Николай Дашкиев - Зубы дракона

• Название: Зубы дракона
• Автор: Николай Дашкиев
• Издательство: Казахское государственное издательство художественной литературы
• Жанр: Научная Фантастика
• Год: 1960

«Зубы дракона», (эта повесть была отмечена третей премией на Республиканском конкурсе на лучшую научно-фантастическую и приключенческую книгу для детей и юношества) речь идет о борьбе советских и индийских ученых-биологов с английскими шпионами за право обладания секретами «Пищи Богов» и «Зубов Дракона» - уникальных биологических катализаторов, с помощью которых можно было бы решить извечную проблему голода во всем мире, или производить уникальные операции по трансплантации органов.

---

- … Так понятно? - в который раз переспрашивает мулла Ибрагим, и уважаемые гости кивают солидными бородами.-В Калькутте индусы вырезали половину мусульман и обещают уничтожить всех. Так пусть же погибнут они сами!

И бородачи согласно гудят;

- Пусть погибнут сами!

Гости расходятся. Остается только Хинчинбрук, хозяин дома - мулла Ибрагим - и мулла Навабганджа, толстый человек с лицом скопца.

- Принес? - спрашивает Хинчинбрук, отбросив прочь всякую дипломатию.

- Принес, высокочтимый моулеви! - льстиво отвечает мулла Навабганджа, протягивая что-то завернутое в грязную тряпочку.

- Хорошо! - Хинчинбрук неторопливо разворачивает пакетик и, не притрагиваясь пальцами, показывает на красный кристалл.- Смотри, мулла! Ты видишь - красное!.. Что имеет красный цвет?

- Кровь! - подсказывает мулла Ибрагим недогадливому толстяку.

- Да, кровь! - торжественно подтверждает Хинчинбрук.Кровь священной коровы!.. И плевать бы тебе на это, мулла: пусть индусы теряют возможность переселяться в иное подобие после смерти! Но, ты посмотри, что это еще блестит в средине? Что так блестит?

- Сало! - уверенно подсказывает Ибрагим.

- Сало…- испуганно шепчет толстый мулла. Он в самом деле готов увидеть внутри красного кристалла не только кусок сала, но и целую свинью,- нечистое животное, проклятое аллахом.

- Так понимаешь ли, мулла, на какие штучки подался подкупленный русскими Сатиапал? - лукаво продолжает Хинчинбрук.-Коварный замысел: причинить наибольшую беду и индусам и мусульманам. Каждый, кто коснется этих ккристалликов, опоганит себя и своих потомков, навсегда потеряет божью ласку… И подумай, дорогой: каждый такой кристаллик стоит сто рупий! Кто же даром станет раздавать свое богатство, если не имеет какого-то скрытого намерения?.. Ты, например, подарил бы кому-нибудь сто рупий?

Мулла испуганно мотает головой. Для него последний аргумент - самый убедительный.

- Ну вот что: если ты не хочешь дарить, то эту сумму подарю тебе я! - Хинчинбрук протягивает мулле несколько банкнот.- Иди, раб божий, со словами аллаха на устах! Пробуждай в сердцах правоверных ненависть к нечестивцам, особенно к Сатиапалу. Он - дьявол в человеческом образе.

Толстый мулла выходит. И тогда Хинчинбрук спрашивает хозяина дома.

- Ну, мистер Кроссман, хороший из меня моулеви?

Тот хохочет:

- Вполне! А теперь, как говорят русские, "положим зубы дракона на полку". Хемфри приедет только завтра.

Шпион в образе муллы подходит к полке. Там, за толстенным кораллом, тайник с вещами, очень далекими от богословия. Кроссман - он же мулла Ибрагим,- прячет кристаллик, вытаскивает небольшую радиостанцию и, поглядывая на часы, включает ее. Он слушает далекие, не слышные другим сигналы, лоб его хмурится.

- Майкл, мы погнались не за тем, что нужно. Надо уничтожить или отобрать все до единого кристалла. Нужны только формулы. Немедленно езжай в имение, туда недавно поехал Сатиапал с дочерью.

- Хорошо. Но кристаллы нужно собрать сегодня. Может быть, вызвать полицию и провести общий обыск! Мол, Сатиапал распространяет чуму.

- Ни в коем случае! Этому никто не поверит. Нужно сделать так, чтобы индийцы разуверились в этих кристаллах, возненавидели их… Гм, кровь коровы и сало свиньи!.. Это действительно хорошо… Подожди, а что, если…

Очевидно, резиденту, пришла в голову чудесная идея, он самодовольно поглаживает бороду. Хинчинбруку тоже хочется высказать свои соображения по поводу нового задания, но его не спрашивают, а он, как человек дисциплинированный, умеет молчать когда нужно.

- Езжайте, Майкл! Без формул не возвращайтесь.

- Будет сделано! - деловито отвечает Хинчинбрук. Резидент провожает шпиона далеко за околицу, где в кустах, под надзором верного слуги, стоит ретивый конь.

Хинчинбрук садится на коня и не спеша едет по полуразрушенной дороге. А благочестивый мулла Ибрагим с достоинством направляется домой, чтобы справить вечерний намаз.

Глава XXI КРОВЬ КИРОВЫ И САЛО СВИНЬИ

Опускается на Бенгалию тихий сентябрьский вечер. Солнце село, в высоком небе сияют отблески жемчужно-розовых тучек, нежно и мягко озаряя землю. Не шелохнется, не зашумит. Где-то далеко тот прохладный ветерок, который прилетит сюда в сумерки, выгонит из-за горизонта и заколышет на синих волнах лодочку-месяц, взъерошит кудри деревьев и шепнет всем молодым сердцам, что настала пора любви.

Хороша в Индии весна, когда над землей плывут запахи почек, а в кустах заливается крохотная птичка - милый папийяр, но, пожалуй, еще лучше богатая цветами, щедрая плодами, сухая и теплая осень. Недаром же осенью, в конце сентября - в начале октября, справляется один из самых больших праздников индусов - Калипуджа, посвященный богине любви Кали.

Земля моя, прекрасная,- далекая неведомая страна! Не потому ли временем любви избрала ты прохладную осень, что не знакома с лютыми морозами и никогда не слышишь победного журчания мартовских ручьев, разрушающих льды северной зимы?.. Цветы и цветы - и зимой, и весной! Это, наверное, в самом деле приятно. Но где же осенняя непогодь, которую проклинаешь и любишь; где метели, которые швыряют в лицо жгучими ледяными иголками, не позволяют стоять на месте, а гонят вперед - где все то, что закаляет волю человека, делает стремления сильнее, а чувства ярче?.. Право, вечное лето, как и жизнь без борьбы, может быть и приятно, но быстро надоедает.

Загрустил Андрей Лаптев в Индии, не прожив и полугода. Казалось, что ему, одинокому? Ни жены, ни ребенка; друзей за годы войны разбросало по белому свету, почему же тянет его из страны вечного лета туда, где сейчас моросит дождь?

Это было сложное чувство, совсем не похожее на инстинктивное стремление аиста или ласточки вернуться в родной край. В этом чувстве объединялось и личное и гражданское: горечь необычайной любви, сознание бессилия изменить собственную судьбу и судьбу народа страны, в которую попал.

Рядом с Майей Андрею было легко. Не мудрствуя лукаво, он упивался чистым воздухом джунглей и втайне сравнивал свою любимую с Индией,- искренней и мудрой, нежной и наивной.

Но вот Майя уехала,- как-то неожиданно, вдруг,- и будто забрала с собой все светлое: развеялись иллюзии, и уже совсем другим, более печальным и безотрадным, вставал перед Андреем образ порабощенной англичанами Индни.

Лаптеву приходилось работать много, напряженно. Ежедневно он делал по несколько операций. В привычной обстановке не думалось о сложных проблемах. Но стоило выйти за пределы лагеря, как перед глазами появлялись наглядные иллюстрации к учебнику политэкономии,- картины, на которые невозможно смотреть безразлично.

Вот по наезженной дороге мимо Навабганджа плетутся двое женщина и ребенок. Это не люди, а подвижные скелеты; самый бездарный студент-медик мог бы отыскать каждую косточку на их изможденных телах.

Сколько лет этой женщине?.. Семьдесят?.. Тридцать?.. Неизвестно. Ее грязные седые волосы слипшимися космами спадают на острые костлявые плечи. Ноги едва передвигаются. Тусклые глаза смотрят тупо: в них навсегда застыл голодный вопль… А ребенок на тоненьких кривых ножках, с уродливым животом рахитика, молча протягивает ручонку: "Дайте! Дайте что-нибудь!".

Андрей лихорадочно шарит по карманам и смущенно разводит руками - раздал все, что было. Ему невольно вспоминаются подчеркнутые рукой Сатиапала строчки из газеты "Тайме оф Индия" за 16 ноября 1943 года: "…одна каста рабочих - намасудра - насчитывала в Бенгалии 3 миллиона мужчин; вполне возможно, что треть этой касты вымерла".

"Миллион умерших от голода! - гневно думает Лаптев.- Целая армия! Достаточно было каждому взять в руки палку - и на индийской земле не осталось бы ни одного поработителя. Эх, растолковать бы индийцам, что не попрошайничеством, а только борьбой можно защитить свою жизнь!".

Но доцент молчит. Он только врач; он не волен агитировать за советскую власть. Но все равно: индийцы и сами сообразят со временем что к чему.

Андрей идет дальше. Клочки поля вдоль дороги обработаны так, что не найдешь ни одного сорняка. Да и неудивительно: каждый такой клочочек, чуть больше комнаты, должен прокормить целую семью. Его ковыряют древними, как мир, сохами, даже у помещиков нет железных плугов.

Наступают сумерки, но люди все еще работают в поле. С тихим шорохом продвигаются они среди золотистых зарослей риса, рвут колосок за колоском. Богатый урожай, неимоверный урожай! Да только большая его часть пойдет вон тому толстяку в оранжевом тюрбане. Андрей уже знаком о ним: это - заминдар Пьяришонгкор Чаттопадхайя. Все поля вокруг - его. Он тоже индиец, люто ненавидит англичан, но грабит своих односельчан не хуже колонизаторов.

Удивительная, полная противоречий страна.

Чтобы не встретиться с льстивым Пьяришонгкором, Лаптев сворачивает вправо. Там, вблизи реки, возле водочерпающего колеса, с утра до поздней ночи кружит старый верблюд. Визжат деревянные оси, ковши набирают и скупо цедят в желоб драгоценную влагу, которая потом течет в арык. Видимо, так было и тысячу лет назад; кажется, никогда не прекратится тоскливое круговое движение верблюда, и тоненький пульсирующий ручеек воды не напоит, а лишь раздразнит жаждущую землю.