Николай Омельченко - Серая мышь

• Название: Серая мышь
• Автор: Николай Омельченко
• Издательство: Радянський письменник
• Жанр: Проза
• Год: 1988
• ISBN: 5-333-00015-8

Роман известного русского писателя, проживающего на Украине, повествует о судьбах украинских эмигрантов, которые, поддавшись на уловки западной пропаганды, после долгих скитаний оказались в Канаде, о трагедии людей, потерявших родину, ставших на путь преступлений против своего народа.

---

— Циник ты, Стах, циник и палач! — уже без злобы ответил я и стал искать глазами Джемму и Тараса, чтобы уйти от этого страшного человека. Я поднялся. Петро, будто прочитав мои мысли, сказал насмешливо:

— Иди, иди! От меня-то ты уйдешь, может, больше и не увидимся, а вот от себя тебе до смерти не уйти!

Я почувствовал, как мне сдавило грудь, — не хватало только, чтобы я здесь потерял сознание, а я уже был близок к этому. Глубоко вдохнув в себя воздух, я снова сел за столик, — в то время я еще не носил с собой сердцеуспокаивающих таблеток и поэтому попросил у официанта простой воды, стараясь не показать, что мне плохо, бросил небрежно:

— Что-то разыгралась изжога, такое у меня бывает после крепкого кофе.

— У меня тоже, — как-то обрадованно сказал Стах и вынул какие-то крохотные таблетки в тюбике. — Возьми, — лучшее средство.

Я замешкался.

— Да не бойся, не отравлю.

— Обойдусь, кажется, уже проходит.

И действительно, я почувствовал, что в груди отпустило, однако ноги стали ватными, Стах примиряюще сказал:

— Не надо нам ссориться, Улас; жизнь слишком коротка, чтобы ссориться по пустякам, а сводить счеты нам незачем, мало ли что когда-то было. Поехали ко мне, пообедаем. Моя хозяйка уже наверняка ради выходного дня сварила настоящий украинский борщ, твоя итальянка, конечно же, этого не умеет.

— Не опоздать бы на последний самолет, — ответил я.

— Успеете. Я живу здесь недалеко. У меня отличная машина, отвезу вас в аэропорт. И дети будут довольны, я держу лучший в округе магазин игрушек. — Он привычным жестом поправил шляпу, облокотился на изящные перила террасы. — Эй, детвора, — не знаю, как вас зовут, — хотите посмотреть лучший в Калифорнии магазин игрушек?

— Их зовут Тарас и Джемма, — ответила Стаху его дочь и, сделав кокетливый книксен, представилась мне: — А я — Богдана.

— Так как, Тарас и Джемма? Ваш папа что-то не решается, — провоцировал моих детей Стах.

— Ну, па-а-па! — протянули просяще Тарас и Джемма.

И я согласился. Видать, я совсем бесхарактерный. Но в данном случае сказалось мое болезненное состояние, мне было страшно подумать, что придется долго ждать автобус в аэропорт — в Калифорнии они редки, их давно заменили частные автомобили, — и предложение Стаха меня устраивало, черт с ним, ведь действительно из одного корыта хлебали, больше, чем было, уже не запачкаюсь.

Мы ехали в шикарном «форде» — длинном, широком и приземистом; он мчался с такой скоростью, что казалось, вот-вот оторвется от автострады и взлетит в пепельно-голубое безоблачное знойное небо. На какие деньги Петро Стах приобрел себе такую шикарную машину и магазин игрушек? Ехали молча, болтали только дети — обсуждали встречные машины; меня удивляло, что они лучше нас знают марки автомобилей и их достоинства, восторгаются «королями» входившего в то время в моду рок-н-ролла, об этом ни я, ни Петро не имели ни малейшего понятия. Но дети были представителями уже нового поколения, иного мира.

Мы промчались по автостраде с многочисленными путепроводами, развязками и туннелями и вскоре свернули к укутанному буйной зеленью поселку, приткнувшемуся к автостраде. Вдоль ровных чистеньких улочек тянулись обнесенные сетчатыми заборами дворики, в глубине их стояли виллы, коттеджи и просто одноэтажные домики из мелкого цветного силикатного кирпича, не менее аккуратные, чем у нас в Торонто. Автомобиль ткнулся в плотно сомкнутые легкие ворота, Петро вынул из кармана пиджака небольшой трансмиттер, высунул его в окно, нажал на кнопку, и чудо электроники сработало; ворота, как в сказке, сами распахнулись, и едва широкогрудый «форд» въехал во двор, тут же закрылись.

У парадных дверей, тяжелых, дубовых, обитых сверкающей начищенной бронзой, с массивной ручкой, нас встретила довольно молодая, не в меру полная женщина, кареокая и черноволосая, с округлым добрым лицом.

— Голубята мои, а что ж вы так рано, да и никак с гостями, — полилась ее певучая украинская речь. — Гости в здешних краях — такая редкость, поэтому мы им всегда рады. А я сегодня такой борщ сварила, самой нравится. Что же ты не знакомишь меня, Петрусь!..

Она с такой лаской произнесла его имя, словно ее муж был ангел из ангелов. Кто знает: может, для этой, по всему видно, добродушной женщины он действительно был ангелочком.

— Принимай гостей, — домовито ворковал Петро.

В богатом, обставленном современной мебелью доме Стаха пахло украинским борщом и чесночным соусом.

Обедали мы за большим столом, в просторной столовой, смежной с кухней, откуда хозяйка все носила и носила то пампушки, то голубцы, то вареники, угощала она по-украински щедро, ну как где-нибудь в Крае.

После обеда мы пошли к центру селения, в лавку игрушек. Название «лавка» никак не подходило к этому большому двухэтажному магазину с красочными вывесками и дорогой неоновой рекламой.

— Да-а-а, — только и смог произнести я.

Дети мои были в восторге от внешнего вида «лавки» и рекламы, а когда Петро поднял железные жалюзи и мы зашли вовнутрь, Тарас и Джемма вообще потеряли дар речи. Эти игрушки могли смело конкурировать с некоторыми изделиями «Диснейленда». Здесь было все: говорящие, смеющиеся и плачущие настоящими слезами куклы; рычащие, клацающие зубами звери; поющие и летающие птицы; миниатюрные, работающие на бензине, с настоящей трансмиссией автомобили, развивающие скорость до десяти километров в час; роботы и многое другое, вплоть до аквариумов с плавающими в них золотыми рыбками, отличить которых от живых было совершенно невозможно, — даже когда им бросали корм, они хватали его жадно и прытко.

Петро стал за стойку, снял шляпу, затем вышел нам навстречу, отвесил легкий поклон и произнес заученную фразу:

— Что угодно уважаемым господам? Вам помочь выбрать подарок? Мой магазин представляет лучшие фирмы Штатов.

Я бы никогда не поверил, что Петро Стах, которого я знал раньше, может выглядеть таким добропорядочным, приветливым, нежно воркующим со своими покупателями; и вид у него был довольно благообразный, домашний, вид человека, который всю жизнь только то и делал, что приносил детям радость своими радующими душу игрушками.

— Мы с вашим отцом, — обратился Петро к моим детям, — старые приятели, поэтому я хочу сделать вам подарок в память о нашей встрече. Выбирайте, что вашей душе угодно. — Он широким жестом коротких рук обвел свое владение и вопросительно посмотрел на моих детей. Они молчали, нерешительно пожимая плечами, им многое тут нравилось, они с удовольствием забрали бы почти все, но следовало выбрать что-то одно. Так ни на чем и не могли остановиться. Тогда все решил сам хозяин; он вынул из-под прилавка две упакованные коробки, протянул одну Джемме, другую — Тарасу.

— Только чур: открыть дома, — заговорщицки проговорил он.

Машина с той же скоростью мчала нас в аэропорт.

Я глядел на короткие руки Петра, цепко державшие баранку, и почему-то вспомнил, что ногти его пальцев раньше всегда были черными от набившейся под ними грязи; теперь же они блестели, покрытые бесцветным лаком.

— Откуда у тебя все это, Петро? — не выдержал и спросил я.

— Что? — не понял Стах.

Я помолчал, не решаясь повторить вопрос, — не принято у нас, в мире свободного предпринимательства, спрашивать о таких вещах, тем более, что наш собрат в оные времена не брезгал и чужим добром, отнятым у врага. И все же повторил свой вопрос, теперь уже сказал прямо:

— Я спрашиваю, откуда у тебя такое богатство, — неужто получил наследство? В Канаде немногие из наших так живут.

Петро вздохнул, искоса взглянул на меня и сказал кающимся голосом:

— Да простит меня господь, то все жидовские зубы…

До меня не сразу дошли эти откровенные слова Стаха, — их страшная суть проникла в мое сознание постепенно. Все те годы, когда мы были вместе, Петро Стах был не только беспощадным эсбистом, который рьяно оберегал наши ряды от проникновения в них вражеских элементов, но и часто со своими вояками выполнял роль карателей, и вот теперь так просто сознался в этом. Когда я наконец все понял, то хотел крикнуть, чтобы он остановил свой шикарный «форд», был готов выйти из машины вместе с детьми, и выбросить его подарки, на которых — кровь, кровь и кровь… Но я этого не сделал: не хватило характера. Я чувствовал, как по вискам течет жаркий пот, капли скользили по щекам, и не было сил достать платок и утереться.

Не помню, как мы прощались; ясность сознания вернулась уже в самолете, когда дети стали раскрывать коробки с подарками. Первым развязал свою коробку Тарас. В ней был новенький парабеллум, воздушный, стрелявший маленькими свинцовыми пульками; убить из такого оружия-игрушки нельзя, но покалечить можно. Тарас был в восторге, взвешивал на руке тяжелый пистолет, внешне не отличавшийся от настоящего, — такой же размер, такой же вороненый полированный металл. Я печально наблюдал за тем, как восхищался Тарас этой игрушкой, и равнодушно смотрел на подарок Джеммы; она распаковала его и недоуменно пожимала плечами. Наконец обратилась за разъяснением ко мне: