Джон Уэйн - Малое небо

• Название: Малое небо
• Автор: Джон Уэйн
• Жанр: Проза

---

Он рассказывал и сам себе удивлялся: и все это я!

- Почему ты не сядешь, Дэвид? - включился в разговор Суортмор. У него было время собраться с мыслями, и теперь он пришел к выводу, что лучше проявить сочувствие ко всем, тогда можно будет выбраться из щекотливой ситуации целым и невредимым. - Давай поговорим обо всем спокойно.

- Я и говорю спокойно.

- Предположим, ты действительно ездил повидать отца, - сказал Суортмор, взвешивая каждое слово, - безусловно, в этом нет ничего дурного. Ты соскучился по нему, верно?

Ярость полоснула по сердцу Дэвида, рассекла его в один миг, словно трещина - зеркало. Никто не должен совать нос в их с отцом отношения. Даже сам господь бог, и уж тем более этот господин с помятым, недоуменным лицом, рассевшийся в отцовском кресле. Он стоял насупившись и молчал.

- Дэвид, - сказала Элизабет Джири в полном отчаянии. - Я не знаю, где твой отец. Если даже я не знаю, как же узнал ты?

Дэвид мигом повернулся к ней. Теперь в его сердце не осталось жалости. Он ненавидел мать. Он с наслаждением отдал бы приказ, чтобы ее высекли, а заодно и Анджелу.

- О нем ведь говорят... - бросил он. - Ребята в школе говорят, потому что слышат, что говорят о нем их родители. Он все время проводит на Паддингтонском вокзале. И ни за что не хочет уходить оттуда. Живет в гостинице, а весь день торчит на вокзале.

- Дэвид, как могла тебе прийти в голову подобная _глупость_...

- Это не глупость, это правда.

- Уж кто-кто, а твой отец на такое не способен.

- С чего ты взяла? - ощетинился Дэвид.

- Дэвид, - остановил его Суортмор, решив, что пора вмешаться. - Ты уверен, что мальчик или мальчики, сказавшие тебе это, не разыгрывали тебя?

- Уверен.

- Это тебе сказал твой друг или враг?

- Это сказал мальчик по имени Джулиан Робинсон, и неважно - друг он мне или враг. Я был сегодня на вокзале, видел отца и убедился, что это правда.

Элизабет Джири застыла с подносом в руках. Потом растерянно поставила его.

- Он сам тебе сказал, что никогда не уходит с вокзала? Он сказал тебе, - она беспомощно развела руками, - что-нибудь о том, как он проводит время?

- Мальчишки говорят, что он спятил. - Дэвид вовсе не хотел говорить во весь голос, но почему-то выходило громко. - Они говорят, что он не может уйти с вокзала: у него что-то случилось с головой и он лишится рассудка, если уйдет с вокзала, вот он никогда оттуда и не уйдет, если только его не заберут... в психушку или еще куда-нибудь.

Едва Дэвид произнес слово "психушка", из глаз его ручьем полились слезы. Он сидел забившись глубоко в кресло, и рыдал, никого и ничего больше не замечая. Рыдания его не были громкими, но они сотрясали его, душили.

Элизабет подошла утешить сына, но он оттолкнул ее, и она беспомощно опустила руки. Элизабет с мольбой посмотрела на Суортмора, а тот, хоть и понимал, что должен предпринять какие-то шаги, совершенно растерялся. Двое взрослых не решались прервать молчание. Первой заговорила Анджела. Все про нее забыли, а ее душил гнев, и теперь он прорвался.

- Как похоже на Дэвида - поверить в дурацкую историю, которую он подхватил в школе у какого-то абсолютного кретина _ребенка_, а потом устраивать дома сцены и рыдать на глазах у всех.

- Замолчи, Анджела. Нельзя быть злой.

- Ничего себе! Я - _злая_. А Дэвид тогда какой?

Она хотела сказать, что Дэвид испортил что-то очень важное. Этот удивительный вечер, приход Суортмора, человека, лицо которого знают миллионы, оно сейчас сияло _для нее_, и предчувствие чего-то невероятного, влечение ее мамы к этому незнакомому мужчине; Анджела и не подозревала о том, что с ней сейчас творится, а объясни ей кто-нибудь, она бы отчаянно засмущалась; в воздухе было нечто такое, что Анджела волей-неволей чуяла словно запах тропического цветка: это сулило перемены в ее полной событиями жизни, приключение, посвящение в тайну, это необходимо ей, после скучного детства она имеет на такую перемену полное право, а тут противный Дэвид встрял; его отсутствие объединяло их, его присутствие - угнетало. По ее сценарию ему надлежало попасть в беду, конечно не утонуть или угодить под машину, ей вовсе не нужна была смерть брата, но уж если он исчез - так исчез: убежал бы из дому, его бы искала полиция и после долгих поисков нашла бы под забором умирающим от голода.

- Дэвид хуже чем злой, - сказала она. - Ведет себя как глупый, слезливый _ребенок_.

Пока что в ее лексиконе это слово было самым обидным. Произнеся его, она замолкла. Потрясла головой и вышла из комнаты, вскидывая ноги, как жеребенок.

- Дэвид, - предложил Суортмор, стараясь, чтобы его голос звучал как можно ласковее, - неплохо бы тебе лечь в постель, как ты считаешь? Пойди отдохни, а мы с мамой обсудим то, что услышали от тебя.

Ненависть в Дэвиде была сильнее горя. Какое право имеет этот человек обсуждать папино несчастье? С кем бы то ни было, тем более с мамой?

Он больше не плакал и с ненавистью взглянул на Суортмора.

- А вы остаетесь?

Суортмор подарил ему непринужденную улыбку.

- Не волнуйся. Я проведу у вас только вечер. И скоро вернусь в Лондон.

- О, не уезжайте, - вырвалось у Элизабет Джири.

Ее возглас всех удивил, саму ее - не меньше остальных. У нее это получилось чисто импульсивно. Слова сорвались с губ помимо ее воли. Пока они не были произнесены, она даже не подозревала, как сильно ей хотелось, чтобы Суортмор остался и защитил ее, как сильно она боялась той минуты, когда он уйдет и дом снова останется без мужчины.

- Дэвид, - повернулась она к сыну, пытаясь скрыть смущение, - иди спать, а я принесу тебе горячего молока. Не огорчайся, дорогой. Тебя все это слишком расстроило, но увидишь - все уладится.

- И папа так сказал, - угрюмо буркнул Дэвид. Однако встал с дивана и вышел, даже не взглянув на Суортмора.

Элизабет не решилась упрекнуть сына за эту грубость. Она поняла вдруг, что он еще уязвимее, чем она сама.

- А теперь, - воскликнул Суортмор, довольный, что все снова на своих местах и с уходом детей он опять может управлять событиями. - Давайте поедим как следует. Я так проголодался.

- Я накормлю вас, - ответила она бесцветным голосом. И лицо ее тоже ничего не выражало: жизненные силы покинули ее, их хватало только на заученные действия.

Ай да умница Суортмор, покоритель женщин, словно в воду глядел. Пусть ее похлопочет, принесет еду, повертится вокруг него, а там, глядишь, и кровь заиграет в жидах. Ей ведь было над чем призадуматься, и он готов был помочь ей, но он ничего не мог предпринять, пока она не подчинится ему. Он стремился прийти ей на помощь и в то же время имел на нее виды, хотел завладеть ею, чтобы она стала беспомощной, безвольной, обессиленной; дрожащей, стала его женщиной; и эти два желания слились в нем воедино и одновременно обуревали его.

Элизабет поставила перед Суортмором яйца с ветчиной, извинилась, что не может составить ему компанию - кусок в горло не лезет, - и понесла наверх Дэвиду горячее молоко. Он уже крепко спал. Или притворялся? Она поставила чашку на столик и низко наклонилась над сыном. Нет, в самом деле спит. Он, должно быть, как только донес голову до подушки, буквально провалился сработал защитный рефлекс здорового ребенка. Он забылся, убежал от неприятностей, навалившихся на него, в зеленую пелену сновидений. Анджела с рассерженным видом бродила по своей комнате. Элизабет решила не заходить к ней. Она пока дочери не помощник - сама еле на ногах держится. Тихо закрыв дверь комнаты Дэвида, она сошла вниз к Адриану Суортмору.

Тот повернул к ней лицо - честное, открытое, ничем не омраченное.

- Элизабет, у вас есть свободная комната, чтобы я мог переночевать?

- Да, - ответила она и подумала: небо вняло ее мольбам.

- Вы не будете ужинать? - продолжал он, спеша разделаться с ненужными формальностями и перейти прямо к делу.

- Не хочется. Выпью чаю.

- Прекрасно. Давайте выпьем вместе. Но перед тем как вы поставите чайник, подскажите мне, кому я могу позвонить, чтобы проверить всю эту историю, касающуюся вашего мужа.

- А разве надо проверять?

- Безусловно. Потому что, если все так на самом деле, вы должны будете что-то предпринять.

- Вы правы. Но меня эта история доконает. По мне, пусть будет что будет. Что я изменю?

- Я понимаю вас, Элизабет, но взгляните на все с другой стороны. Если у него действительно нервное потрясение, тогда понятно, почему он совершил такую глупость - ушел от вас. Положению женщины, от которой ушел муж, не позавидуешь. Но если он душевнобольной, если ему нужна врачебная помощь, тогда ему уже не до жены. И развод в этом случае - не ее вина.

- Возможно, они скажут, что _это я свела_ его с ума.

- Проследите за событиями несколько дальше. Допустим, вы захотите развестись с ним; если он невменяем, это не составит никакого труда.

- Но зачем впутывать меня во все это? Вменяем он или нет, я-то здесь при чем? Очень скоро выяснится, что с ним, и, если он невменяем, его изолируют.