Стремление вписать героев своего повествования в хронологию БОЛЬШОЙ ИСТОРИИ — черта, характерная как для авторов Библии, так и для древнерусских летописцев, и, давая своей повести название «Дочь Ивана, мать Ивана», Валентин Распутин как раз и пытается показать этим неразрывную цепь продолжения человеческого рода, беспрерывный процесс бытия и одновременно с этим — роль своей героини в этом процессе.

Затем: необычайно жаркий весенний день в повести Распутина не может не напомнить нам собой другой необычайно жаркий весенний день, описанный в романе Михаила Булгакова «Мастер и Маргарита», — и эта перекличка, подчеркивание этой НЕОБЫКНОВЕННОЙ жары, ее акцентирование писателями кажется отнюдь не случайностью, так как ЖАР — это не что иное, как символ АДА, и авторы как бы сразу настраивают нас на то, что нас впереди ожидает встреча с представителями этого инфернального места. И действительно — то, что случается далее, ничем иным, как бесовщиной, назвать нельзя, причем это касается не только событий романа Булгакова, но и того, что совершается в повести Распутина. Разве надругательство над ЧИСТОТОЙ — это не есть дело рук беса?..

Самое страшное в повести Валентина Распутина то, что мы должны быть чуть ли не благодарны насильнику Светланы, так как только прямое надругательство над девочкой оказалось способным разбудить в ее матери (да и в нас самих) чувство протеста против засилья чужеземцев в России и попрания ими всех основ нашей жизни. Если бы этого не случилось, все так бы и продолжали спать, терпя воцарение кавказцев…

Жаль только, что повесть Валентина Григорьевича написана несколько длинновато и, несмотря на обжигающую актуальность, как-то скучновато, — из-за этого она заметно проигрывает фильму Говорухина, да и вообще, на мой взгляд, немного выпадает из того, что называется современной литературой.

* * *

В конце декабря мы с Игорем Ивановичем Ляпиным побывали в Харькове, куда ездили на творческий вечер харьковского поэта Александра Романовского.

В поезде говорили с ним о месте писателей в жизни общества, я неожиданно сделал для себя один важный вывод, касающийся того, что писатели нужны власти только тогда, когда у этой власти появляется общенациональная идея, которую необходимо озвучить и внедрить в сознание масс. Именно так было после Октябрьской революции 1917 года, когда писатели были востребованы молодым советским государством и узнали неслыханный дотоле взлёт популярности. Такого отношения к пишущим людям не было никогда раньше и вряд ли когда ещё повторится. Чтобы Слово было поставлено на службу государственной власти, у этой власти должна быть за душой всеобъемлющая ИДЕЯ, а сегодняшняя власть России абсолютно ПУСТА…

* * *

2004 год

По пути в правление СП купил «Независимую газету», взывающую к читателям с передовицы заголовком статьи: «Что такое путинизм? Чем он угрожает путинскому большинству», в которой Президента РФ обвиняют в создании авторитарной власти в стране. Увы, это так, но это далеко не самое страшное из тех обвинений, которые можно против него сегодня выдвинуть, потому что авторитарная власть САМА ПО СЕБЕ — это только МЕТОД УПРАВЛЕНИЯ ГОСУДАРСТВОМ и не более, а значение имеет то, ВО ИМЯ ЧЕГО этот метод используется. Беда Путина (а вернее — наша) состоит в том, что от его авторитаризма нет ни малейшей пользы ни стране, ни народу — он использует его только для сохранения своей собственной власти, а страна при этом приходит во всё больший и больший упадок, теряя и свой международный авторитет, и свою внутреннюю социально-экономическую и политическую стабильность, и свое культурное значение в мире.

* * *

Последние дни мы с Мариной чуть ли не каждое утро натыкаемся на какие-нибудь маленькие забавные эпизодики, касающиеся нетрадиционного (или же как раз — традиционного?) русского словоупотребления. Так, например, доходя позавчера до станции метро «Братиславская», мы встретили хорошо одетого молодого человека, разговаривающего с кем-то по мобильному телефону о делах своей фирмы или банка. Высыпав на собеседника набор каких-то бухгалтерско-экономических терминов и названий иностранных компаний, он в завершение инструктажа громко добавил: «Ты только проследи там за этим лично, а то они привыкли всё через ж… делать». А вчера, выйдя из своего подъезда, увидели бригаду дворников нашего ЖЭУ, очищающих освободившиеся от снега газоны от обнажившегося на них мусора. «Ну, прямо как будто не люди тут живут, а какие-то засери!» — с неудовольствием подбирая с земли и складывая в мешок пластиковые бутылки и грязные полиэтиленовые пакеты, громко (чтобы слышали все находящиеся в этот момент во дворе жильцы дома) проговорила одна из дворничих.

* * *

Сегодня небольшая группа представителей нашего Союза писателей присутствовала в Свято-Троицкой Сергиевой лавре на церемонии поднятия Царь-колокола, сброшенного большевиками в 1930 году, а нынешней зимой отлитого в Санкт-Петербурге и доставленного в лавру.

После литургии все вышли на улицу, и там, у подножия колокольни, состоялся водосвятный молебен, после которого колокол подняли краном на колокольню. Эта процедура длилась очень долго, день выдался довольно холодный, всё время пытался начаться дождь, и мы все страшно замёрзли, так что весьма своевременной оказалась последовавшая затем трапеза с горячими щами и красным вином, которые помогли немного согреться. Перед трапезой всем гостям лавры вручили памятные медали и подарки…

Оглядываясь на прошедший день, можно сказать, что ничего особо выдающегося сегодня и не случилось — ну, подумаешь, мол, поучаствовали в роли зрителей-статистов в церковной церемонии!.. Но, перебирая в памяти отдельные моменты дня, я вижу, что во всём этом определённо имелся некий высший смысл. Во-первых, нельзя не видеть некой исторической переклички (или того, что я называю «рифмами бытия»), выражающейся в присутствии писателей как при гибели лаврских колоколов в 1930 году, так и при их воскрешении в наше время, — тогда всё это видел и описал в своих дневниках проживавший в Сергиевом Посаде Михаил Пришвин, а сегодня смотрели (и надеюсь, запечатлеем в своих произведениях) мы. Во-вторых, в течение этого необычного дня нам с Мариной было даровано свыше несколько маленьких, но отчетливо осознаваемых сердцем чудес, свидетельствующих о неслучайности всего происходящего в нашей жизни.

1. Так, выходя из Трапезного храма, где совершалась Божественная литургия, мы вдруг увидели стоящего на алтаре игумена отца Тихона, с которым мы вместе участвовали в Крестном ходе по Волге, описанном в моём очерке. Увидев, что он нас с Мариной тоже узнал, мы подошли к нему, расцеловались, и, вспомнив о лежащем в сумке экземпляре «Русского эха», я подарил ему журнал со своей публикацией, где была также и наша общая фотография у Серафимовского источника близ Дивеева, на которой запечатлены я, отец Тихон и еще двое батюшек. «Это что же получается? — удивилась потом Марина. — Что ты вёз сюда этот журнал специально для него! Но мы ведь пять лет с ним не виделись и даже не предполагали, что можем его здесь встретить!..» «Это мы не предполагали, — ответил я, — а Господь, Он заранее знает, кто, где, когда и с кем встретится, поэтому и подсказывает, что надо взять с собой…»

2. Потом была долгожданная трапеза, всех гостей запустили в два больших зала, а для нашей писательской группы почему-то ни в одном из них не нашлось места, и чуть погодя нас посадили в небольшом отдельном кабинете. И, как показало дальнейшее, это было сделано тоже неспроста… Расставили тарелки, начали наливать щи, а молитву никто не читает. Я оглянулся и увидел единственного среди нас молодого священника, сидящего за одним из столов за моей спиной, и попросил его начать молитву. Так установился наш с ним контакт, переросший затем в разговор, из которого выяснилось, что батюшка служит в храме села Красное Старицкого района — то есть в тех самых местах, где я не просто когда-то бывал, но работал журналистом районной газеты и одновременно служил чтецом-псаломщиком в Старицком Свято-Ильинском храме! Я и сейчас довольно часто езжу в эти места — не далее как позапрошлым летом мы провели там всей семьёй почти весь свой отпуск, купаясь в Волге. Но вот за те два года, что не ездили, там произошли довольно значительные перемены, в числе которых и открытие храма в селе Красном, где теперь служит отец Дмитрий Каспаров (именно так, оказалось, его зовут). Знакомый мне иеромонах Вениамин (которого я помню ещё как просто Володю) переведён из Старицы на самостоятельный приход в Берновский храм, а вот игумен отец Гермоген служит теперь не в Свято-Ильинской церкви, а в самом Успенском монастыре (правда, так до сих пор и оставаясь его единственным насельником).