Борис Пармузин - До особого распоряжения

• Название: До особого распоряжения
• Автор: Борис Пармузин
• Издательство: Воениздат
• Жанр: Советская классическая проза
• Год: 1982

Роман посвящен советским разведчикам, работающим за рубежом нашей Родины. В центре романа - образ мужественного чекиста Махмуд-бека Садыкова. В течение нескольких лет он активно действует в окружении вожаков басмаческих банд - ярых врагов Советской власти. Автор убедительно повествует о том, как нашим разведчикам удается обезвредить происки империалистических разведок в канун и в годы Великой Отечественной войны.Книга рассчитана на массового читателя

---

трудным боевым дорогам.

146

Вот несколько строк из очерка Камиля Яшена «Генерал Сабир Рахимов»:

«Перед нашими войсками лежал крупный портовый город Данциг (Гданьск). Сюда стянулись

гитлеровские части, изгнанные из Восточной Пруссии, Прибалтики, Померании.

На подступах к городу велись сражения огромного масштаба с участием крупных наземных,

воздушных и морских сил.

По нашим наступающим войскам била береговая тяжелая артиллерия военных кораблей. Пехота и

танки гитлеровцев при поддержке авиации, береговой артиллерии и военных кораблей часто

контратаковали наши боевые порядки.

На левом крыле 65-й армии генерала Батова наступала 37-я дивизия Рахимова. Один из передовых

полков дивизии вступил в Бронтау. До Данцига оставалось три километра.

- Вышел на опушку леса, виден город. Возьму его сегодня! - передал Рахимов по радио.

В 15 часов 26 марта 1945 года на НП 37-й дивизии разорвалась мина. Погибли Рахимов и другие

офицеры... На траурном митинге прощальное слово сказал генерал Батов и дивизия поклялась

отомстить за своего командира. Начался штурм Данцига в тот же день.

В первый час штурма Данциг пал».

Много лет спустя, в мае 1965 года, генерал армии Павел Иванович Батов прислал в Ташкент вдове

героя письмо:

«...Нам посчастливилось присутствовать на торжественном спуске на воду двух кораблей - польского

и советского - на Гданьской верфи. Польскому морскому кораблю было присвоено имя «Генерал

Рахимов». Отныне польский корабль будет бороздить моря и океаны и прославлять навечно имя

советского человека - сына узбекского народа».

Я знаю, что в боях за освобождение народов Европы отличились и другие мои земляки, воины-

туркестанцы. Многие из них стали Героями Советского Союза.

Воин-освободитель! Так говорят о нашем солдате, заслужившем благоговейное уважение народов

мира.

Это те самые солдаты, которые делились своими пайками с жителями освобожденных городов. Это те

самые врачи и медсестры, которые оказывали помощь раненым, пострадавшим жителям тех же городов.

Солдат был счастлив протянуть чужому ребенку кусок сахару, редкую конфету... Солдат, бывший

мирный мастеровой парень, был счастлив в часы отдыха помочь в ремонте разрушенного водопровода

или просто вставить стекла в окна дома, где жила старая женщина.

Мы знаем знаменитую скульптуру в Берлине... Советский воин с опущенным мечом, с ребенком на

руках.

Мы спасали мир, спасали жизнь.

И нас невозможно было сломить...

ЧУЖИЕ ЛЮДИ

Агроном расхаживал по комнате, размахивая длинными руками. Махмуд-бек знал этого человека

вначале суровым, настороженным, потом внимательным, добрым, но всегда скупым на слова.

А тут вдруг, казалось, все, что накопилось на душе у него за это время, агроном спешил выложить

Махмуд-беку. Раскинув руки, он показывал, каким огромным, широким фронтом сейчас движется Красная

Армия.

- Даже не представляю, откуда эта сила! - Он опять взмахнул рукой, - Нет! Представляю... Все

всколыхнулось из глубин. И сила, и ненависть, и свободолюбивый дух. Не устоять никому перед таким

народом.

Махмуд-бек с опаской взглянул на дверь. Агроном, не заметив предупреждения, заговорил об

эмигранте, который в такое время не может служить родине.

- Как сорняк пожухлый. Вырвал ветер, мотает по свету, осыпает сухие ломкие листья. Соки все

выжаты...

Никогда русский не откровенничал. Он, наверное, унесет с собой в могилу здесь, на чужой земле, все

тайны запутанных, нелегких лет, мечты, надежды. Так и не узнает Махмуд-бек ничего об этом человеке,

кроме его неприкрытой тоски по родине.

- Пытался выращивать картофель... - Агроном покачал головой. - Нужно несколько поколений этой

культуры, чтобы она привыкла к земле. И не одно поколение людей, чтобы привыкли и полюбили

рассыпчатую картошку в мундире. Вы ели когда-нибудь такую картошку? К ней нужен черный пахучий

хлеб, крупная соль и сельдь с луком.

Махмуд-бек невольно улыбнулся:

- Один раз.

- Но не тянет? - серьезно спросил агроном.

- Нет. . - откровенно сознался Махмуд-бек.

- Вот видите! Как же здесь прижиться, как сделать, чтобы тебя полюбили!

Он в отчаянии махнул рукой и замолчал.

Кажется, и так слишком много слов сказано. Достаточно... Теперь не скоро наступит момент

подобного откровения. Да и наступит ли! Когда еще они встретятся - Махмуд-бек и бывший русский

офицер, агроном!

147

Махмуд-бек с нескрываемой завистью посмотрел на загорелое лицо, на крепкие руки этого стройного,

подтянутого человека.

Пауза тянулась долго... Каждый был занят мыслями о прошлом и с трудом отходил от них,

возвращаясь в этот реальный мир, который требовал решительных действий, а не рассуждений,

воспоминаний, откровений.

- Итак, Махмуд-бек... Мне, кажется, удалось выполнить вашу просьбу. Очень помог и тюремный врач.

Полиция получит указание. Вы останетесь в стране еще на два месяца. Потом, сами понимаете, дней

десять-пятнадцать можете собираться, ссылаясь на разные причины... Да, я думаю, полиция не так

внимательно будет следить за сроком. На эту бумагу лягут еще десятки новых... Закроют ее.

Махмуд-бек понимающе кивнул. Хотелось сказать какие-то добрые, благодарные слова, но вряд ли

они сейчас нужны. Агроном сам видит, что Махмуд-бек рад, очень рад этому сообщению.

- Как вам удалось?

- Удалось... - односложно ответил агроном. - Меня стали приглашать для помощи

высокопоставленные люди. Вот один из них оказался в силах дать такое указание. Я объяснил ему: вы

больны, беспомощны, живете в ожидании денег. Подтвердил доктор. И так далее. Конечно, подчеркнул,

что я вам очень обязан. Да... - Он опять махнул рукой. Снова наступила пауза. Вероятно, были и другие

новости. - Я вам говорил о человеке, о слуге, который все знает? - Не ожидая ответа, агроном

продолжал: - Так вот. . Последняя информация. Из Турции прибыл некий Усманходжа Пулатходжаев. В

Старом караван-сарае он встречается с вашими стариками. Что-то готовит. Даже власти насторожились.

Махмуд-бек встал и тоже заходил по комнате, торопливо, нервно.

- Вы что? - спросил агроном.

Махмуд-бек не расслышал.

- Вы что? Это неприятность?

- И очень большая... Очень.

- Но вы...

Агроном посмотрел на бледное лицо Махмуд-бека. На нем. сейчас выступили красноватые пятна.

- А-а... - понял Махмуд-бек. - Пройдет.

- Лучше сядьте...

- Нет! Сидеть мне больше нельзя. Нельзя...

Словно пробуя свои силы, Махмуд-бек еще несколько раз прошелся по комнате, крепче ступая

ногами.

Фарида открыла дверь, удивленно посмотрела на мужа.

- Решил пойти в чайхану, к ферганцам...

Он еще ни разу никуда не выходил.

- Скоро придет Шамсутдин, - напомнила Фарида. - Лучше с ним...

- С ним? Хорошо пойду с ним...

Оба остались довольны этим компромиссным решением.

Агроном хотел отговорить Махмуд-бека. Еще бы недельку полежать, дней десять...

Махмуд-бек продолжал возбужденно ходить по комнате, радуясь, как мальчишка, неожиданной

свободе, появившимся силам. Он и похож был на мальчишку: худой, жилистый, с тонкими, неокрепшими

руками, с острыми коленками, которые не может скрыть даже ватный халат.

Кажется, ничто не изменилось за эти тяжелые месяцы. По улочке шли люди, как всегда

сосредоточенные, занятые своими мыслями и заботами. Торопливо семенил выносливый ослик, с

трудом вытягивая шею из-под огромной поклажи. Он рад был бы побыстрее отделаться от груза, сам

спешил, но недовольный хозяин все же подгонял его. Хозяин - грузный, толстый человек - не поспевал за

осликом. Догнав его, он зло стегал по костлявому крупу.

- Гхе! - хрипло восклицал хозяин, довольный своей маленькой победой.

Ослик вырывался вперед, и хозяину снова приходилось догонять животное, воинственно щелкая

плеткой, с трудом переводя дыхание.

- И чего это он... - недовольно проворчал Шамсутдин.

Махмуд-бек тоже заинтересовался этой, казалось, обычной уличной сценкой. Старый толстяк

задыхается, а гонит, осла... Неужели проживший большую жизнь человек так и не поумнел? В который